Я тебе не верю! - Страница 13

Фанни и Луиза шли по обе стороны от Джулии, а Мирей, едва только все поднялись, собственническим жестом завладела рукой Филиппа и пошла рядом, торжествующе улыбаясь и постоянно бросая на него взгляды. Элизабет отстала на один или два шага от остальных в тот момент, когда они проходили через игровые площадки.

— Элизабет! — Она не была вполне уверена, что произошло: то ли Мирей отпустила руку своего спутника, то ли сам он от нее освободился, но в следующий момент она обнаружила, что Филипп крепко держит ее локоть. Она растерянно взглянула ему в лицо. — Хотите, я покажу вам парк?

— Я…

Она всем своим существом чувствовала, как нечто неопределенное, но явно враждебное исходило от Мирей и повисало в воздухе между ними.

— Я… Нет… нет, спасибо. Я, пожалуй, пойду к Джулии и…

— Ерунда. — Взгляд темных глаз остановился на ее лице, словно проникая в мысли. — Вы отдыхали весь день, а быть ленивой непростительно. Мы совершим небольшую прогулку перед обедом, не так ли? — Он не дал ей возможности ответить, переведя взгляд с ее слегка ошеломленного лица на лицо Мирей, и их взгляды встретились над головой Элизабет.

Тут с Мирей, словно с хамелеоном, произошло моментальное превращение, способность к которому казалась неотъемлемой частью ее натуры.

— Дорогой! — Она быстро оказалась по другую сторону от Филиппа и грациозным движением подхватила его под руку, негромко и быстро заговорив по-французски.

— По-английски, пожалуйста, Мирей. — Низкий голос Филиппа был холоден. — Элизабет не знает французского.

— Вечеринка. Сегодня вечером мы принимаем гостей. — Мирей быстро взглянула на Элизабет и вновь перевела взгляд на Филиппа. — Ничего официального, просто небольшая пирушка. Вы не откажетесь прийти?

Было ясно, что приглашение предназначено только Филиппу. Тут они добрались до широкой подъездной аллеи, на которой стоял маленький красный и очень дорогой спортивный автомобиль, и Фанни повернулась, прислушиваясь к тому, что говорит ее дочь.

— Да, да. Конечно, вы должны прийти, Филипп. — Она любезно улыбнулась. — Среди приглашенных мало людей одного возраста с Мирей.

— Ну, конечно же, мы придем, — ответил он, поглядывая на Элизабет, и продолжил, адресуясь уже непосредственно, к ней: — Это будет удобный случай показать вам сельскую местность Франции, пока вы здесь. Согласны?

Она знала: ему известно о том, что в списке гостей нет ее имени, и этот факт его злит. Возможно, бестактность была грубым вызовом тому безупречному стилю поведения, которому до сих пор следовала семья де Сернэ в отношении своих гостей. Или он чувствовал вину перед ней? Однако Бетти не испытывала желания отправиться куда-нибудь с Филиппом, и особенно в дом, где жила Мирей, — прямо в логово этой львицы.

— Не думаю…

— Поезжай, Бетти! Тебе будет хорошо! — воскликнула Джулия. — Я доставила тебе столько хлопот за последние полторы недели. Тебе нужно отвлечься перед отъездом в Штаты.

— Я и так отдыхаю. — Вымученная улыбка Элизабет почти перекосила ее лицо. — Я просто наслаждаюсь, проводя здесь время…

— А вечером вы тем более получите массу удовольствия. — В тоне Филиппа проскользнула саркастическая нотка, что не укрылось от Элизабет, и когда она подняла на него глаза, то увидела в его взгляде откровенный вызов. Он смеет приглашать ее с собой? Предлагает провести с ним вечер!

— Если Элизабет не хочет… — Мирей постаралась, чтобы ее голос прозвучал с оттенком легкого сожаления, и это лицемерие заставило Элизабет обронить слова, которые она ни за что не произнесла бы минуту назад:

— Я очень хотела бы прийти, Мирей, — сказала она четко, вскинув голову. — Конечно, если это не доставит вам неудобств.

— Нет, нет. Как я сказала, прием неофициальный. — Губы Мирей, произносившие эти полные неискренности слова, внезапно сжались в тонкую упрямую линию, и едва заметная улыбка удовлетворения искривила на секунду великолепно очерченный рот Филиппа.

