Я вам не ведьма! (СИ) - Страница 54

— Что? — переспросила Маркарет.

Да уж, и правда странновато звучит.

Я не была уверена, стоит ли ей до конца довериться, но понимала, что раз уж мы так промахнулись, заподозрив ее кошку, она все равно приложит все силы, чтобы понять, что именно сегодня произошло. Если я расскажу ей сама, она хотя бы примет это за жест добрый воли. Я, конечно, все равно буду ждать от нее гадостей, но, по крайней мере, буду знать, что она будет делать их, помня, что я пошла ей навстречу.

Так уж вышло, что мы случайно задели Маркарет в минуту ее слабости; вряд ли она так заинтересовалась бы, будь у нее все так же две подруги и их уверенность в значимости имени Талавинне. И решила выжать из этой ситуации максимум — поэтому и ставила по-крупному.

— Если проще, — пришел мне на выручку Щиц, — то получается, что каких-то минут сорок назад я умудрился пнуть в бок… ну… Элину бабушку.

— А еще у Эли аллергия на бабушку, — поддержала Бонни, — сильнее, чем на животных вообще. То есть я вовсе не хотела сказать, что Элина бабушка животное! — суматошно замахала она руками, — Просто… ну да.

— Просто моя бабушка призрак. Наверное. Или дух. Не знаю разницы. — я посмотрела на Маркарет исподлобья, — И она меня не любит.

— Итак, — сказала Маркарет после получаса наших путаных объяснений, — вы утверждаете, что Еланию преследует злой дух, который назвался ее бабушкой?

— Не совсем; она не представлялась, но я поняла, что это моя бабушка, когда увидела ее лицо… м-м-м… — под строгим взглядом Маркарет я было заколебалась, но все-таки сказала, — это был мой сон, понимаешь? Я… вроде как… могу контролировать свои сны.

— То есть ты говоришь, что можешь справиться со сложнейшей сновидческой магией, основы которой даются необязательным факультативом на последнем курсе, по которому даже нет зачета, потому что никто не может его толком сдать, но при этом до сих пор не в состоянии зажечь свечу?

Я развела руками.

— У всех свои таланты. Ты вот, э-э-э… рисовать умеешь?

Маркарет фыркнула.

— Что бы ты там себе не думала, я не родилась с кисточкой в руках. Я долго этому училась.

— Значит, мне повезло чуть больше? — невинно предположила я.

— Сложно назвать это везением. Тех, кто не может зажечь свечу к концу года, отчисляют. Какой толк от сильной магии, если ведьма не может сконцентрироваться?

— Вот-вот, — закивала я, — а если во сне концентрироваться, то никакого сна и не получится… то есть как отчисляют?

— Отправляют домой. И все, — пожала плечами Маркарет.

— О. — сказала я.

То есть мне достаточно дождаться конца учебного года, чтобы поехать домой. Еще месяц назад эта новость меня бы обрадовала. Но теперь…

Я с удивлением обнаружила, что больше не питаю какой-либо неприязни к Академии, и возвращаться к своей прежней жизни мне не очень хочется. То есть… Тут же столько интересного! Ради этого можно и пропустить парочку балов. И по Бонни я буду скучать… и Щица же нельзя будет взять с собой, как домашнюю зверюшку…

И…

Если я вылечу, кто его расколдует?

А кто его расколдует, если ко мне во сне придет бабушка и потребует свое? Скорее уж он возьмет лопату и… упокоит меня? И если дело и правда так обернется… пожалуй, мой дух будет ему за это благодарен.

— В любом случае, — вдруг сказала Бонни, — тут уже ничего не поделать. Цветок уже определился, а дух знает, что это за цветок.

— Призрак, — рассеяно поправила Маркарет, — дух — это сущность, которая скитается по той стороне и не пытается вернуться обратно. Его можно вызвать, его можно заметить около человека в течение девяти дней после смерти… А у нас тут явно призрак: сильная сущность, которая нашла способ зацепиться за этот мир. И даже способна приобретать осязаемую форму! Вряд ли многоуважаемая бабушка является в какое-то конкретное место: умерла же она не здесь. Нет, если уж призрак и правда существует, то является человеку, то есть Елании, и к Елании же она привязалась. Вроде бы место можно освятить, а вот с человеком… Елания, не хочешь искупаться в святой воде?

