Я спас СССР! том 2 (СИ) - Страница 2

Смотрю на часы. Сейчас восемь тридцать утра. Если Аджубей прав, то Никита улетает в Свердловск в полдень. Скорее всего, из Внуково 2. Слово в голове согласно бьется. Да, понял я, что надо спешить! Прибавляю шаг, вскоре перехожу на бег и притормаживаю только на Лубянке, перед входом в Большой дом. С проходной звоню по номеру, что мне дал Мезенцев, и на мою удачу отвечает Литвинов:

– Привет, Алексей! Что случилось?

– Срочно нужен Степан Денисович!

– Он сейчас на совещании.

– Андрей, оформи мне пропуск и спустись за мной. МНЕ ОЧЕНЬ НУЖЕН МЕЗЕНЦЕВ! СРОЧНО!

В трубке повисло молчание. Ну же… Ты же мне должен!

– …Хорошо, я все сделаю.

Не прошло и десяти минут, как хмурый Литвинов, действительно, за мной пришел. Провел меня сквозь придирчивую охрану, поднялись на этаж, где теперь обитает генерал. Мезенцев явно вырос в иерархии КГБ. Большая приемная, много народу. Впрочем, в прошлый раз я был на Лубянке в воскресенье – так что сравнивать трудно. Смотрю на часы – уже около девяти. Время поджимает!

– Что случилось-то? – Литвинов выводит меня обратно в коридор – На тебе лица нет. Опять с диссидентами подрался?

Если бы…

– Имей в виду: Степан Денисович на тебя очень зол. Ходят слухи – Литвинов понижает голос – На тебя второе управление дело завело. Подробностей пока не знаю.

– Теперь уже плевать – тру покрасневшие глаза. Ночью я практически не спал. Сначала еще раз тайком, на кухне, переслушивал пленку. Потом меня мучила и пытала обеспокоенная Вика, которая проснулась и не обнаружила меня в кровати. Да еще и ее предчувствие снова сработало. Я же только отмалчивался. Не хватало ее еще втягивать в это дерьмо.

Стоим, молчим. Ждем Мезенцева.

– А вот и Степан Денисович.

По коридору и, правда, идет мрачный Мезенцев. Генерал осунулся, а на лице прибавилось морщин.

– Русин? Что ты тут делаешь?

– Дело жизни и смерти.

Я делаю глубокий вдох, стараюсь успокоиться. Надеюсь, генерала удар не хватит – они тут тренированные. Мезенцев внимательно на меня смотрит, открывает дверь – Ну пошли.

– Товарищи – генерал обращается к присутствующим – Прошу прощения, срочное дело. Андрей, принимай звонки.

Мы вошли в большой кабинет с длинным столом для совещаний. Книжные шкафы были пусты, и вообще в помещении ощущался дух переезда. На полу коробки с документами, на стенах заметны следы от висевших там ранее картин.

– Взял пока Литвинова к себе адъютантом. Прежний с язвой в больницу слег – генерал уселся за рабочий стол, кивнул на Филипс – Ну давай, уже включай.

Догадливый. Я тяжело сглотнул.

– Был у Брежнева дома, он мемуары хочет про свое фронтовое прошлое.

Мезенцев насмешливо хмыкнул.

– И вот что случайно попало на пленку – я жму кнопку воспроизведения. – А Хрущев сегодня в полдень летит в Свердловск.

Генерал слушает молча. Не ругается, ничего не спрашивает. Взгляд застыл, рука с силой сминает так и не зажженную сигарету. Запись заканчивается, я выключаю Филипс. Мезенцев бросает быстрый взгляд на наручные часы.

– КТО ЕЩЕ ЗНАЕТ О ПЛЕНКЕ?!

Генерал сходу ухватил главное.

– Аджубей – я повесил голову, тяжело вздохнул – Первым делом пошел к нему. А у него… в общем, случился сердечный приступ. В больницу увезли.

– Слушали у него в кабинете?

– Да.

– Вы мудаки! И ты, и он.

– Зачем же так грубо?!

– Потому, что кабинет Аджубея прослушивается!! – Мезенцев бросает еще один взгляд на часы, что-то быстро подсчитывает в уме, шевеля губами.

– Значит, Захаров уже знает – сам себе говорит генерал – Кабинет выведен «на кнопку», о таком ему сразу же сообщают. И хоть запись неважного качества, нам нужно готовиться к худшему.

Мезенцев бросает смятую сигарету в пепельницу, открывает сейф. Достает черный, вороненый ТТ.

– Стрелял из такого в части?

