Я родила от вашего мужа - Страница 3

Передав ему свидетельство, я смотрела за тем, как он его изучает. На лице майора при этом было совершенно бесстрастное выражение. Скажи мне кто-то, что он в данный момент думает о хорошем стейке и бокале коньяка, я бы ничуть не удивилась.

– Зачем вы трогали ребёнка? – спросил он строго.

– Он обкакался! – заявила я в ответ. – И если вам никогда не приходилось лежать часами обгаженным, вы его не поймёте!

Суровое лицо его вдруг просветлело и озарилось улыбкой.

– Если такое в моей жизни и бывало, то я о подобном не помню, – произнёс Киселёв. Потом добавил: – Был мал, а не пьян, не подумайте.

Настала и моя очередь улыбаться. И пусть это было совершенно неуместно, такой обмен ничего не значащими фразами подарил мне чувство облегчения. Наверное, такое же испытывал и подмытый Никита – именно так звали малыша… Никита Вениаминович Хлебников. Два месяца отроду.

– Расскажите всё в подробностях, пожалуйста, – попросил Киселёв, и тут я спохватилась.

– Давайте хоть за стол присядем. Малыш будет в зоне видимости, так что никуда не свалится, – предложила я майору.

Он кивнул и прошёл к столу. Поить его чаем я не стала – сочла это неуместным. Казалось, устройся мы на посиделки, как вся эта нелепая ситуация встроится в парадигму моей жизни и станет своего рода закономерной.

– Рассказывайте, – велел мне Киселёв, и я начала своё повествование.

Немного сбивчиво, но всё же сумела подобрать слова и поведать о том ужасе, который до сих пор не укладывался в голове. Говорила, говорила, говорила, а сама всё думала: если всё так и есть, что же нас ждёт дальше? Развод – это однозначно. Но как же отреагируют мои девочки? Они ведь так любят отца. Они всегда так радовались тому, что у них полная семья, где царят гармония, любовь, верность…

Помню, как Майя, не так давно обняв меня, уткнулась в изгиб моей шеи и сказала:

«Мама, как я счастлива, что у нас всё хорошо».

И я понимала, о чём именно она говорит. О спокойствии и уверенности в том, что завтра будет то же самое. И послезавтра – тоже. Что мы и дальше пойдём рука об руку все вместе. Вчетвером.

И вот у них родился брат на стороне, о котором умолял чужую бабу их любящий отец…

– То есть, вы эту женщину не знаете? – записал в блокнот Киселёв. – А с мужем, когда он уехал сюда ремонтировать дом, виделись редко?

Он задал этот вопрос, и я тут же внутренне ощетинилась. Показалось, что майор как бы говорит мне: ну, сама виновата, нечего мужика из поля зрения выпускать.

– Не так уж и редко! – тут же взялась я защищать себя и тот график, который у нас выстроился с мужем.

Да, в основном мы были порознь. Я занималась своим магазинчиком, а Веня – работой и ремонтом. Но, во-первых, такое расставание было оправданным. Во-вторых, мы постоянно изыскивали возможности увидеться. Я уходила с работы пораньше, звонила Хлебникову, спрашивала, чего вкусненького наготовить и ехала к нему. А потом мы проводили здесь вечер и ночь. И Вениамин ни разу не дал мне усомниться в том, что он меня до сих пор любит. И хочет.

– Два-три раза в неделю мы с мужем точно виделись. Это в будни. А выходные я проводила здесь, – добавила уже не так воинственно, когда поняла, что Киселёв меня просто расспрашивает, ничего кроме.

Он кивнул, дал знак вошедшему в дом пареньку в форме, с которым сюда явился.

– Ну? Что там? – спросил у него.

– Да коляска как коляска, – пожал тот плечами.

Майор кивнул и обратился ко мне.

– Значит, подведём итог. Вам привезла младенца некая Алёна. Она представилась соседкой и любовницей вашего мужа. Оставила ребёнка, но вы побежали за ней и узнали, что Вениамин Хлебников спит с ней около года. Живёт, когда вы не здесь, у Алёны. Сына он принял и записал на себя, но потом решил, что он ему не нужен и стал скрываться.

Он проговорил эти слова спокойным тоном, но каждое из них впивалось в мою душу миллиардом игл.

– Да, именно так всё и обстоит. Если верить Алёне, – кивнула я.