Какую игру он затеял? Она с подозрением посмотрела на него в тот момент, когда Мирей и ее мать усаживались в свой маленький шикарный автомобиль. Он вообразил, что заставляет двух женщин сражаться за право быть с ним? Или во всем этом был какой-то иной смысл? Может, размолвка с Мирей? Или он намеревался подчинить рыжеволосую своей воле?

Бетти уже сожалела о своем согласии ехать, но когда в следующий момент рыжая голова Мирей высунулась из переднего окна машины, чтобы сообщить время начала вечеринки, она не объявила, что меняет решение. Машина, взревев мотором, умчалась прочь, вместе с ней исчезла и возможность отказаться от затеи, которая могла иметь для нее непредсказуемые последствия.

— Ты выглядишь великолепно, Бетти. — Джулия издала вздох удовлетворения. Она лежала на кровати, наблюдая, как сестра добавляет последние штрихи к своему макияжу. — Пожалуйста, иди и развлекайся. Мне здесь очень хорошо.

— Тебе было не особенно хорошо перед обедом, — мягко пожурила сестру Элизабет, вглядываясь в ее бледное лицо. — Я всегда знаю, когда ты плачешь.

— Я собираюсь плакать? В самом деле? — В голосе Джулии не было и следа жалости к себе, а скорее слышалось понимание того, что нужно преодолеть постигшее ее горе. Так, как в этот раз, она еще не говорила. — Я любила Патрика, Бетти, и всегда буду любить его. Но это не значит, что жизнь остановилась. Я хочу, чтобы ты вечером прекрасно провела время с Филиппом.

Прекрасно провела время? Элизабет не думала, что время будет проведено прекрасно, и ожидала нечто совершенно противоположное. А виновник подобных мыслей в данный момент ждал ее внизу.

— Значит, ты считаешь, что платье подойдет? — спросила она, вновь повернувшись к зеркалу и бросив последний взгляд на свое отражение. Бетти выбрала простое, но изысканное шелковое платье без рукавов цвета темного вина, которое купила в Америке. Что-то побудило ее бросить платье в чемодан в последний момент перед тем, как уехать в Англию. Все смешалось в тот день, когда раздался ужасный телефонный звонок, и обезумевшая от горя Джулия сквозь истерические рыдания сообщила ей о гибели Патрика.

Элизабет собрала волосы в высокий свободный узел на затылке, позволив нескольким золотистым прядям спадать на шею, тронула веки фиолетово-синим, чтобы подчеркнуть необычный цвет своих глаз и медовую чистоту кожи вокруг них. Маленькие блестки сережек в мочках ушей и туфли на высоких каблуках в тон платью дополнили ансамбль. И теперь, оценивая свое отражение в зеркале, она была довольна тем холодным, светским и недоступным образом, который оно являло.

И такой она собирается быть этим вечером, решительно сказала себе Элизабет. Холодной и непременно, непременно недоступной!

— Давай иди и порази их, Бетти. — Джулия ободряюще улыбалась. Прошло много времени — более трех лет — с тех пор, как она в последний раз видела сестру готовой идти на свидание. Неожиданно вспомнив про Джона Макафи, Джулия помрачнела.

— Уж не знаю, как сумею их поразить. — Элизабет обняла сестру и решительно распрямила плечи, словно готовясь к бою. Да, собственно, так она себя и чувствовала. Напряжение в мышцах, быстрое сердцебиение — все говорило о том, что она оказалась в ситуации, вызывающей у нее и страх, и неприязнь по отношению к окружающим ее чужим людям. Чувственное возбуждение исчезло. Так же, как и влечение к Филиппу де Сернэ. Он теперь соединял в себе все, что она презирала в мужчинах.

Филипп наблюдал за каждым ее шагом, когда она спускалась по лестнице. Элизабет нарочно смотрела прямо перед собой, пока не достигла подножия винтовой лестницы, где она повернулась к нему лицом в первый раз.

Он выглядел великолепно! Никогда прежде Элизабет не видела мужчину, фигуру которого вечерний костюм облегал бы с таким изяществом. Его черные как смоль волнистые волосы были тщательно уложены, а кожа казалась скульптурной бронзой на фоне белоснежной рубашки. Но карие глаза были все те же: лукавые и насмешливые, осведомленные о каждой мысли в ее голове — или так казалось ее воспаленному воображению.