Я тебя научу (СИ) - Страница 8

— Ты ешь рыбу? — спрашивает, вернувшись глазами к меню.

— Ты же сейчас не про «селедку под шубой»? — подшучиваю я, стараясь как-то разрядить напряжение. Мы малознакомы, он немногословен, я с ним против воли. Бокалом вина тут не расслабишься.

— Нам два стейка из семги, — делает он заказ. — И «Ла Джойя».

Отдает официанту меню и винную карту, тушит сигарету и снова стреляет в меня глазами. Тихая, но волнующая музыка держит меня в тонусе. Под такую бы танцевать с любимым мужчиной после вкусного ужина, целоваться и смотреть на звезды.

— Давно ты дружишь с Мадлен?

Этот вопрос застает меня врасплох, выбив всю романтическую дурь из головы. Пристально смотрю на Богатырева и молча спрашиваю саму себя, он что, за мной следит?

— Это важно?

— Она не лучший советчик.

— Как будто тебе не все равно, с кем я дружу. Через несколько дней мы попрощаемся и больше никогда не увидим друг друга. Надо ли тратить совместное время на обсуждение вопросов, которые не касаются наших отношений?

— Тогда к чему ресторан? Мужа позлить? Удалось? Полегчало?

— Нет. — Виновато опускаю глаза. — Все стало хуже.

Павлиний хвост Богатырев не распускает, хотя мог бы позлорадствовать и напомнить мне, какая я набитая дура.

— Чем вас, женщин, привлекают такие трусы и неудачники?

— Себя ты относишь к везунчикам, так? — криво улыбаюсь я. — Считаешь победителем, выигрывая в карты чужих жен? Чего ты добиваешься, демонстрируя передо мной свою власть?

— Ты даже отдаленно не представляешь, насколько я победитель.

В его тоне, взгляде, словах сквозит что-то пугающее, настораживающее. Будто у меня ужин с самим дьяволом. Даже цвет его глаз — болотно-зеленый — похож на топь, в которую меня засасывает и засасывает, вопреки моим крикам и барахтаньям.

— Мне нужно в туалет, — срываюсь я, вместо того чтобы, как задумывалось изначально, снять туфлю, погладить пальцами ногу Богатырева под столом, завести его, дотронувшись ими до паха.

Не выйдет из меня стервы-изменщицы.

Скрывшись с его глаз, я влетаю в туалет, швыряю сумочку на каменную столешницу и руками опираюсь о край раковины. Сердце трепыхается. Совесть мелкими острыми зубками рвет меня на части. Обручальное кольцо превращается в неподъемное во всех смыслах украшение.

Снять его никак не получается. Открываю воду, намыливаю палец и, поджав губы, все-таки срываю с себя кольцо. Бросаю куда-то на пол и, выдохнув, задираю лицо к потолку.

Как он может обвинять меня в чем-то, продав, как вещь? После такого я не чище этого общественного туалета! Богатырев прав, Ден трус и неудачник. Вот за кого я вышла замуж!

Мне предстоит хорошенько подумать, стоит ли сохранить наш брак после выплаты долга. Пока я склоняюсь к тому, что развод неизбежен. Осталось лишь решить для себя, смогу ли я жить без Дена, или завою через неделю от тоски?

Дверь туалета, которую я забыла запереть, приоткрывается, и на пороге возникает Богатырев. Сунув руки в карманы брюк, распрямляет плечи и смотрит на меня сверху вниз.

— Ты сама захотела этот ужин.

— Все чудесно, — вру, перекрывая воду. — Правда. Дело не в тебе. Ресторан шикарный…

Дотянувшись до сумочки, вздрагиваю из-за громко хлопнувшей двери. Богатырев щелкает замком, расстегивает пиджак и, ослабляя галстук, медленно приближается ко мне. Я ягодицами упираюсь в раковину, положив ладонь на грудь. Страшно? Не то слово! У меня ноги дрожат от его нахрапа.

С хозяйской одержимостью подхватив меня за талию, садит на холодную столешницу, рукой пробирается под подол моего платья и разводит мои ноги.

Я забываю, как дышать, глядя в его глаза — жаждущие, дикие, раздевающие. Единственное, что не умеет маскировать Богатырев, — это сексуальный голод, страсть, желание необузданно трахаться.

