Я учился жить... (СИ) - Страница 8

- Доброе утро, - бросил он Глебу, не утруждаясь даже поднять на него взгляд. Глеб опустил руки на бедра, склонил голову к плечу и уставился на Макара. Он сосчитал до десяти и произнес холодным тоном:

-Доброе.

- А нафига ты на ней бегаешь? – Макар поднял на него почти счастливые глаза.

Глеб шумно выдохнул. Упорствовать в своем раздражении значило бы только одно: вызвать недоумение у Макара, который явно бы не понял его причин.

- А почему я не должен этого делать? –Глеб скрестил руки на груди и посмотрел в окно.

- Ну как, можно же и велотренажер, например. – Макар запрыгнул на дорожку и сделал пару шагов. Спрыгнув обратно, он радостно посмотрел на Глеба. – Ты не будешь против, если я тоже буду ей пользоваться?

- На здоровье, - пожал плечами Глеб, выходя из комнаты. Судя по всему, эти пятнадцать минут придется отработать вечером. Или в другой день, что было более вероятно.

- Подожди! – Макар тут же увязался следом. – Подожди, кому говорят! Я чего хотел-то. Тебе чего в ссобойку делать?

Глеб остановился и повернул к нему голову.

- Куда?

- С собой. Ну, на работу.

Макар подошел ближе и внимательно осмотрел его с головы до ног. Ноги его до крайности заинтересовали. Шорты, в которых Глеб совершал свои пробежки, не скрывали, а очень даже выставляли напоказ ноги. С бледным загаром и без волос. Макар подозрительно посмотрел на него и сделал полшага назад.

- Ну так с чем тебе бутеры делать? – бодро спросил он.

- На твое усмотрение, - раздраженно отозвался Глеб, пребывавший в недоумении от странной смеси реакций Макара, которую он если и мог расшифровать, то только после долгих усилий и неточно. Он развернулся и направился к своей комнате.

- Да я усмотрю, ты не переживай, - донеслись до него ехидные слова. Верней, именно таким было первое впечатление. Но возможно, Макар вкладывал в них совершенно другие эмоции. Или просто Глебу казалось, что слова были ехидными. Глеб взялся за ручку двери. – Слышь?

Глеб обреченно вздохнул и повернулся к нему.

Макар стоял, засунув пальцы в карманы джинсов и склонив голову к плечу. Его губы сложились в лукавой усмешке, глаза радостно блестели и в унисон им радостно топорщились волосы – очевидно, он не особо утруждался причесыванием. Глеб вопросительно приподнял брови.

- А у тебя классные ноги, - ликующе выпалил Макар.

- И тебя туда же, - вежливо отозвался Глеб и вошел в свою комнату.

За закрытой дверью, надежно отделявшей его от мерзавца, он возвел очи горе. А затем, с трудом сдерживая улыбку, посмотрел на ноги и покачал головой.

Макар стоял перед дверью спальни Глеба и переминался с ноги на ногу. Он почти признался себе, что ведет себя нахальнейшим образом, но состояние хорошо выспавшегося, сытого и почти не тревожащегося о будущем пацана сыграло с ним коварную шутку: он хотел осчастливить весь мир. И это состояние подкинуло его на ласковой и настойчивой волне, и Макар решительно постучал в дверь.

Глеб, судя по не самому дружелюбному выражению лица, эйфории Макара не разделял. Он стоял в дверном проеме, завязывая галстук, и недовольно смотрел на Макара.

- Ну ты скоро завтракать придешь? - энергично спросил Макар, разглядывая его. Он причесался, оделся и был готов ко свершениям. Его глаза оптимистично поблескивали, губы против воли растягивались в улыбке. Глеб прикрыл глаза и смиренно вздохнул.

- Уже иду.

- Ладно, я тогда чайник ставлю, - поставил его в известность Макар, отступая назад и разглядывая его. Его глаза с жадным любопытством изучали Глеба.

- Кофе.

Макар посмотрел на него взглядом, в котором самая неискушенная фантазия могла очень отчетливо распознать недовольство.

- Видел я твой синхрофазотрон. А теперь иди и объясняй мне, как им пользоваться. А то я напользуюсь, - протянул он низким голосом.

Глеб разгладил галстук на груди и закрыл дверь перед носом Макара. Через две минуты он открыл дверь и совершенно не удивился, увидев за ней Макара. Тот стоял, склонив голову к плечу и бодро поблескивая любопытными глазами.

