Я спас ссср! том iv (СИ) - Страница 3

– Не то чтобы следим, но присматриваемся к вам, да. Уж больно вы необычный молодой человек.

– А генерал Мезенцев вообще в курсе, что вы меня арестовали, содержите в тюрьме и допрашиваете без предъявления обвинений? Лейтенант Москвин что-то такое говорил мне про подозрения в государственной измене. Но ведь это все несерьезно, да? И насколько я знаю, перед началом допроса арестованному всегда выдвигают официальное обвинение, а сам допрос ведут под протокол.

Измайлов едва заметно морщится, и мне почему-то вдруг кажется, что этот придурошный Москвин и его порядком достал. Да и абсурдность обвинения в госизмене полковник тоже прекрасно понимает.

– Зачем вы так, товарищ Русин? Это пока ведь еще не арест, а задержание, и не допрос, а простая ознакомительная беседа. Допрашивать ваше здоровье не позволяет.

Ого! Значит все еще «товарищ»? Не гражданин пока, и не арест? Но про мое здоровье – явная отмазка. Надо будет – они и полуживого меня допросят. Похоже, просто сами до конца не понимают, что со мной дальше делать.

– Тогда что я здесь делаю?

– … Болеете? – добродушно улыбается мне Измайлов.

В юморе полковнику не откажешь. И от неудобных вопросов он мастерски уворачивается. Придется немного поднажать.

– И все-таки. Что насчет Степана Денисовича?

– Генерал Мезенцев отстранен от должности И.О. Председателя КГБ и находится под домашним арестом.

Измайлов сочувствующе на меня смотрит:

– Алексей! Степан Денисович не поможет. Иванов тоже.

Ладно, сделаю вид, что поверил. Правды он мне все равно не скажет.

– Так о чем вы со мной поговорить хотели, Юрий Борисович?

– О многом. Например, об этом.

Мне показывают фотографию, где я в хаки и в лихо заломленном берете сижу на броне БТРа на фоне особняка Брежнева. Вид у меня на фото геройский и я бы даже сказал, слегка бандитский, хоть сейчас на Кубу к Че Геваре. Просил ведь Димона спрятать понадежнее эти фото! Так нет – или ума не хватило, или же кто-то хорошо знал, где искать. Индус, что ли, сволочь?

– Об «этом» мне сказать нечего. Я под подпиской.

– А если в общих чертах?

– Если в общих, то как сержант запаса я выполнил прямой приказ Председателя Совета Обороны товарища Хрущева, который по факту является Верховным Главнокомандующим ВС СССР. Приказ был направлен на защиту Конституционного строя нашего государства. Все строго в рамках закона, превышения полномочий допущено не было. Генеральный прокурор Руденко вам это подтвердит. Дело в отношении меня закрыто.

Измайлов удивленно смотрит на меня, видимо не ожидал такой подкованности от студента. А я спокоен.

– Хорошо… А зачем вы, Алексей, встречались с Никитой Сергеевичем в Крыму?

– В этом тайны нет. Меня попросили помочь одному ВИА с репертуаром, чтобы вывести ребят на достойный уровень.

– Ансамбль? И что, вывели?

Я кашляю, вытираю одеялом пот со лба. Нас прерывают – приходит медсестра для укола пенициллина. Затем “беседа” продолжается.

– Пока нет, это так быстро не делается. Но несколько песен мною уже написано, и первое прослушивание в Минкульте состоялось. Результат министра Фурцеву вполне устроил.

– Понятно… а с новым журналом чья идея? И какова цель?

Я опять сморкаюсь, тянусь за стаканом, что остался после завтрака. Ну, все полковник, ты конкретно попал! Вот только горло промочу. О своем любимом детище я могу говорить часами – учительский опыт не пропьешь – а уж после недавней поездки в Японию у меня теперь столько новых тем появилось, что держись!

И дальше я с воодушевлением начинаю вещать Измайлову об острой необходимости студенческого журнала. В красках, с яркими примерами, и с кратким пересказом статей, написанных в Японии.

Измайлов сначала слушал с интересом и даже задавал наводящие вопросы, потом уже видимо притомился и замолчал. Снова принялся протирать свои очечки. Привычка что ли такая? А я все рассказывал и рассказывал, пока опять горло не разболелось, и меня не накрыл жуткий приступ кашля.

