Я сам себе судья - Страница 11

Это было время расцвета моей популярности, а вот для нее этот период был достаточно тяжелым. Она пребывала в страшной депрессии: ее популярность сильно упала. Но тем не менее, Гурченко оставалась Гурченко: она пробовалась в один театр, в другой. Со съемок возвращалась с истерикой. И каждая из них почему-то заканчивалась словами: «Это невозможно! Не успеешь заявить о своем желании сняться или сыграть роль, как тебе сразу же лезут под юбку и тащат в ресторан!» Она очень хотела играть в театре, но куда бы она ни обращалась, режиссёры сразу же предлагали ей «койку». А она очень болезненно реагировала на подобное поведение: оно ее унижало. В такой момент я и подставил ей плечо. А она сказала в интервью «Комсомолке»: «В браке с Кобзоном ничего хорошего не было. Он умел сделать мне больно. Начинал подтрунивать: «Что это все снимаются, а тебя никто не зовет?» После этого брака я осталась в полном недоумении, и мне открылись такие человеческие пропасти, с которыми я до того не сталкивалась…». Иногда не сдерживался. А в остальном… Мне странно. Мы ведь особенно в первое время мы были очень увлечены друг другом. Поэтому насчет «ничего хорошего не было» я не понимаю… Во времена нашего брака с Людмилой Гурченко я был молод, популярен, имел много поклонниц. Но мне нравилось и то, что я официально был женат на актрисе, которую знала вся страна. Но, не смотря на то, что Людмила Марковна была ко всему прочему и замечательной хозяйкой, брак с ней не стал для меня тылом. Скорее, он был линией фронта. Мы сами «обостряли» наши отношения своим накалом страстей, который неизбежно должен был привести к разрыву. Однажды во время ее гастролей ей донесли про мою якобы измену, она тотчас отбила телеграмму: «Горбатого могила исправит. Косточка». Я ее называл «Косточка». Я ей ответил: «Каким был, таким и останусь. Горбатый». И мы развелись. После Людмилы у меня был страшно тяжелый год – не то что поисков и раздумий, а, скорее, мощных депрессивных настроений. Тяжело мы с ней расставались.

И еще что важно. Моя мама не была довольна моим выбором невест. Ни первым, ни вторым. Кстати сказать, особенно она была недовольна вторым выбором. Она не любила Людмилу Марковну. Как раз в 1967 году мама переехала ко мне в Москву, так что лично познакомилась с невесткой. Мы с Гурченко жили в квартире на Маяковке, которая ей досталась от предыдущего мужа, сына писателя Фадеева. Помню, как мы с Люсей приехали к маме знакомиться. «Мама, это моя жена». Пауза. Потом: «Как это?» – «Так это!» Мама с Люсей внимательно друг друга оглядели, составили свое мнение и промолчали. В мое отсутствие встречались один-два раза, между ними происходили нелицеприятные разговоры… В общем, потом каждая мне высказывала недовольство. Мама, естественно, всегда защищала интересы своего сына.

С начала 1970-х годов я строил сольную карьеру. И самый первый выпуск «Песни года» (1971) открывал песней Оскара Фельцмана и Роберта Рождественского «Баллада о красках» в моем исполнении.

Я был на вершине. Лауреат, победитель… Я тогда себе даже американский автомобиль купил – старый «Бьюик». Я его купил, пижонства ради, когда мы расстались с Гурченко. Мне хотелось показать ей свою независимость. Только вот он ломался через каждые сто метров, зато внешне был удивительно красивый…

Но проблем чисто бытовых было много. Как я уже говорил, мне все-таки удалось развести мать с отцом и привезти из Днепропетровска справку, добытую, конечно, «левым» путем, о том, что мама у меня одинокая. Так маму я прописал к себе. А в Пушкино, в Московской области, где у меня жил старший брат Исаак, мы прописали батю. Однако… то ли все это на него плохо подействовало, то ли силы были уже не те, но в 1970 году Бати не стало, хотя мы все его так любили… Любили, как самого родного человека…

А вот чтобы прописать сестру Гелену, ее пришлось выдать замуж за моего конферансье Гарри Гриневича. Дело в том, что он как раз нуждался в отдельной квартире, но купить ее на одного тогда было нельзя. И поэтому и ему понадобился фиктивный брак, какой они и заключили с моей сестрой. А я ему купил за это квартиру. Сестру прописали у него, хотя все продолжали жить, как и жили, у меня в двухкомнатной.

Вот так мы и стали опять жить вместе. Жить-поживать и добра наживать.

У меня шла обычная жизнь: я гастролировал восемь-девять месяцев в году, а когда возвращался, вновь был до предела загружен записями и съемками. И на гастролях я выкладывался по полной. Я, можно сказать, родоначальник этого зверства, когда артист давал два-три, а то и пять-шесть сольных концертов в сутки. Причем, всегда работал живым голосом. Тогда вообще не знали, что такое фонограмма.

Здесь стоит вспомнить, как и сколько тогда певцы зарабатывали себе на жизнь. Если сейчас каждый зарабатывает столько, за сколько договорится, то в советские годы об этом можно было только мечтать. А кто пытался устраивать договорные или так называемые «левые концерты», кончал обычно плохо. Эта участь с плохими последствиями особенно грозила Магомаеву, Лещенко, Леонтьеву и Пугачевой. За ними был особый глаз. И если не они сами, то их директора основательно погорели, а администратор Муслима, кажется, и вообще получил срок за «левые дела» в Норильске. Сам же Муслим, как в свое время и я, был около года под запретом.

Что толкало названных «звезд» на такие нарушения? Да, прежде всего то, что их заработки ни в какое сравнение не шли с доходами государства от их концертов. Скажем, Алла Пугачева собирала по рублю за место целые стадионы, а получала за концерт всего 62 рубля 50 копеек. Ну, как тут не задумаешься о дополнительных доходах?

У меня необходимости в «левых концертах» не было, так как я, во-первых, получал за концерт 202 рубля 50 копеек (у меня была самая большая ставка в СССР), а во-вторых, как я уже говорил, я очень много работал, редко ограничиваясь одним концертом в день.

Без лишнего хвастовства могу сказать: однажды я дал рекордные двенадцать концертов в день, а мой самый длинный концерт длился одиннадцать с половиной часов. Я до самого последнего времени совершал свыше сорока перелетов в месяц, записал около трех тысяч песен…

Кто-то скажет – безумие… Я и сам на эту тему люблю пошутить, когда читаю, к примеру, что мой достаточно близкий друг Шарль Азнавур очень много работает. В свои «девяносто с лишним» он в замечательной форме, и вот в прессе сообщение промелькнуло, что он вошел в Книгу рекордов Гиннесса, дав четыреста концертов в год. Очень рад за него, и хотя никогда на место в этой книге не претендовал, если бы этим вопросом серьезно занялся, по многим показателям мог бы туда попасть. По количеству концертов на протяжении жизни, по числу совершенных перелетов и протяженности маршрутов…

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.