- Какие отношения у тебя с кофе? - бросил Глеб через плечо, идя к лестнице.

- Недоуменные, какие еще? - охотно отозвался Макар. - Он недоумевает, как я могу о нем чего-то не знать, я недоумеваю, с чего он взял, что я могу о нем что-то знать.

Глеб покачал головой и подумал, что надо что-то посильней кувалды, чтобы вышибить неунывающий дух из этого проходимца.

Он подошел к машине, стараясь обрести в себе блаженное, привычное отрешенно-созерцательное спокойствие. Но все его благие намерения не обращать на наглеца внимания разбились, как волны о мол, когда Макар стал совсем рядом за локтем и начал пристально следить за тем, как Глеб насыпает бобы, заливает воду; Глеб слышал, как Макар осторожно принюхивался к аромату кофе, и странным образом ощутил, как разливается тепло внутри.

Макара заворожил терпкий запах свежесмолотых бобов. Он осторожно втянул воздух, пытаясь обработать и запомнить аромат, сохранить его и вспоминать в «минуту жизни трудную». Он сделал почтительный полушаг назад, глядя, как Глеб подставляет под сопло другую чашку и снова нажимает кнопку, втянул воздух и прикрыл глаза в робком блаженстве. Глеб открыл полку и совершенно непочтительно бросил перед ним инструкцию по эксплуатации.

- Можешь поизучать на досуге, - безразлично добавил он, взял чашку и пошел ко столу. Только поэтому он не увидел очень красноречивое в своей кривости выражение лица Макара, которым он давал понять стенам все, что думает о занудстве и педантичности некоторых «домохозяев». Но чашку Макар взял и торжественно понес ко столу.

Бутерброды дожидались их красиво выложенными на тарелку.

- Спасибо, что манку не сварил, - сухо произнес Глеб, поднося чашку ко рту.

- Могу. Или лучше овсянку, сэр? – Макар пожал плечами, принюхиваясь к кофе.

Глеб только дернул плечом в ответ.

- Я могу, - предупредил Макар. – То есть сварить могу. Съедобность не гарантирую.

Глеб посмотрел на него, прищурившись. Макар радостно поблескивал глазами, лукаво улыбался и игриво – Глеб не мог подобрать другого слова – смотрел на него, склонив голову к плечу. Волосы, пять минут назад приведенные в цивилизованное состояние, неприметно противились порядку и начинали топорщиться. А еще у Макара рядом со ртом красовались почти незаметные ямочки. Глеб вспомнил, что слышал когда-то о том, что их обладатели отличаются эгоцентричным характером. Вчера, только вчера этот парнишка стоял под дождем, не утруждая себя попытками от него укрыться, и явно не знал, где будет ночевать, сегодня осваивает новую территорию. Очевидно, его нужно остановить, пока он не захватил весь мир.

Глеб допил кофе, встал и пошел ко двери.

- А бутеры?! – раздался ему вслед полный негодования голос.

Глеб повернулся, чтобы сказать, куда Макар может засунуть свой бутерброд, наткнулся на почти дерзкие, молящие глаза с растерянно-расширенными зрачками, уголки губ, подрагивающие в нахально-просительной улыбке, одним взглядом впитал то, как Макар до побелевших костяшек держится за край стола, и то, как упрямо вздергивает подбородок, а под ним подрагивает кадык на тощей шее, и молча протянул руку, отлично понимая, что он не избавится от бутербродов, каким бы гадким на вкус они не оказались, а съест. Макар просиял. Глеб никогда не задумывался над тем, что конкретно обозначало это слово; он увидел, что глаза у Макара внезапно стали изумрудно-зелеными и счастливыми, засветились бледные веснушки на переносице и на лбу, растянулся в широкой, искренней и радостной улыбке рот, и даже волосы, казалось, весело затопорщились на голове – и Глеб понял, что в действительности значило это слово: «просиял» и насколько оно буквальное. В его руке тут же оказался сверток, которого хватит как минимум пятерым сумоистам. Глеб опустил глаза, посмотрел на сверток, поднял взгляд на Макара, улыбавшегося с удовлетворением и облегчением, и тихо сказал: «Спасибо».

- Кушай не обляпайся, - выстрелил жизнерадостной тирадой Макар. – А во сколько тебя домой ждать?