Я вижу твои губы (СИ) - Страница 5

Нет, похоже, всё это зря... Купив охлаждённую воду, Татьяна остановилась у ограждения карусели, чтоб перевести дух; покатала бутылочку по разгорячённому лбу, открыла, плеснула в ладонь и смочила виски. Ветерок лизнул влажную кожу милосердной прохладой, а потом вода наконец пролилась в стиснутое сушью горло.

Это был один шанс из миллиона, но Татьяна его поймала. Брюнетка сидела на скамейке у входа в детский городок. Один шанс из двух миллионов: их роднило одно и то же хобби. Может ли тональный крем зажечь в небе солнце? Может, если небо бумажное, а солнце нарисованное.

Если рояль обычно прячется в кустах, то пастельные мелки от разных наборов валялись на дне сумки – огрызки и обломки, которые Татьяна всё не удосуживалась выложить. Рисование пастелью она уже года три как забросила, перейдя на чёрно-белые комиксы, и сумку не меняла столько же лет. Мелки жили там привычно, пачкая подкладку, и вот сейчас пригодились.

Один шанс на три миллиона: Татьяна рисовала брюнетку, а брюнетка рисовала её в своём блокноте.

Звали незнакомку Лия, и должность у неё была довольно прозаичная, не связанная с искусством – помощник главного бухгалтера. Где именно она занималась бухучётом, Татьяна пропустила мимо ушей: живот скрутило спазмом, но она волевым усилием подавила его, мысленно завязав кишки узлом. Треклятая утроба не должна была всё испортить, только не сейчас!

– Вы художник?

– Да нет, просто увлекаюсь в свободное время. Я фотограф. Тут неподалёку наша студия.

– Здорово... Ой, а детские художественные фотопортреты вы делаете? Мне давно хочется Катюшку сфоткать как-нибудь... красиво.

«Как-нибудь красиво» – с этим пожеланием приходило большинство клиентов; редко кто точно знал, чего хочет. Ну, а сотрудники студии должны были проникнуть в самые потаённые мысли заказчика и угодить ему.

– Вообще-то у нас Антоха... То есть, Антон... Он спец по детским и семейным фото, – призналась Татьяна. – А я с детьми не работаю.

– Жаль, – проронила Лия, грустновато и кротко улыбнувшись. – Мне почему-то показалось, что вы с детьми должны хорошо ладить.

Она так стрельнула своими тёмными глазищами – мягко и вместе с тем обжигающе, что кишки Татьяны вырвались из волевого узла. Хорошо, что хоть не забурчали оглушительно, что и явилось причиной того памятного провала на свидании, но ощущения были не из приятных – глаза из орбит чуть не полезли.

– Я... Кхм, я, с вашего позволения, отлучусь буквально на минуточку, – сдавленно проскрежетала Татьяна. – Вы... не уйдёте?

– Я никуда не тороплюсь, – улыбнулась Лия. – Катюшка в этом городке надолго застряла.

Татьяна еле успела добежать до уличного туалета. Там её чуть не вывернуло наизнанку от вони, а возвращалась она к скамейке на трясущихся ногах, про себя молясь, чтобы Лия ни о чём не догадалась.

– Кхм, прошу прощения, мне нужно было... сделать звонок по работе, – придумала она неуклюжее объяснение.

Лия безмятежно кивнула: кажется, она поверила в это оправдание, а может, просто тактично не подала виду. Её дочка уже наигралась в детском городке и сейчас застенчиво льнула к коленям матери, завидев незнакомку.

– Это Таня, – представила Татьяну Лия. – Она умеет делать красивые фотографии. Ты хочешь сфотографироваться?

Девчушка уже почти преодолела смущение и щербато улыбалась: в верхнем ряде её молочных зубов зияла милая дырка. Она была хорошенькая, с кукольными ресницами и бантами-пропеллерами по бокам головки. Слова о том, что она всё-таки не работает с детьми, так и застряли в горле Татьяны несказанными; вместо этого она выудила со дна сумки визитку, слегка запачканную крошкой пастельных мелков.

– Вот... Здесь адрес и телефон студии. Приходите... Мы работаем с десяти утра до восьми вечера без выходных.

– Спасибо, мы обязательно придём, – мило улыбнулась Лия и взяла визитку.

«Только не стреляй глазами, – мысленно молила Татьяна. – Второго приступа я не вынесу».

Обошлось без стрельбы. Они приятно посидели в уличном кафе под навесом; Катюшка ела пломбир с шоколадной крошкой, а Татьяна с Лией удовольствовались плохоньким кофе из пакетиков «3 в 1».

