Ядерная ночь. Эвакуация. - Страница 8
«Мистер Твистер, бывший министр» время на пустые разговоры тратить не стал, а сразу перешёл к делу:
— Мы собираем оборудование и средства для организации органов самоуправления! — выпалил он, едва войдя. Нас с Сибановым он, очутившись в сумраке убежища после дневного света, естественно, разглядеть не мог.
«Вот же хваткий гадёныш! — я искренне восхитился предприимчивостью бывшего чиновника. — Уже органы управления, скотина, создаёт. В то время как все нормальные люди вкалывают ради спасения себя и других!»
Неслышно перекатившись с пятки на мысок, я положил руку на плечо Дробченко.
— Почему не на работах?! Тунеядствуем?! — гаркнул я ему чуть ли не в ухо.
Это надо было видеть! Когда я коснулся его, зампрефекта вначале испуганно вжал голову в плечи, а когда я задал свои вопросы — подпрыгнул почти на полметра вверх!
— Ещё налицо попытка вымогательства и мошенничества! — не менее громогласно заявил Виталик, хватая чинушу за другое плечо.
— Пожалуй, хозяйка, проводим мы этого гражданина в комендатуру. Для выяснения всех обстоятельств!
Шутка более чем удалась, я даже стал опасаться, что Дробченко удар хватит от испуга. С другой стороны — а что нам оставалось делать? Других-то методов воздействия на подобных уродцев не было. Но, как выяснилось, я ошибался.
— Товарищ капитан, — сухости тона Молчановой могли позавидовать столетние дубовые половицы, — а разве ж вы не власть тут?! — она добавила лёгкую нотку удивления. — К тому же вы, наверное, запамятовали — с утра на торфоразработки прошла ваша, военная, колонна. Так они же и объявили, что с радостью примут нарушителей общественного порядка на временные работы.
— Точно, — хлопнул себя по лбу Сибанов, — я совершенно забыл тебе сказать. Это ещё вчера приказом оформили!
— Так это же замечательно! Говорят, труд сделал из обезьяны человека, посмотрим, сможет ли он сделать то же самое с чиновником?
Бывшая преподавательница смотрела на нас с улыбкой, словно на расшалившихся не по возрасту студентов.
— Подержи клиента, подполковник! — И оставив чинушу на попечение друга, я выскочил наружу. По взмаху руки бывший морской пехотинец подогнал «мой» «уазик».
— Выводи!
«Смешно — вроде только повязали болезного, а ведёт себя как опытный арестант. Ручки за спиной сложил, взгляд не поднимает… Неужто доводилось на мир из-за решётки посмотреть?»
Когда Дробченко усаживали на заднее сиденье «Патриота», я покосился на Борматенко — интересно, как бравый «водоплавающий» отреагирует на смену статуса своего бывшего шефа. Нормально отреагировал — хмыкнул, бросив быстрый взгляд в зеркало, и замер, как и положено ревностному служаке «при исполнении».
Здание бывшего поселкового Совета украшал теперь большой транспарант с надписью «Штаб», у крыльца скучал часовой в нежно-голубом полиэтиленовом плаще-дождевике и респираторе — налицо были изменения к лучшему.
Стоило нам остановиться, как часовой встрепенулся, но, видимо узнав машины, вопросов задавать не стал, как и оглашать окрестности банальщиной вроде: «Стой, кто идёт!» или «Не влезай, убьёт!».
Когда до крыльца оставалась всего пара метров, страж встал по стойке «смирно!», а дверь открылась, и на крыльцо вышел, нет — скорее вылетел, худощавый молодой человек в стареньком хабэ времён афганской войны и, приняв уставную стойку, отрапортовал:
— Здравия желаю, товарищи командиры! Дежурный по штабу, командир отдельного ударного музыкально-свистоплясного взвода сержант Баталов! — по окончании скороговорки боец широко улыбнулся.
— Тьфу ты! Не узнал!
— Какого-какого взвода? — хором сказали я и Виталик.
— И немудрено, товарищ капитан! Музыкально-свистоплясного, товарищ подполковник! — продолжая озорно улыбаться, доложил сержант.