– Да… – в ответ мямлю я. Черт. Как все обернулось-то…

Беру пистолет, выщелкиваю магазин. Полный. Передергиваю затвор. Мезенцев тоже вооружается точно таким же черным ТТ.

– Аджубей сказал, что поскольку Хрущев в полдень вылетает из Внуково, заговорщики…

– Рот закрой. Вы с Аджубеем уже нас всех закопали на три метра под землю.

– Нас? Вы с нами?

Генерал не отвечая, берет трубку белого телефона с гербом. Вертушка.

– Павел Евсеевич? Доброе утро, Мезенцев. Звоню сообщить, что в связи с осложнением оперативной обстановке в Москве, объявлена повышенная боеготовность по всем подразделениям…. Да, и для вас в первую очередь. Поднимайте первый и второй полк в ружье, сажайте на УРАЛы и БТРы и ждите приказа. Вам позвонит лично Никита Сергеевич и поставит задачу. Не отходите, пожалуйста, от вертушки.

– Да. Личному составу пока можно сообщить об учениях.

– Нет, не знаю. Но догадываюсь.

– Павел Евсеевич! Ладно, но только вам. Действуем по плану Альфа-прим. Да, все так серьезно. Почему не Захаров звонит? Он экстренное совещание со всеми нашими службами проводит. Вы же знаете, какая у нас чехарда началась в связи с отстранением Семичастного. Я и сам только в курс дела вхожу. Все. Отбой.

Мезенцев смотрит на меня тяжелым взглядом.

– Вы подняли в ружье дивизию Дзержинского?!

– Если ее не поднял бы я, то это сделали бы Захаров с Семичастным. Я его видел в здании с утра. И тогда они выполняли бы их приказание.

Да… Дела. Дивизия Дзержинского это не армейцы. Базируются под Балашихой – им быстрым ходом сорок минут до Кремля. Бл… Что я устроил?! Так гражданские войны и начинаются. Я осторожно кашлянул:

– Э… и что дальше?

– А вот что – Мезенцев опять кому-то звонит – Сергей Семенович? Доброе утро, Мезенцев. Уже по голосу догадываетесь?

Генерал грустно усмехается.

– Да, боевая тревога. Кремлевский полк в ружье. Действуем по плану Альфа-прим. Будьте пожалуйста, у телефона – Никита Сергеевич детали объяснит лично. Дивизию Дзержинского я тоже поднял. Так что… Да вы все правильно поняли, могут появится рядом с вами… Резкое осложнение оперативной обстановки. Это пока все, что я имею право сообщить. Да, ждите разговора с Хрущевым.

Я понимаю, что Мезенцев звонил коменданту Кремля. Всех поднял.

– А теперь последний, самый сложный звонок, и едем – Генерал закрывает глаза, делает глубокий вдох, выход. Решительно набирает следующий номер.

– Полковник Литовченко? Доброе утро. Да, Мезенцев. Никифор Трофимович, вы сейчас где? Во Внуково? Отлично. Никита Сергеевич уже выехал? Интересуюсь потому, что получена оперативная информация о готовящемся покушении. Почему я звоню, а не Захаров? Он как раз проводит совещание по этому вопросу с оперативным составом 9-ки. Да, проверяем, вводим усиленный режим. Нет, разворачивать кортеж не надо, ситуация под контролем. Я сейчас к вам выезжаю во Внуково, и лично доложу Никите Сергеевичу всю информацию. А там уже сообща примем решение о полете. Предварительно…?

Первый раз вижу растерянный взгляд Мезенцева. Не рассказывать же ему по телефону детали с пленки. Шепчу: «албанский террорист-смертник, взрывчатка». Генерал удивленно смотрит, но повторяет за мной.

– Албанский террорист-смертник. Со взрывчаткой. Да, внешнее оцепление будет не бесполезным. Только предупредите насчет меня. А то еще с испугу подстрелят. Все, отбой, выезжаю.

– Так – Мезенцев вешает трубку, опять смотрит на часы. – Полчаса он будет расставлять оцепление, встречать Хрущева. За это время мы постараемся добраться первыми до аэропорта с диктофоном. С албанцем ты, кстати, хорошо придумал! Поехали.

Рисковый, все-таки, генерал мужик. Я трясся, просчитывая варианты, а он моментально принял решение, поставил на уши дзержинцев и кремлевцев. Теперь все они будут ждать звонка Хрущева в полной боеготовности и посылать на три буквы Захарова с Семичастным с их приказами. Мы встали, я повесил Филипс на плечо. ТТ убрал в карман пиджака. Мезенцев же, покопавшись в одной из коробок, нашел наплечную кобуру. Надел ее, вложил пистолет. Сверху прикрыл пиджаком.

Мы вышли в приемную.