Я всё это выдумал - Страница 3

Вьетнам – прекрасное место для тех, кто хочет уединения. С одной стороны, страна не так заточена под туристов, как, например, Таиланд, а с другой, там есть вполне сносные гостиницы – и их с каждым годом становится все больше. Жаль, конечно, но, судя по всему, через несколько лет эта часть юго-восточной Азии подвергнется нашествию изголодавшихся по сморщенным изюминкам европейцев. Пока же здесь относительно спокойно. К тому же я выбрал не самый людный район и поэтому имел возможность почти две недели провести практически в полном одиночестве, если не считать обслуживающего персонала, который оказался на редкость понятливым и не беспокоил меня без надобности.

Сидя в тени на террасе, я выводил какие-то каракули в новеньком блокноте, который купил себе по случаю поездки. Выходило не то чтобы совсем плохо, но и не хорошо – рисунок вышел поверхностным, гордиться там точно было нечем. Выключив внутреннего критика, я пришел к выводу, что писать мне все-таки нужно. Отдохнув после долгого перелета, я первые несколько часов чувствовал облегчение, однако вскоре мигрень вернулась, и я так и не смог от нее избавиться, хотя закинул в себя целую горсть таблеток. Помня о том, что уже успел натворить своим писательством, я решил не испытывать судьбу в очередной раз и сочинить что-то безобидное, о букашках-таракашках, например. Но здесь возникла неожиданная трудность. Стоило мне начать повествование о жизни героической землеройки, как у меня сломался карандаш. Наточив его, я попытался продолжить, но он сломался снова. Сначала у меня возникла мысль, что я его где-то уронил, и у него внутри сломался грифель, но история повторилась и со следующим карандашом. Дорогая ручка, которая служила мне верой и правдой несколько лет, вдруг отказалась писать, и тут я испугался. Неужели все так серьезно – и сама Вселенная не позволяет мне отклоняться от заданного курса? Чтобы проверить это предположение, я мысленно выстроил новый сюжет, в котором главная роль отводилась человеку, и карандаши тут же перестали ломаться, а ручка, как ни в чем не бывало, выдала несколько вполне удобоваримых слов. Вырвав из блокнота лист, я скомкал его и в сердцах отбросил в сторону.

Мне совсем не хотелось наступать на одни и те же грабли, но каждая минута, проведенная без дела, доставляла мне невероятные страдания – мозг, словно почуяв близость наркотика, выдавал такие волны головной боли, смешанной с периодическими приступами тошноты, что я, наконец, сдался. В конце концов, зачем мучать себя, если итог, все равно, предопределен? У меня просто не было выбора – или писать, или сдохнуть. Понятное дело, что я выбрал первое. А кто бы поступил иначе на моем месте?

Чтобы снять с себя ответственность, я полностью отключился от этой реальности и позволил своей руке действовать самостоятельно. Кто-то назовет это малодушием, но в тот момент такой расклад показался мне единственно разумным. К тому же я надеялся на то, что из этой затеи ничего не выйдет, и просто хотел избавиться от мигрени. Тем страшнее мне потом было читать плоды то ли своего подсознания, то ли фантазии демона, поселившегося внутри меня.

Внешне простая жизнь обычно на проверку оказывается самой сложной, как жук навозник, рассмотренный под микроскопом. Вот он ползает у тебя под ногами, и тебе ничего не стоит раздавить его, однако ты и понятия не имеешь о том, какую замысловатую систему уничтожишь подошвой своих мокасин. Возможно, это насекомое даже сложнее, чем ты со всем твоим внутренним миром и надеждами на светлое будущее, мечтами о большом доме и несколькими гектарами земли, покрытой ровным газоном. В центре этого зеленого ковра – одинокое раскидистое дерево, под которым ты хочешь отдыхать с книгой, как какая-нибудь Алиса. Потом мимо пробежит белый кролик с часами, но ты его не заметишь, потому что только что раздавил жука. Обидно.

Главной проблемой Кристи была ее неспособность выражать свои желания. Всю жизнь она напоминала пресловутого осла, который умер, так и не приняв окончательного решения. Конечно, этой странной особенности ее характера не заметили ни родители, ни учителя – иначе все могло бы сложиться совершенно иначе. Но этого не произошло, так что и говорить об этом нет никакого смысла. Девочка выросла и превратилась в красивую девушку с кучей тараканов в голове, которые мешали ей быть по-настоящему счастливой. Правда, она сумела убедить себя в том, что ей нравится жить так: ничем и никому не обязанной, ни к чему не стремящейся – мол, кто мы такие, чтобы пытаться навязывать свое мнение всемогущему Кому-то? Да, удобная позиция, ничего не скажешь. Хотя, если подумать, миллионы людей живут так, и это никого не смущает.

