Я решил стать женщиной - Страница 28

— Лиза, закрой глаза. У меня сюрприз! — я чуть приоткрыла входную дверь в свою квартиру, собаку я держала за ней, чтобы никто её не видел.

— Ты мне подарок купил? — Лиза радостная стояла у входной двери.

— Нет, на улице нашел.

— На помойке что ли? — удивилась Лиза.

— Закрывай глаза, — заговорщицки сказала я своей дочке.

Лизуля закрыла глаза, из кухни вышла Маша и встала рядом.

— Иди сюда! Ко мне! — собачёнок послушно вошел в дверь и сразу с радостью бросился к Лизе.

— Ой! — Лиза открыла глаза и завизжала. — Это же щенок! Откуда он? Папа, спасибо. А как его зовут?

— Морс — его так Катя назвала. Хочешь, придумай другое имя, — я вошла вслед за щенком и уже раздевалась.

— Лучше тогда компот, — Лиза рассмеялась. — Ладно, пусть Морс будет. Ой, не лижи меня! Ой:

— Морс? — Маша недовольно скривила свое лицо. — Мне собака в доме не нужна. Уже были собаки, хватит.

— Маша, для ребенка собака — разве плохо? У меня всегда в детстве собаки были. А у нас Тимка и Аська были: Забыла? Что, разве плохо мы тогда жили? Может быть, и жили лучше тогда, добрее были.

— Сам корми и выводи его, — Маша еще побурчала немного и опять ушла на кухню.

Житья с собакой она мне не даст. Появилось обстоятельство, к которому всегда можно было придраться:, и она с наслаждением придиралась.

Щенок быстро креп, через месяц я взглянула на него, он с серьезной мордой смотрел в окно и думал свою собачью думку. О чем таком важном так напряженно размышлял мой пёс? Его я скоро научусь понимать: вот всех остальных:.

Я в который раз внимательно рассмотрела свою собаку и с удивлением опознала в своей родимой псине её неожиданное для меня происхождение — всё та же окраска немецкой овчарки и смешные морщины на лбу, всё те же по-прежнему огромные стоячие уши:, но голова становилась крупной, туловище массивным, челюсти переходили в мощные скулы, крысиный хвост, часто встающий агрессивно вверх: Нет, это не овчарка и не дворняжка:, наш щенок был помесью со стаффордширским терьером, и признаки этой породы с этого дня стали всё больше выпирать буграми мышц на крепком теле Морса. На следующий день он сожрал черепаху, подтвердив эту мою догадку. Своими щенячьими, но уже мощными челюстями, он разгрыз её немаленький панцирь, она была у нас уже давно и достаточно выросла. И съел её! Мы раньше смеялись: «Гамбургер ползет!», когда она выползала, а он бегал вокруг нее и обнюхивал. Гамбургер оказался гамбургером. Не уследили.

— Заечкин, ты? — услышала я голос жены в своей телефонной трубке.

— Да, Маша, — ответила я устало.

— Ты должен забрать сейчас Лизу, я уезжаю по своим делам.

— Как Лизу!? Когда уезжаешь?: Я же сейчас снимаю: я же тебе говорила об этом сегодня утром, — совершенно оторопела я.

— Меня не волнует, у меня тоже свои дела, мне надо сейчас уехать, — ядовитым голосом Маша произносила заранее подготовленные фразы.

— Маша, я уходил на работу утром и сказал, что ко мне сегодня приезжает сниматься Игорь Крутой. Что сниматься он будет с пяти до двенадцати. Ты знала об этом, зачем ты сейчас опять придумываешь какую-то хуйню. Ты знаешь, что я не могу сейчас всё бросить и уехать со съемки. Ты же сказала, что будешь дома. Почему ты заранее не предупредила? Сказала бы заранее, я бы её раньше взяла.

— До девяти Лиза будет у тети Тамары, я её оставила у неё, до этого времени её надо забрать, — тетя Тамара была нянечкой, нанятой для того, чтобы она забирала Лизу из детского сада. Маша нигде не работала, но вдруг она объявила недавно, что времени у неё для того, чтобы забирать Лизу из сада совершенно нет.

— Маша, я буду точно работать до двенадцати, я не смогу её забрать при всем желании. И Кати сейчас нет, она на встрече с клиентом:

— У меня тоже есть свои дела, мне нужно сейчас уехать. На твои дела мне наплевать, — последнюю фразу она произнесла с наслаждением.

