Яблони на Марсе (сборник) - Страница 44

Но ответ на этот вопрос не может дать никто.

— Здорово, герой! — обнял меня вернувшийся отец. — Все никак не привыкну, что ты дома. А то, знаешь, мы с матерью одни да одни. Эх… И внуков нет, — он махнул рукой. — Извини, что рану тереблю. Знаешь, — добавил он тут же, — а Света очень часто заходит. Про тебя спрашивает.

— А мама где? — сменил я тему разговора.

— Забежала в магазин за мукой. Сама, говорит, для сына пирог испеку, без всяких синтезаторов. Уверен, что задержится. Сейчас местные магазинные кумушки про свои проблемы рассказывать начнут. Сами-то жаловаться не хотят, а мать и рада стараться. Активистка… Вечный борец за правое дело. Чуть что — строчит сообщения на правительственный сайт…

— Это же ты у нас активист-депутат, — усмехнулся я.

— Не-ет, — замотал головой отец. — Нетушки. Я не активист, я — хозяйственник.

— Ага, — сказал я. — То-то я смотрю, что ты уже второй год как депутат от своего завода.

— А-а-а… — снова махнул рукой отец. — Ну, поддержали.

— Видел я, как поддержали, семьдесят семь процентов доверия. Выше, чем у Президента.

— Есть такое дело, — расплылся отец в улыбке.

— А на нынешних Выборах как у тебя дела?

— А-а-а…

— Давай рассказывай, нечего руками размахивать. Хозяйственник.

Тут раздался звонок в дверь. На пороге появилась мама.

Спустя полчаса я сидел в кресле, слушал родителей и наслаждался семейным уютом.

Но я все равно скоро вернусь на Марс.

Сегодня он меня не поприветствовал. Человек в скафандре космодесантника склонился над Колодцем и задумчиво смотрел в темную глубину. Я молча остановился рядом.

— Ты знаешь, нет никакой закономерности. — Он поднял на меня усталый взгляд. В черных волосах уже начала пробиваться седина. — Или я просто не могу ее вычислить. Нет связи между теми, что ушли, и теми, что вернулись.

Человек показал на груду камней, лежащих невдалеке. На каждый камень краской был нанесен порядковый номер.

— Но вернулись — и это главное. Некоторые… Сначала двадцатый, потом тридцать второй, сорок первый и семидесятый. А последним появился четвертый. Бросал я ТУДА каждый день по одному камню. Нет периода. Он случайный. Хаотичный.

Собеседник схватил меня за скафандр, случайно задев чижика-пыжика, отозвавшегося привычной мелодией.

«Чижик-пыжик, где ты был?»

Космодесантник обхватил ладонью птицу на своей груди.

— Мы ведь дождемся, правда? — спросил он у меня.

Рейс «Земля — Марс» на корабле Альтаир так называется только для вида. Космические корабли никогда не приземляются ни на Марс, ни на Землю. Это экономически невыгодно — чересчур много топлива потребуют такие взлет и посадка. Достаточно стартовать с орбиты и сесть на Фобосе. А между спутником и Марсом циркулируют взлетные ступени. Хотели вначале космический лифт построить, но идея протянуть металлическую нить между поверхностью и орбитой провалилась еще на стадии проекта. А вот ступень — маленькая, легкая, грузоподъемная, поглощающая минимум топлива — то, что надо.

В самом начале освоения Марса тяжелые ионные буксиры доставили на поверхность планеты жилые и инженерные отсеки. Высадились первые поселенцы, возвели защитный купол. Сейчас уже и топливо сами производим, путем электролиза воды из оставшейся вечной мерзлоты, добываем жидкий кислород и водород.

В общем, как домой возвращаюсь. Все привычно и освоено. Терраформация идет своим чередом.

Только Инги нет рядом со мной.

Едва вернувшись в Первый купол, я заправил положенный мне по должности бот и выехал к Колодцу. Если проложить путь по глубокой впадине за холмом, то можно легко миновать пост охраны. Я-то знаю секреты! Хотя пост, скорее всего, пустует. Спасатели, они же и дежурные, часто бывают на вызовах.

Но сейчас меня ждали. Человек в темном скафандре просигналил фонарем. Я остановил бот и вышел.