Мы посидели втроём в молчании, после чего Киселёв сказал:

– Сейчас мы вызовем скорую помощь, чтобы ребёнка осмотрели. На всякий случай. Ну а о том, как так вышло, что некая Алёна разбрасывается детьми, пусть расскажет ваш муж.

Он указал на окно и добавил:

– Он приехал. Сейчас мы обо всём и поговорим.

Только Киселёв произнёс эти слова, как я вскочила и помчалась на улицу. Мне физически необходимо было увидеть Веню и понять, что он обо всём этом думает. Муж ведь ехал сюда и явно гонял в голове какие-то мысли. О чём? Он придумывал отмазки? Может, изобретал какие-то объяснения, которые могли хоть как-то его передо мною извинить?

Нет… даже если Алёна придумала половину из того, что она вылила мне на голову… Даже если они просто встретились на улице, при этом Хлебников был нетрезв, принял эту бабу за жену, уволок в наш дом и трахнул – я всё равно не смогу простить его лжи.

– Ну?

Вот и всё, что я смогла выдавить из себя, когда застыла на верхней ступени крыльца, следя за тем, как ко мне направляется понурый муж. Он опустил голову и смотрел точнёхонько себе под ноги, но мне всё равно была видна та мина, которая была на его лице. И сердце моё упало в пропасть, откуда и стало биться с глухим эхом.

– Веня! Что же творится? – выдохнула я, стоило только Хлебникову оказаться рядом.

Он посмотрел на меня с мольбой, и в родном взгляде я прочла свой приговор. Муж своими руками возводил меня на эшафот, и даже палач ему не требовался, чтобы привести казнь в исполнение. Вениамин способен был справиться с этой задачей сам…

– Менты тут? – кивнул он на нутро дома.

Буркнул эти два слова, как мне показалось, недовольно. Я закрыла и открыла глаза. Слов не было.

– Я же просил их не звать!

Его голос зазвенел от негодования, и я взорвалась. Не смогла больше терпеть всё то унижение, через которое прошла и продолжала проходить стараниями мужа. Ударила его кулачками в грудь, закричала, что было сил:

– Что ты наделал?!

Словно в унисон мне, отчаянно зарыдал ребёнок. Я надеялась, что он проснулся от моего бешеного ора, а не от того, что, скажем, проголодался. Ещё не хватало нам тут вчетвером носиться в поисках смеси… или этой коровушки Алёны, которая и должна была вскормить своего сына.

Метнувшись в дом, Веня оставил меня одну. Я всхлипнула, из горла вырвалось сухое, лишённое слёз, рыдание.

Поплелась следом за мужем, не желая пропускать ничего из того, что станет происходить дальше. Ведь из последующих событий, бесед и действий соткутся судьбоносные мгновения, способные перевернуть сразу несколько жизней.

– Хлебников, – представлялся сотрудникам полиции Вениамин в тот момент, когда я вернулась обратно в дом.

Молоденький лейтенант стоял над ревущим ребёнком, крик которого заставлял моё сердце сжиматься от жалости. И от желания, чтобы этого младенца, наконец, вернули той, кто и должен вести за ним уход.

Если этот крестовый поход Алёны был направлен на то, чтобы забрать себе Веню – я готова лично отвести ей мужа. Лишь бы только оне унес отсюда несчастного Никитку, который переживал разрыв с матерью особо остро.

– Майор Киселёв, – ответил полицейский.

Он проверил у мужа документы, кивнул на ребёнка:

– Признаёте, что это ваш сын?

Вопрос он задал прямо в лоб, от чего я даже охнула. Как ни убеждала себя мысленно в том, что хочу уже услышать версию Хлебникова, оказалась совсем не готова к тому, что всё будет озвучено настолько быстро.

– Я… не знаю, – проговорил Веня.

Бросил на меня затравленный взгляд и пояснил:

– Алёна говорила, что он от меня… но…

Я нащупала рукой спинку стула, чудом подтащила его к себе, на что ушли последние силы, и упала на мягкое сидение. Всё стало ясным. У Алёны имелся повод говорить Хлебникову о том, что Никита – его ребёнок. Значит, между ними был секс. Иначе предположить, что незнакомая женщина явилась к Вениамину и с какого-то перепугу решила объявить, что родила ему сына, было глупостью.