– Я вообще чай больше люблю, – сказала Лия, сделав крохотный глоточек и оставив одноразовую пластиковую кружечку в сторону. – Крепкий, не менее трёх ложечек заварки на порцию.

– А я – кофе, сваренный в турке, – в свою очередь призналась Татьяна.

– А ещё мне нравится индийский чай масала – с молоком и специями, – поигрывая пластиковой ложечкой, добавила Лия. – Вы пробовали такой?

– Гм, нет, но очень хотела бы попробовать. – Голос Татьяны слегка осип, но нутро, хвала богам, понемногу расслаблялось и согревалось, как после пары рюмочек коньяка. Или это глаза Лии наполняли её тёплым хмельком?

Рядом с этой женщиной не нужен был и алкоголь: голова Татьяны и так приятно кружилась и плыла в облаках цветущей сирени. Какое тающее мороженое, какая салфетка, какое колесо обозрения? Боже, что за чушь... Натужная и высосанная из пальца. До мучительно-сладкого содрогания в желудке Татьяне хотелось, чтобы Лия угостила её этим индийским чаем, приготовленным ею собственноручно, но она не смела напрашиваться в гости. Единственным якорьком была визитка, на неё-то она и возлагала надежды. Если бы Лия пришла... О, если бы!

От резкого и грозного звука телефонного звонка Татьяна подпрыгнула на стуле, схватившись за сердце.

– Какая бабушка? У тебя совесть есть? – возмущался Антоха. – Иди и работай, прогульщица!

Пришлось извиниться перед Лией и встать из-за столика.

– Вообще-то, у меня рабочий день, хе-хе-кхм-кхм, – призналась Татьяна со смущённым смешком-кашлем. – Мне пора, дела зовут... Очень надеюсь увидеть вас в нашей студии.

Лия тоже поднялась и подала руку. Татьяна замялась, не зная, что с ней делать – то ли пожать, то ли поцеловать. Сердце выбирало второе, но она ограничилась вежливым пожатием.

*    *    *

Лужи пузырились, в воздухе стоял острый запах сырости. Катюшка радостно выскочила из машины под проливной дождь и затанцевала под струями, и Лия кинулась за ней с зонтиком:

– Куда?! Волосы намочишь – как фотографироваться будем?

Причёска дочки не успела сильно пострадать. Вручив ей зонтик и наказав крепко держать его, Лия бережно достала с заднего сиденья платье в шуршащем чехле и коробку с туфельками.

– Укладывались, завивались два часа, – ворчала она. – Мама старалась, причёсывала тебя, а ты что делаешь?

Катюшка виновато стояла под зонтиком в резиновых сапожках – вылитая «Кудряшка Сью» со своими локонами, только у героини фильма глазёнки были хитрющие, а у дочки – испуганные. Ребёнок всего лишь обрадовался дождику – и получил гневный окрик. Сердце Лии покаянно заныло.

– Дождик бы тебе всю причёску испортил, Катюш, – сказала она, сменив тон с сердитого на мягкий. – Мы же хотим, чтоб ты на фотографии была красивая, правда?

Студия располагалась на третьем этаже большого торгово-офисного центра. Там их любезно встретила невысокая и полненькая девушка-администратор – с необъятным бюстом и чёлкой до бровей.

– Детский портрет? Это к Антону. Проходите, пожалуйста.

Антон, обходительный молодой человек лет тридцати, сиял улыбкой и наметившейся на макушке плешью. Он проводил заказчиц в уютный интерьер для детских снимков – с мягким диванчиком, плюшевыми медведями, креслом-качалкой и изящным столиком с цветочной вазой.

– Вот здесь, в кабинке за занавеской, можно переодеться. Прошу.

– А у вас ведь Таня работает, да? – поинтересовалась Лия.

– Да, такая девушка у нас числится, – усмехнулся Антон.

Его усмешка почему-то напрягла Лию – будто коготок душу скребнул. Может, они в не очень хороших отношениях? В коллективе всякое бывает, она по собственному опыту знала.

– Только её сегодня нет, – добавил Антон. – У неё сестра заболела, вот она и отпросилась.

«Неприятный тип», – подумалось Лие. А чем именно он ей был неприятен, она и сама толком не могла понять. Не нравился и всё тут. Может, её задела эта кривоватая усмешка, с которой он отозвался о Татьяне... «Числится», а не работает! Хотя... Может, просто чувство юмора у него такое – специфическое. Но ей почему-то не хотелось, чтобы он фотографировал Катюшку. Даже если Татьяна и не специализировалась на детских фото, уж лучше бы по ту сторону объектива была она.