Пальцами пробирается под полоску моих трусиков и, коснувшись моих складок, вызывает в них пульсацию. Будто дефибриллятором заводит мой аппетит. Я судорожно выдыхаю, следя за сменяющимися очертаниями его лица. В нем все — власть, злость, чувство пресыщения, граничащее с безумием. Этот человек — неразгаданная тайна, обросшая непробиваемым панцирем. И мне начинает казаться, что его склонность к победам над женщинами, — это ничто иное, как последствия какой-то травмы. Не мог парень, воспитанный извращенцем, добиться признания в мире бизнеса. Максимум, чем бы он сейчас обладал, — репутация кобеля. Выходит, причины его поступков гораздо глубже.

Смотрю в его глаза и чувствую, как меня изнутри лижут языки пламени нарастающего возбуждения. В висках долбит набат. И мне быстро становится плевать, что мы в месте, где люди справляют нужду.

Трясущимися от желания руками я расстегиваю ремень и ширинку мужских брюк, хватаюсь за член и, прикусив губу, навожу его прицел на себя. Рывком оказываюсь на краю столешницы и насаживаюсь на этот эрегированный агрегат.

Протяжный крик, вырвавшийся из груди, пугает до мурашек. Но он не фальшивый. Это то, чего хочет мое тело здесь и сейчас: чтобы Богатырев трахнул меня до потери сознания. Чтобы я ног свести не могла. Чтобы до конца своих дней вспоминала секс в толчке, как самый незабываемый.

Обвив его шею руками, начинаю двигаться ему в такт. Сегодня наши толчки налажены, словно мы нашли ритм друг друга, уловили, подстроились.

Он порыкивает мне в ухо, влажной мошонкой шлепая по моей заднице. Пальцами мнет мое бедро и грудь. Сжимает сосок так, что перед глазами вспыхивают звезды. Взрываются, ослепляют, оглушают, сжигают меня дотла. Я ерзаю, как последняя шлюха на его члене, кричу, выгибаюсь, молю, чтобы не останавливался.

— Глубже! Да… Так… Черт!

Вцепляюсь в него руками и ногами, как клещ. Забываюсь. Ощущаю, как за спиной вырастают крылья. Как я получаю свободу и ни капли о ней не жалею. И почему-то чувствую себя невероятно желанной.

— А-а-ах… — громко выдыхаю и зубами припадаю к шее Богатырева. Скребу ими по его ароматной коже, содрогаясь в его тесных объятиях, пока он изливается в меня, сипло дыша в мои волосы.

Мышцы стремительно немеют. Болезненно и лихорадочно. Сладкая истома льется по телу, прокалывая меня мелкими острыми иголочками. Но во мне все еще есть силы крепко держаться за Богатырева и слушать бешеное биение его сердца.

Сегодня он не спешит отпустить меня. Даже один раз проводит ладонью по волосам. И этот жест говорит громче тысячи слов.

— Жду в зале, — наконец произносит он, отстранившись.

Быстро застегивает ширинку и ремень, поправляет рубашку и пиджак, рукой приглаживает волосы и выходит. Слышу за дверью, как он жестким тоном закрывает рот какой-то развопившейся дамочке, возмущенной нашим развратом, и спрыгиваю со столешницы.

По внутренней стороне бедра стекает сперма, и я только сейчас осознаю, что мы уже вторую ночь трахаемся, не предохраняясь. Значит, он доверяет мне, или каким-то образом выяснил, что никакой заразой я не больна.

Оторвав несколько бумажных полотенец, вытираю бедра, поправляю трусики, привожу себя в порядок и с абсолютно невозмутимым видом выхожу из туалета.

— Можно заходить? — скалит зубы женщина лет пятидесяти. Полноватая, с заметными морщинами и сединой. Явно недолюбленная членами.

— Да, входите. Теперь вы никого не спугнете, — язвлю, улыбаясь ей в тон.

Гордо подняв подбородок, возвращаюсь в вип-зону, где на нашем столике уже дымятся горячие стейки, а Богатырев разливает по бокалам вино.

— Ты когда-нибудь каталась на яхте? — интересуется он после долго молчаливого стука приборов о тарелки.

— Однажды. На прогулочной.

— Хочешь заняться там сексом?

Он произносит это совершенно прямолинейно, без какого-либо подтекста и прелюдий, но черт возьми, как же возбуждающе это звучит.

— С тобой? Хочу, — отвечаю смело.

Он поднимает бокал, бултыхает вино и делает глоток.

— Завтра встретимся на моей яхте. Покатаемся по озеру. Научу тебя управлять ею. Если хочешь.

— Научишь меня?

— Да. Научу тебя управлять яхтой, — повторяет он снисходительно.