Я чуть не приняла ее слова всерьез, так мне хотелось, чтобы у проблемы было такое вот простое решение… Но, увидев в ее глазах насмешку, невольно надула губы: обидно!

— Хватит трепать ее полное имя, — вмешался Щиц, — понимаю, что у вас, прекрасная тайе, есть запасное; но у Эли нет.

— Это предрассудки, — отмахнулась Маркарет.

— Чем древнее магия, тем больше она похожа на суеверие; чем древнее магия, тем она сильнее.

Маркарет склонила голову на бок, посмотрела на Щица долго и изучающе.

— Целоваться не пробовал, ортодокс?

Щиц явно не понял. И Бонни тоже, правда, наверное, не поняли они разные части. Она плюхнулась на кровать рядом со мной и прошептала:

— А что такое ортодокс?

— Человек, который… — я задумалась, — слепо придерживается обрядов?

Я и сама не была уверена в значении слова, но признаваться в этом Бонни не хотелось, так что я спросила прежде, чем Бонни задала еще вопрос:

— А зачем ему целоваться?

— Разве не так снимают проклятия в сказках? — спросила Маркарет с деланым изумлением, — Зачем идти сложным путем, если всегда можно найти какую-нибудь любовь?

— Это не… — возразил было Щиц, но Маркарет его перебила.

— Если веришь в магию имен, то будь добр верить в истинную любовь. И что она тебя найдет и спасет. А то тут веришь, тут не веришь, там… — она пощелкала в воздухе пальцами, — как у вас в народе говорят?

— Рыбу заворачиваешь? — предположила Бонни.

— Эй, — вмешалась я, — хватит издеваться над Щицем. Я в жизни встречала только одного парня, который говорил, что верит в истинную любовь, и он…

— …До сих пор не может поверить, что она кончилась? — Хихикнула Маркарет, — Все знают про твоего Элия.

— Эй!

— Но если без шуток, — вздохнула Бонни, — то, Щиц, тебе и правда стоило бы об этом подумать. Против лома нет приема…

— Угу, обязательно, — кивнул Щиц, — но если вы не забыли, то у нас тут неотложное дело…

— Я не понимаю, почему вы так всполошились, — высокомерно заявила Маркарет, — просто сообщите старшим ведьмам. Они должны защищать учениц…

— Сообщали уже, — нахмурилась Бонни, — и послали нас далеко и надолго. Сказали, что у нас богатая фантазия.

— Я и сама до сих пор была не уверена, что это был не просто сон, что уж говорить о преподавателях, — поддакнула я, — а чем мне вообще грозит перевод бабушки через дорогу? В книгах пишут какую-то чушь.

— Не знаю, — пожала плечами Маркарет, — она и так уже призрак, значит, смогла закрепиться и без твоей помощи… Призраки бестелесные магические сущности, и этим очень сильно ограни…

— Каждый призрак хочет тело! — вдруг воскликнула Бонни, глядя на меня огромными испуганными глазами, — Каждый! Собственное! Живое! Чтобы жить еще!

— В таком случае Эле стоит это ей позволить, — вмешался Щиц, — одержимость легко лечится.

— Но я призвала ее дух! Элин дух! Туда, в избушку! У нее душа в теле совсем не держится, она ведь живая — а я смогла! — Бонни вскочила и заходила туда-сюда по комнате, размахивая руками, — Я почти не заметила сопротивления!

— …Какую избушку? — спросила было Маркарет, но ее не услышали.

— Бабка просто выпихнет ее из тела! Как излечить одержимость, если в теле только одна душа?

— И кровь родная… Значит, велика вероятность, что тело само новую душу не отторгнет, и та… приживется… — протянул Щиц, — Как тебе вообще в голову такое пришло, Бонни, призывать Элю?

— Я призывала ее бабушку! Вот!

Бонни достала из кармана драного фартука золотой медальон в форме сердца. Огромный.

Вульгарный. Я такое в пять лет очень любила, и в семь уважала, и в девять носила с удовольствием, а потом однажды поняла, почему тетенька смотрит так… презрительно на мои звенючие золотые браслеты.

Он здорово смахивал на тот титул, что папенька когда-то купил… Хотя как медальон может быть похож на титул? Что-то я устала, вот в голове все и путается…