— Привет, Макс, — сказал Игорь, пожав мне руку. — Уже вернулся?

— Да, как видишь, — ответил я. — Но пока не доложил тебе.

— Ничего, еще доложишь, — улыбнулся Игорь Андреев, мой начальник. — Успеется.

Мы помолчали.

— Все равно все по-старому. Затишье. К Колодцу идешь?

— А что, не пустишь? — с вызовом спросил я.

— Пущу, — тихо сказал Игорь. — Никто из наших не станет тебе мешать. Не думай, что твои ежедневные вылазки для нас секрет.

— Спасибо, — сказал я.

— Не за что, — снова улыбнулся Игорь.

— Я пойду?

— Иди. Только…

— Что «только»?

— Ты осторожнее, Макс, — сказал Игорь. — Все-таки временная аномалия. Шут ее знает, как себя может повести. Я не хочу лишиться ценного сотрудника. Говорят… Да что там «говорят», я ведь и сам иногда видел, что ты там бываешь не один. Твой собеседник точь-в-точь на тебя похож.

Я развернулся и направился к боту.

— Макс!

— Что?

Я обернулся.

— Правда, что возле Колодца можно встретить самого себя?

— А шут его знает, — улыбнулся я в ответ.

В этот раз он был без шлема. Ветер теребил совершенно седые волосы. Вокруг Колодца пробивалась зеленая трава и неуверенно цвели первые одуванчики. С одного на другой перелетала бабочка с желтыми крыльями.

— Ждешь? — спросил я.

— Жду, — ответил старик.

— Значит, все бесполезно?

— Почему же, — медленно сказал он. — Во всем всегда может быть свой смысл. Я не дождался. — Он погладил своего чижика-пыжика. — Но ты — не я.

— Ты — не я, — повторил я и снял шлем, впервые вдохнув воздух Марса. Ветер будущего пах свободой и теплым медом.

— Смотри, — сказал мой собеседник, доставая из-за пазухи пищащий комочек.

— Что это? — удивился я.

— Это Номер Один. Он вернулся.

На меня уставились перепуганные глаза-бусинки серого мышонка с написанным на боку номером.

Игорь долго провожал меня взглядом.

Как давно я не был возле Колодца, казалось, что прошла целая вечность. Меня больше никто не ждал. Ветер носил сухую красную пыль, и безразличное солнце освещало пока еще мертвую планету. Но я видел будущее.

Я знаю.

И верю.

«Все будет хорошо», — словно заклинание произнес я, погладил чижика-пыжика и посмотрел на свой город. Отсюда была видна вершина купола. На длинной мачте развевалось далекое знамя.

А чижик-пыжик пел. В его незатейливой песне были радость и печаль, большие горести и маленькие победы нового мира. И когда он закончил, то совсем рядом, буквально за моей спиной…

Стоит только оглянуться — и дотронешься…

Я услышал такую же тихую ответную мелодию.

И обернулся.

Когда все вокруг улыбаются, улыбка теряет значение. На станции терраформинга «Марс-9» улыбаются все. Непробиваемый оптимизм — естественное состояние поселенцев. Но улыбка, сиявшая на лице Линды Хармони, была шире и светлее обычной, и это настораживало. Не переставая улыбаться, она сделала глубокий выдох, словно пытаясь заразить меня радостью. К потолку взмыло облачко пара. В моей клинике поддерживается отрицательная температура — мне так комфортнее, но люди мерзнут. Чувствовалось, что у Линды есть новость. Важная. Очень важная. И Линда наслаждается каждой секундой: она знает, а я — нет. Как мало нужно человеку для счастья.

— В чем дело, миссис Хармони? — поинтересовался я.

— Лео, — ответила Линда. — Мальчишка, сын Аля и Тани. Их фамилия Кэс…

— Я знаю. Что он сделал?

— Насилие. Он ударил ребенка.

Я сменил выражение лица с заинтересованного на сосредоточенное:

— Кого?

— Младшую сестренку.

Синхронизировав внимание с состраданием, я спросил:

— Степень повреждений?

— Я видела кровь, — ответила миссис Хармони со все той же широкой улыбкой.