«Я пришел вас убить» - Страница 6
«Я хотел бы продолжить, — неожиданно заявил он. — Мне нужно знать…»
«Что?» — спросила она. Он знал о своем будущем только то, что она сама считала возможным рассказать. Он воспринимал будущее эмоционально, наверняка чувствовал себя сейчас не в своей тарелке, но также наверняка не понимал причины. Почему он захотел продолжить? Из-за денег?
«Договор у нас до сентября, — сказала она, — и вы будете получать свои деньги…»
«Плевать на деньги, — неожиданно грубо прервал он Леонсию. — Я хочу знать!»
«Что?» — повторила она, зная, что он не сможет ответить. Ощущение чего-то непонятного у него, несомненно, было, но он не мог помнить о полицейских, об убийстве.
«Я хочу знать, — сказал он, — за что меня могут отправить на электрический стул».
Похоже, он сам удивился тому, что сказал. Смотрел на нее изумленным взглядом, изумление сменилось испугом, он не понимал того, что произнес. И не должен был понимать.
«О чем вы? — сказала она ровным голосом. — Сеанс был трудным, вы эмоционально устали. Сейчас вы успокоитесь, и все будет хорошо. Уже хорошо».
«Да», — сказал он неуверенно. Кажется, он пришел в себя.
Она распечатала бланк соглашения, удостоверявшего временное прекращение эксперимента, дала ему подписать и обратила внимание, как дрожали его пальцы.
«Вы спокойны», — сказала она.
«Конечно», — отозвался он.
Он должен был прийти в субботу, но не пришел. И в следующую тоже. Она позвонила, и он говорил с ней нормальным голосом, она не почувствовала напряженности, ничего невысказанного, он просто считает лишним ездить на другой конец города только для того, чтобы сказать, что все у него в порядке. «Извините, миссис Вексфорд, я больше не приду, это ведь не нарушает контракта?» Нет, не нарушает.
Больше она ему не звонила, и он не давал о себе знать.
До сегодняшнего утра, когда он вошел в кабинет и сказал: «Я пришел вас убить».
Что-то было в его словах… Что-то она слышала и упустила. Это непрофессионально. Да, она боится. Ей страшно. Но она должна вспомнить, что он сказал.
Господи… Ну, конечно.
«Месяц назад мне начали сниться сны…»
Сеансы она прекратила в апреле. Прошло три месяца. Сны ему начали сниться в конце марта. Она прервала сеансы, потому что боялась за его психику.
И еще он сказал… Ей показались странными его слова, но ужас, который она испытывала, не позволил понять услышанное.
«После вчерашнего сеанса…»
Сеансов не было уже три месяца.
— Питер, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал ровно, без эмоций, знакомый ему голос, к которому он привык. Голос, вызывавший условный рефлекс — не гипнотический, но результат тот же.
— Питер, — повторила она негромко, прижав ухо к двери, чтобы лучше слышать, — какое сегодня число, Питер?
— Смеетесь? — осуждающе произнес он и что-то уронил, со стуком упавшее на пол. Что? Неважно. — Я в здравом уме. Сегодня семнадцатое июля. На часах, кстати, тринадцать двадцать, вы всегда в это время делаете перерыв, чтобы перекусить и выпить кофе.
Верно. Сегодня семнадцатое. Она подумала было… Ошиблась. Но все-таки…
— Боюсь, вам не придется больше пить свой кофе, Леонсия, — с сожалением сказал Питер. — Вчера, кстати, кофе был отвратительный. Вы торопились? Или взяли не ту банку?
Вчера? Она никогда не пила с ним кофе.
— Питер, — сказала она, — какой был по счету сеанс вчера?
Он хмыкнул. Помолчал — видимо, вспоминая. А может, соображая, почему ее заинтересовал этот неинтересный вопрос.
— Семьдесят третий. Точно. Я еще подумал, что это число совпадает с годом моего рождения. Странно, верно? С другой стороны, — рассуждал он, — ничего странного. Когда-то ведь эти два числа должны были совпасть. Неделю назад или через месяц. Семьдесят три. Боюсь, Леонсия, семьдесят четвертого уже не будет.
