Яд в моём сердце (СИ) - Страница 63

— Это почему же? Что в этом такого секретного? — вспыхнула Лина.

— Я… правда не могу рассказать. Если бы знал, что ты дома, я бы никогда…

Тут натянутая пружина лопнула, Лина резко подскочила и, вытянув руки по швам, обиженно процедила:

— Я думала, у друзей не бывает секретов. А если тебе есть что скрывать, то… то тогда уходи!

— Лин, ну ты чего? — Лёха захлопал ресницами, явно не ожидая такого поворота.

— Уходи! — повторила Лина с нажимом, и другу ничего не оставалось, как выползти из-за стола и покинуть дом Альтман.

***

Лёха давно ушёл, а Лина продолжала стоять у стола и потрясённо смотреть на дверь.

И что всё это значит? Почему Лёха упирается и молчит? Быть может, причина в ней? Заигралась, застряла в детстве, а Лёха давно уже вырос, влюбился и пляшет под дудку какой-то надоедливой девчонки. Та и рада стараться — строчит ему эсэмэски чуть ли не каждую минуту, будто кроме неё на свете никого не существует!

— Да как он мог?! — с досады воскликнула она, притопнув ногой.

Видно, Лина слишком бурно выражала своё недовольство, потому что кот Сибас тут же проснулся, спрыгнул с подоконника и направился к ней, потягивая лапы и зевая.

— Ну что, скажешь, я не права? — Лина опустилась на стул и погладила шёрстку льнущего к ногам кота. В ответ тот потыкался влажным носом в ладонь, потёрся мохнатой головой и, громко мурлыкнув, потянул её в кухню.

— Ах ты подхалим! — посмеялась Лина, едва поспевая за ласковым любимцем. — Мне бы твои проблемы!..

Как обычно, кот Сибас своей «бескорыстной» заботой помог ей отвлечься от обид и немного успокоиться.

Эла давно уединилась в маминой спальне. Лина убрала со стола остатки угощения, перемыла посуду и, подхватив на руки неусыпно наблюдающего за ней кота, отправилась в детскую.

В голове творился какой-то сумбур, нервы расшалились, и недавние переживания с новой силой захватили её. Только что без особых на то причин она поругалась с лучшим другом. И что на неё нашло? В конце концов, не её это дело и Лёха волен встречаться с кем угодно.

Как жаль, что детство уходит, друзья взрослеют и … тоже уходят. Лина представила на минуту, что, однажды встретив Лёху в подъезде, проходит мимо него, будто они совсем чужие люди. Или, к примеру, спустя десяток лет Лина увидит солидного Лёху с женой и авоськами с картошкой где-нибудь в овощном магазине. Наберётся смелости и подойдёт поздороваться, они поболтают немного, и Лина незаметно залезет к нему в карман.

«Ну что за абсурд?» — встрепенулась она, радуясь, что это всего лишь дурные мысли, а не образы — предсказатели. Нужно срочно помириться с Лёхой! Завтра же она наберёт его номер и извинится за своё недостойное поведение! Только о том, что знакома с ребятами из группы A-$peeD, ему ни за что не расскажет. Будет и у неё свой маленький секрет. Хотя вряд ли она когда-нибудь встретится с ними, с сожалением вздохнула Лина. Эти парни с другой планеты. И у Филиппа теперь совсем другая, взрослая жизнь. При мыслях о нём сердце болезненно вздрогнуло и заломило. А жаль, они смогли бы стать друзьями, но, видно, не судьба.

Выключив свет, Лина в обнимку с котом забралась на подоконник. Сибас, сыто мурлыча, пригрелся у неё на груди. Лина задумчиво гладила его по спинке, однако не прошло и пяти минут, как кот подозрительно завозился и сбежал под стол.

За окнами чернела ночь. В небе, сплошь усеянном звёздами, светила огромная шафрановая луна. Несколько минут Лина заворожённо смотрела на неё, поддавшись магическому воздействию и ощущая безотчётный пронизывающий страх. Потом, зажмурившись, спрыгнула с подоконника и поплелась в кровать. Голову притянуло к подушке, веки закрылись сами собой, но мысли ещё бродили, как сборище ленивых мух, а луна так и стояла перед глазами. Лина незаметно погружалась в её тайны, видела рельефы и представляла, как по ней плавно движутся пушистые коты и белоснежные барсы, пряталась от них в неглубоких кратерах и пещерках … но вдруг глаза её распахнулись, и она удивлённо застыла…