Полковник тут же воспользовался моментом и, сославшись на неотложные дела, свалил. Предупредив правда, что ближе к вечеру он снова меня навестит. А я что? Я завсегда поговорить с умным человеком! Тем более, я уже понял главное – ничего конкретного у них на меня нет, одни доносы и сплетни, не подтвержденные фактами. Так что прокашлялся хорошенько и пошел снова полоскать горло.

После обеда, приняв лекарства, я снова завалился спать. А что еще делать? Мучить себя мыслями о Вике и о друзьях? Или строить догадки, не имея представления о том, что же сейчас происходит в верхах? Пустое занятие. Меня даже больше не беспокоит полная потеря связи с Логосом – что-то случилось, а сообщить забыли. Или не смогли.

Какой день уже нет связи с высшими силами? Недели полторы точно прошло. И что мне теперь делать? Хоть отосплюсь для начала.

Часа в четыре, вскоре после очередного укола снова пришел Андрей Николаевич. И снова начал меня тщательно простукивать и прослушивать. Похоже, это единственный человек, которому есть дело до моего здоровья.

А когда в конце моего осмотра в палату заглянул полковник Измайлов, хмурый доктор вдруг напустился на него.

– Товарищ полковник! Пациенту нужно срочно сделать рентген. У нас его в лазарете нет, значит, придется его везти в наш госпиталь на Пехотный.

– А почему именно в госпиталь, а не в Лефортово?

– Потому что случай у него сложный, есть подозрение на вирусную пневмонию, и нужен специалист высокой квалификации. Сомневаюсь, что в Лефортово у нас есть пульмонолог, а в госпитале он точно есть.

– Не знаю… – полковник поморщился – А вы уверены, что рентген так уж необходим?

– Уверен! Я не могу с помощью одного стетоскопа точно сказать, что у пациента творится в лёгких. Поэтому тут нужен рентген. И в истории болезни я это отдельным пунктом указал. Если вы возражаете и готовы взять на себя ответственность, подпишите мне официальный отказ. Но тогда здоровье и жизнь этого пациента будет уже целиком на вашей совести.

Измайлов растерянно потер подбородок и уставился на меня, словно прикидывая в уме, сколько я еще протяну. На всякий случай я сделал грустную мину, что при таких печальных новостях было естественно, и снова принялся натужно кашлять, труда особого это тоже не доставило. Ох, тяжко мне…!

– Ему и … правда, так плохо? – неуверенно переспросил Измайлов.

– Да. Мы делаем все, что возможно, но без результатов рентгена я даже не могу быть на 100 % уверен в правильности выбранного лечения.

Доктор при этом незаметно подмигнул мне, и от неожиданности я снова закашлялся. Это что сейчас было?! Андрей Николаевич шантажирует моего следователя? Святой человек! Плевать он хотел на все их интриги, главное для врача – вылечить пациента.

– Ладно – соглашается полковник – я решу этот вопрос с начальством. Но в любом случае поездка в госпиталь будет только завтра.

– Плохо, что только завтра – хмурится доктор – но лучше уж так, чем никак.

Андрей Николаевич уходит, но в дверях оглядывается.

– И позаботьтесь, пожалуйста, о верхней одежде для больного. А то этот юноша, по его словам, из Японии в одном болоньевом плащике прилетел. Все модничает молодежь, а мы, врачи, потом лечи их от пневмонии.

Выдерживает паузу и уже ледяным тоном добавляет.

– Надеюсь, товарищ полковник, после завтрашней поездки на теле моего пациента не добавится синяков и ссадин? Довольно было вчерашней гематомы в районе солнечного сплетения.

Вот это мужик, сразу чувствуется фронтовая школа! Так ловко макнул следователя, что даже не придерешься. А про верхнюю одежду – вообще пять баллов! Я даже и не помню, что такое ему говорил. Хотя я вообще мало что помню из событий сегодняшней ночи, может в бреду и говорил.

– Ну, что же вы Русин так беспечно? – Измайлов держит лицо, но видно, что врач его смутил.

– Так, когда улетал, еще тепло в Москве было. А в Токио вообще нам с погодой повезло.