Закончив школу, Кристи поступила в университет на самую удобный и разгильдяйский факультет – журналистики, чтобы делать вид, будто занимается ем-то серьезным. На самом же деле, учеба далась ей без каких-либо усилий, да и работа впоследствии также была получена словно невзначай и выполнялась, как правило, левой ногой. Коллеги завидовали ей, считая, что ей все дается слишком легко, и ни у кого не возникало даже мысли о том, что девушка просто плывет по течению, нисколько не напрягаясь. Да, для многих подобная жизнь является пределом мечтаний, однако здесь был другой случай. Если бы Кристи хотя бы на мгновение задумалась о том, в чем было ее настоящее предназначение, то весь мир перевернулся бы с ног на голову. Она этого не сделала, конечно. У нее была своя квартира, парень, рассовывающий носки по углам, толстый кот, дерущий мебель, и друг, которому, по большому счету, было наплевать на то, что происходило за пределами его зоны комфорта. Парня она не любила, кота терпеть не могла, а друга… Возможно, он был тем самым раздражителем, который мешал ей полностью погрузиться в ничегонерешательное ничегонеделанье. По странному стечению обстоятельств этот друг также не отличался активной жизненной позицией, так что из них бы вышла отличная пара. Возможно, вдвоем они смогли бы переломить… Слишком много «бы», не находите?

Кристи стоит перед запертой дверью и прислушивается к своим чувствам. Он уехал. Не один. С кем-то. Это ведь хорошо, верно? Стоило бы порадоваться за него, но на душе почему-то гадко, словно она только что сама, по своей воле, или безволию, отдала какой-то незнакомке то, что могло принадлежать ей. Все это время девушка внушала себе мысль о том, что этот страдающий от мигреней человек был бесполым Кеном, существующим только для того, чтобы она могла периодически почувствовать себя нужной. Но вот его нет рядом, и из ее жизни вдруг исчез смысл. Куда идти? Что делать? Возвращаться домой не хотелось, идти на работу – тем более. Навестить друзей? У нее их не было. Родители давно привыкли к тому, что их дочь появляется только по большим праздникам. Хотя, если подумать, как раз в этом был смысл: смена поколений прошла безболезненно только потому, что Кристи перестала общаться со своими более старшими родственниками сразу после достижения совершеннолетия, а те, в свою очередь, оказались достаточно умными для того чтобы не лезть к ней со своими семейными ценностями и приобретенным опытом. Ведь нет ничего отвратительнее взрослых людей, пытающихся навязать детям собственные комплексы под видом заботы.

Родители Кристи, сколько она себя помнила, никогда не ссорились. Правда, и особой любви между ними не наблюдалось. Они просто жили рядом друг с другом, как соседи, которые периодически от нечего делать занимаются сексом. Раз в год семья выезжала к морю, летом периодически случались поездки «на природу», зимой открывались осенние заготовки. В общем, все было как у людей – не больше и не меньше. Поэтому когда дочка поступила в университет и поселилась в студенческом общежитии, чтобы больше никогда не вернуться домой, они искренне порадовались – и за нее, и за себя: родительский долг был выплачен сполна.

Неизвестно зачем простояв возле двери несколько минут, Кристи, наконец, пожала плечами и спустилась вниз. Первая ступенька, вторая, третья… Странно, но у нее никогда прежде не возникало желания считать свои шаги, а в этот раз каждая мелочь привлекала внимание: трещина на стене, не до конца забеленное любовное послание какой-то Зайке, замысловатый узор на одной из дверей – словно само пространство пыталось задержать ее всеми возможными способами. С трудом сбросив с себя оцепенение, девушка потрясла головой и вышла из дома. Снаружи солнце нещадно слепило прохожих, и те из них, кто не потрудились надеть темные очки, шли, недовольно щурясь и заслоняясь ладонями от светила. Кристи была одной из них – моргнув, она опустила голову и направилась к перекрестку. Посмотрев по сторонам и не заметив машин, Кристи шагнула на проезжую часть и в следующий момент отлетела, как резиновый мячик, в сторону – неизвестно откуда появившийся фургон издал противный визжащий звук и по инерции проехал еще несколько метров, прежде чем остановился. Обычно в таких ситуациях рядом обязательно оказываются женщины, которые начинают истошно кричать. На этот раз все молчали, будто произошло что-то обыденное, как утренние новости о всякой ерунде, не стоящей внимания, но, тем не менее, перманентно потребляемой миллионами.