…Комната, так похожая на детскую, залита пронзительно ярким голубоватым светом. Стены отливают холодным блеском. Лина чувствует ласковое прикосновение воздуха к шее, к лицу, а над головой позвякивают трубочки восточных колокольчиков. Ветер играет ими, увлекая Лину в свой особый астральный мир. Как красива музыка ветра… Эти колокольчики повесил Он…Он знает, куда идти, и подскажет ей путь… Маятник-невидимка, будто часы, отстукивает время. Секунды улетают в небытие, рассеиваются в пространстве и побуждают Лину к действию. Она поднимается с постели, подходит к напольному зеркалу у стены и вглядывается в своё отражение. На ней синее платье, волосы убраны в высокую причёску. Глубокое декольте открывает стройную шею и часть высокой груди, талия утянута корсетом, юбки спускаются в пол и слегка колышутся. Лина парит над пространством и смотрит сквозь стены. В доме множество комнат, и в каждой свой цвет: голубой, фиолетовый, вишнёвый…

Плавно переступая, Лина движется вперёд, заглядывает в каждую комнату, и от её присутствия оживают колокольчики, заводятся и стучат маятники, сливаясь в ритмичный пульс утекающего сквозь сито времени. Платье меняет цвет в тон шторам и будто живёт само по себе, юбки его развеваются и шуршат, даже когда Лина стоит на месте и это… вовсе её не пугает. Чем ярче комната, тем сильнее звенят колокольчики, тем громче стучат маятники, образуя странную какофонию звуков.

Но вот Лина оказывается перед последней дверью и уверенно толкает её. На стенах кроваво-красный шёлк. Платье становится пурпурным, юбки его вздымаются, как крылья парящей птицы, и вновь обвивают ноги. От невесомости кружится голова, хочется смеяться в голос и летать. Колокольчики неистово звенят, неведомая сила срывает их с потолков и ударяет о пол, маятники сбиваются с ритма и ломаются.

Лина оказывается в тёмном зале, будто разбитым посреди безлюдной пустыни. Пол земляной и гладко утоптан. Стены увешаны чёрными блестящими шелками и уходят в небо.

Платье Лины неподвижно облегает её и едва ощутимо дышит. Играют скрипки, с неба медленно свисает громоздкая люстра, и в ней разом вспыхивают тысячи свечей. Становится ярко, очень ярко, как под палящим солнцем. Шторы раздвигаются, и входит Он… мужчина во фраке с бабочкой, в чёрной карнавальной маске. В глазах его пылает любопытство и азарт, на лице появляется едва уловимая улыбка. Он неотрывно смотрит на Лину и уверенной походкой идёт к ней, протягивает руку, приглашая её на танец. Звучит венский вальс, но Лина на секунду застывает. Она не умеет танцевать вальс, однако подаёт ему руку, и он легко ведёт её в танце. Лина летит и порхает, и ей совсем не страшно.

Ей тут хорошо, и от этого страшно!

Мужчина слегка отстраняется, заглядывает Лине в лицо. Глаза его сияют прозрачной голубизной и кого-то ей напоминают.

— Веришь в судьбу? — глубокий тембр голоса обволакивает её, но губы незнакомца неподвижны, на них всё так же мерцает улыбка. — Ты знаешь его, ты скоро поймёшь…

Пространство плывёт, подёргивается рябью, и краски тускнеют, но голос его отчётливо звучит, а слова доносятся эхом в пустом пространстве:

— Schlaf sanft mein Kind, schlaf sanft und schon! Mich dauert`ssehr, dichweinen sehn…*

* Спи спокойно, дитя моё, спи спокойно! Мне нужно время, чтобы увидеть, как ты плачешь. (нем.)

Мать приехала днём раньше. Так уж она истосковалась по ним, «своим ненаглядным девочкам», что больше и часу вытерпеть не могла. Переступив порог дома, она тут же ринулась наводить порядок, будто не две недели прошло со дня её отъезда, а целых два месяца.

Сидя за столом, Эла потягивала кофе и краем глаза наблюдала, как та перебирает посудный шкаф, узрев, что чашки из чайного сервиза стоят не на месте. А в блюде уже размораживалась куриная грудка для диетического бульона.

— Линочка стала бледная и очень исхудала. Бедняжка вся в занятиях, совсем не бывает на свежем воздухе, не ест супы. Толку, что на дачу съездили! Усердие — это хорошо, но так и гастрит и анемию недолго заработать. Вижу, что без меня питались всухомятку. Стоило только уехать, и дом будто вверх дном перевернулся, — бурчала Марта, позвякивая посудой.