«Да, узнать в этом аккуратном и подтянутом представителе младшего командного состава давешнего „растамана“ очень тяжело! Даже „железки“ из носа и губы вытащил. И форму где-то раздобыл…»
— Ладно, посмеялись — и будя. Вот этого толстячка, — я показал на Дробченко, — в «холодную». Завтра на торф на недельку поедет. А про обстановку внутри доложишь, шутник! — В принципе, парень мягонько так нарывался на выволочку, но и одновременно проверял нас на предмет отношения отцов-командиров к уставщине. Эдакое военно-музыкальное фрондёрство. Не знает только малёк, что нормальный командир на такие подначки редко ведётся… А пистон свой он получит чуть позже… И ни разу не маленький.
Комнату немного «переформатировали» — при входе появился «оружейный шкаф» — металлический распределительный щит, который снабдили замком и нанесли соответствующую надпись; два стола сдвинули к стене, прямо к неизвестно где найденной карте области; на столе рядом с телефоном появилась рация, практически уперевшись головой в которую кемарил в наушниках незнакомый мне парнишка лет двадцати.
— Неплохо, неплохо, — для начала я счёл своим долгом похвалить подчинённых. — А вот скажи-ка мне, сержант трубопроводных войск, ты с чего такой борзый, а также о том, что сподвигло тебя столь радикально сменить имидж?
Поняв, что шутки закончились и начальство гневается, Баталов изобразил смущение и, потупясь, ответил:
— Виноват, Василий Семёнович, настроение с утра просто хорошее, вот и разыгрался.
— «А не рано ли ты, Федя, задембелевал»? — процитировал гоблина Виталий, толчком в плечо разбудив радиста.
Паренёк встрепенулся, попробовал вскочить, но запутавшийся провод наушников не позволил ему этого.
— Сиди спокойно, воин! — Подполковник присел на стул рядом. — Из Торжка сообщений не было?
— Нет, не было!
Я заметил, что сержант украдкой показал своему подчинённому кулак.
— А по второму пункту что скажешь, Баталов?
— Всё просто, тащ капитан. Мне кажется, с водой и шампунями в ближайшее время будет некоторая напряжёнка, так что потому волосы и остриг, а пирсинг мне по большому счёту надоел.
— Опять прикалываешься? — Сурово насупив брови, я повернулся к весельчаку.
— Никак нет! На самом деле надоел, товарищ капитан!
— А форму где добыл?
— Местный один подарил. Он на местных торфоразработках за главного вроде как. В Афгане воевал. Но эта ему мала, вот он мне и накатил с барского, так сказать, плеча.
— Андреич, — окликнул я друга, — а торф вроде уже сколько лет не копают тут, или я что-то путаю?
— Не путаешь, но со вчерашнего вечера на Осиновой Гряде снова копать будут. Кстати, того молодчика, что ты на заправке захомутал, я уже к делу пристроил. Он теперь оператором совковой лопаты пару месяцев поработает.
— Принято, — я снова повернулся к Баталову: — Сержант, теперь поведай нам про славное подразделение, носящее такое громкое, я даже не побоюсь этого слова, кричащее наименование.
Власть в древнем Торжке военные взяли прочно и быстро. На главной площади, перед зданием районной администрации, мы увидели сразу три «кашээмки» — одна «сто сорок вторая» на базе шестьдесят шестого «газона» — такие обычно используют на полковом уровне; старенькая «сто сорок пятая» [10]на базе бэтээра-«шестидесятки» и более новая «сто сорок девятая» на шасси «Урала».
Машины, если судить по установленным антеннам, снующим вокруг людям и протянутым в здание кабелям, работали вовсю. Скорее всего, связь с Солнечногорском теперь постоянная, а может, и до кого ещё дотянулись связисты. Если мне память не изменяет, «сто сорок девятая» на коротких волнах дальность в три сотни вёрст имеет. Хотя, как радиация и прочие факторы от «ядрёных бонб» на связи скажутся, я понятия не имел — не специалист.
— Что, загляделся? — толкнул меня в плечо Сибанов. — Это ещё что! Мужики сейчас «Эр-166» [11]расконсервируют. Нашлась в закромах.
— Это что за зверь?
— Мобильный пункт связи. Там киловаттные передатчики стоят! Дальность на коротких волнах, если мне память не изменяет, при развёрнутых антеннах до двух тысяч. Может сразу две сети абонентов обслуживать.