— На эти дела ты пока живешь, — ответила я, но было поздно, Маша бросила трубку. Против лома нет приема, и этим ломом научилась в совершенстве размахивать моя свирепая бывшая супруга. Ребёнка всё равно надо было забрать, в этой ситуации в позу не встанешь. Задавать опять себе риторические вопросы: «Ну почему так происходит?»: По хую, это был конец!

Игорь Крутой в нарядном сером костюме, в неимоверно дорогих часах, а привёз он их для каждого костюма несколько, сидел с насмешливым и едким лицом уже готовый для съёмок в старинном кресле со львами, окруженный мягким светом от огромных софт-боксов*.

Мне было стыдно перед всеми за свою неадекватную жену, чтобы никто не слышал моих семейных перипетий, я зашла поговорить по телефону с Катей в лабораторию. Оля Алисова, слава Богу, давно знакомая с Крутым, увлеченно болтала с ним, давая мне возможность решить очередную свою семейную проблему. Кати не было на съёмке, она, действительно, была на встрече с клиентом, и я набрала её номер.

— Кать, разворачивайся, надо Лизу забрать.

— Так она же сейчас с Машей дома:

— Она позвонила, сказала, что уезжает по своим делам и что мне надо забрать сейчас Лизу.

— Она же знает, что у тебя сегодня допоздна съемка, что ты Крутого сегодня снимаешь, ты ей говорила это при мне: И мы с ней вчера болтали по телефону, она совершенно нормальная была, не злая на тебя, — голос у Кати был пока просто удивлённый и обескураженный, без возмущения и злости.

— Она сказала, что у нее дела, а на мои ей наплевать: Да, какая разница, что она сказала. Ребенка надо забрать.

— Она совсем уже охуела. Она издевается над тобой, как хочет и без всякой причины. У вас же в последнее время было всё хорошо! Пизда! — взорвалась Катя. — Почему должна страдать от неё я? Она не моя жена.

— Кать, какая разница. Мне для того, чтобы снимать, настроение нужно, а мне все всегда мозги ебут. Я не детали на заводе выпиливаю: Я не хочу сейчас задумываться о Маше, я и так уже нервная, я не хочу распалять себя еще больше. Съезди. Звони клиенту, скажи, потом встретишься. Можешь вообще его послать: Не до клиентов: Езжай, забери Лизу, она сейчас у тети Тамары. Оставь ее, если можно, у Гили, я всё равно поздно закончу, пусть она её спать уложит.

— О-о-х! — вырвался вздох у Кати. — Ладно, сейчас заберу. Разворачиваюсь.

Утром я молча собрала свои личные вещи, небрежно и быстро свалила их в большие голубые мешки для мусора, бросила их в машину, посадила на заднее сиденье ничего не понимающего, с глупой мордой, Морса и уехала навсегда из когда-то своей семьи.

Я приехала в студию, бросила мешки со своими вещами в комнату-лабораторию, села за стол и час неподвижно смотрела в окно. О чем я думала?:Ни о чем. Это состояние пустоты становилось для меня привычным: — ни боли, ни сожаления, ни разочарования. В этот момент я сидела перед окном и представляла из себя пустую оболочку, ткни меня иголкой, и я лопну, как надувной шарик, внутри пустота.

Ровно в одиннадцать вошла Катя.

— Чего глаза выпучила? — по своему обыкновению любезно поздоровалась она.

— А? — вздрогнула я.

— Чего сидишь, как зомби? — пояснила Катя свой первый вопрос.

— Я ушла от Маши: — безжизненным голосом ответила я.

— Как ушла? Ты же уже развелась с ней, — удивилась она.

— А теперь вещи собрала и ушла. Из-за вчерашнего:

— Да, вчера она выкинула фортель: Она сказала, почему так поступила?

— Мне неинтересно, — равнодушно ответила я.

— Мне интересно, надо было спросить.

— К Кате, у которой дочка Настя, она ездила: она так сказала.

— А зачем?

— Я не уточняла, мне всё равно. Я вещи собрала молча: и ушла. Всё, Кать, отстань, — я положила голову на стол и закрыла глаза, отгородившись от внешнего мира.

— Никогда не говори мне «отстань». Поняла? — Катя напрягла свои недюжинные скандальные интонации.

— Ой, Кать, хорошо: Только отстань от меня сейчас:

— Ты специально меня доводишь? Я же тебе сказала: — врывались в меня её неспокойные фразы: Да, просто закрыть глаза — этого недостаточно, отгородиться от внешнего мира можно только Великой китайской стеной. — «Отстань» — не говори мне. Понятно? — продолжала воинственно орать Катя мне в самое ухо.