У нее заболела голова. Сильно и сразу. Затылок. Подскочило давление. Наверно, не меньше ста семидесяти. Плохо. Если она потеряет сознание…
Она помолчала, стараясь дышать глубоко и ровно. И вспоминать хорошее. Поездку с Карлом на озеро. С Карлом и Данни. Они катались на лодке…
— Страшно, Леонсия? — сочувственно произнес Питер. — Не тяните время. Все закончится быстро, вам не будет больно, обещаю. Когда-то я работал на бойне, недолго, меньше полугода, не понравилось, но меня научили, как заколоть корову или овцу… с овцами было проще, конечно… чтобы они не страдали, а то, знаете, Лига защиты животных… не вегетарианцы, между прочим…
Ему тоже было страшно. Он успокаивал сам себя.
— Питер, — сказала она, — вам понравился фильм «Убегающие за горизонт»? Помню, вы сказали, что пойдете, но я больше не спрашивала.
Так оно и было — в марте. Он собирался на фильм с Лиззи, девушкой, с которой за день до этого познакомился в кафе и бросил после первой же ночи, о чем рассказал во время контрольного опроса перед погружением. К концу марта между Леонсией и Питером сложились такие отношения, что он от нее ничего не скрывал, она стала для него кем-то вроде исповедника, он знал, что сказанное останется между ними. И в компьютере, конечно, но это врачебная тайна, не менее тайная, чем тайна исповеди.
— Дурацкий фильм, Леонсия. Совсем глупый, только время зря потратил.
— Лиззи тоже не понравился?
Он молчал почти минуту, и у нее опять заломило в затылке. Ну же…
— Лиззи? — удивленно переспросил он. — Вы о ком, Леонсия?
Конечно. Она могла бы догадаться и раньше. По его оговоркам, которые пропускала мимо ушей. Немудрено. Волнение. Страх.
— Питер, — сказала она. — Лиззи — ваша девушка. В кино вы собирались с ней, вы об этом рассказывали.
— Не говорите ерунды! — в его голосе прозвучали раздражение, гнев, что-то еще… Ей показалось — страх. Он что-то заподозрил? Вряд ли. Одна память не могла пересечься с другой. Или все-таки это случилось? Расстройство множественной личности? Ведь и эта болезнь — скорее всего, память о себе самом в других реальностях мироздания.
— Не знаю я никакой Лиззи, и не путайте меня. Фильм дурацкий. Хотите поговорить об этом?
Издевательский тон. Ее слова.
— Да, — сказала она. — Вы говорите, смотрели фильм вчера?
— Конечно. Вы же знаете, я говорил вам, что вечером пойду в кино, и вы это записали в компьютер. Вы все записываете в компьютер, вам важен эксперимент, вы совсем не думаете о том, что…
Он говорил так быстро, что захлебнулся словами и замолчал. Что-то опять упало, и она догадалась: он смахивал с полочки одну за другой деревянные статуэтки индийских богов и богинь.
Там стояли рядком Шива и Шакти, Будда и Ганеша. Пациентов этот ареопаг успокаивал.
— Питер, — сказала она и несколько секунд молчала, подбирая правильные слова. Она не должна была ошибиться. — Питер, если вы у компьютера, нажмите любую клавишу.
— Что вы задумали, Леонсия? — с подозрением сказал он. — Я увижу страшную картинку, перепугаюсь до смерти и сбегу, как заяц?
— Нет, — голос ее опять звучал спокойно, она, наконец, взяла себя в руки, опять стала профессионалом, а Питер, сидевший в кресле перед монитором, — пациентом. — Вы увидите страницу журнала посещений, я открыла ее перед тем, как вы… — она помедлила, — как вы сказали, что пришли меня убить. Вы можете убедиться…
— Ну да, — буркнул он, видимо, все-таки сделав так, как она сказала. — Моя страница, вижу. И что?
— Прочитайте последнюю запись и взгляните на дату. Вслух, пожалуйста.
Она надеялась, что взяла верный тон. К какому он привык.
— «Шестнадцатое июля. Стандартный тест пройден без замечаний. Погружение в прошлое — три года, описание поездки в Денвер с Аланом Шиперсом. Совпадает в деталях с тем, что пациент рассказывал во время теста (папка «Rgl9-87»). Результат погружения соответствует базисной реальности…»
О чем он? Что за чушь? Шестнадцатое июля — вчера, да. Но на экране — она это точно помнила — должна была стоять запись от четвертого апреля, запись последнего сеанса и заключение о прекращении эксперимента в связи с опасностью для психического здоровья пациента.