«Я почему-то должен рассказать о том...»: Избранное - Страница 4
«Мы пережили очень беспокойное время: почти все наши родственники уехали с прочими балтийскими немцами в Германию. Нас также очень уговаривали ехать и мы долго колебались. В результате все же, как видите, остались, но даже и сейчас не можем сказать, что все наши колебания окончились — есть еще возможность уехать… Главной же причиной, удержавшей нас здесь, было нежелание обращаться в немцев — против Германии я ничего не имею, но все же она мне совершенно чужда. А для детей особенно наш переезд явился бы решающим — тогда они уже выросли бы настоящими немцами»[39].
И все же беспокойство К. К. Гершельмана за свою судьбу и судьбу своих детей заставило и его в мае 1940 г. с одним из последних транспортов отправиться с семьей в Германию[40], точнее, в захваченную немцами западную часть Польши — район Познани-Позена, вошедший в состав Рейха. Именно туда были переселены выходцы из Прибалтики. Значительную часть своего архива и многие картины К.К. Гершельману удалось взять с собой.
Гершельманы поселились в Познани, где Карл Карлович стал работать чертежником в городском землемерном управлении. В немецкую армию он не был призван из-за бронхиальной астмы, которая в Познани усилилась[41].
Положение семьи Гершельмана в Познани было непростым. «Переехав в Германию, мы вообще как бы потеряли право чувствовать себя русскими, в душе же, конечно, не могли чувствовать себя и стопроцентными немцами, благодаря этому часто приходилось быть в очень двусмысленном положении, — писал К. К. Гершельман В. С. Булич 8 июля 1951 г., добавляя: Дети говорят по-русски свободно и почти правильно»[42].
Действительно, и в Познани, и позже в Баварии, в Эйхщтетте, в семье Гершельманов домашним языком оставался русский. По воспоминаниям сына Константина, Карл Карлович давал детям дома уроки русского языка, поскольку в школе его, естественно, не преподавали, и вообще заботился о том, чтобы дети оставались бы людьми русской культуры. Сыну он старался привить дух дореволюционных русских кадетов, их представления об офицерской чести, правила повседневного поведения. В кабинете Карла Карловича висели портреты Пушкина и Леонардо да Винчи, и даже на работе, на рабочем месте, не было портрета Гитлера. К. К. Гершельману чужды были идеи национал-социализма, он, не боясь последствий, сделал всё, чтобы избежать членства в национал-социалистической партии, хотя это и требовалось по работе. 23 июля 1943 г., в самый разгар войны. Гершельман прочитал в Познани реферат «Достоевский. “Записки из подполья”» (позже, через сорок лет, он был опубликован[43]).
Особая позиция К. К. Гершельмана особенно ярко проявлялась и в его отношении к полякам. Немецкие власти смотрели на поляков как на представителей низшей расы, к которым нельзя относиться как к равным. Характерный эпизод. Приехавшая в Познань семья Гершельманов долго ютилась в одной небольшой комнатушке. Чиновник жилищного управления, к которому они обратились, цинично порекомендовал: присмотрите себе квартиру, где живут поляки, мы их выселим, и вы получите себе приличную жилплощадь. Карл Карлович категорически отказался и пригрозил жене, что если она осмелится это сделать, то он с ней разведется. У К.К. Гершельмана установились хорошие отношения с поляками. Он не проводил никакой разницы между сослуживцами — немками и полячками и по старой, царского времени, привычке имел обыкновение при встрече целовать руки дамам, не взирая на их национальность. Это вызвало недовольство начальника, который даже попробовал провести с Гершельманом «воспитательную» беседу на эту тему.
И в Познани К. К. Гершельман не прекращал литературных занятий, но характер их коренным образом меняется: Гершельман обращается к философской эссеистике, которая с этого времени становится главным, основным, а со временем и единственным жанром его творчества. «В Познани я очень много писал в полуафористической форме на общемиросозерцательные темы», — признавался Гершельман в письме к В. С. Булич от 9 января 1951 г.[44]. Правда, печататься было негде.
Между тем фронт приближался к Познани. К. К. Гершельман стал понемногу переправлять картины и наиболее старую часть своего архива с рукописями эстонского периода в Эйхштетт, в Баварию, где проживала знакомая по Эстонии семья русских эмигрантов Рославлевых. 20 января 1945 г. Гершельманам пришлось срочно покинуть Познань. Взять с собой весь оставшийся архив было невозможно. Перед отъездом Карл Карлович сжег все те рукописи, которые нельзя было увести. Это были, прежде всего, написанные в Познани философские эссе. Позже он частично восстановит их в Эйхштетте. Любопытно, что, по воспоминаниям Константина Гершельмана, поляки помогали Карлу Карловичу при отъезде.
В конце 1945 г., миновав ряд промежуточных остановок, семейство Гершельманов поселилось в маленьком, но очень уютном, к тому же не пострадавшем от войны городке Эйхштетте, в центральной Баварии. Постоянной работы здесь К. К. Гершельман не нашел; вновь наступили тяжелые времена. На хлеб пришлось добывать средства случайной работой, как сказано в одном письме, «кустарно-художественного характера»[45]. Карл Карлович и его супруга рисовали портреты американских военных, изготовляли рождественские открытки, разрисовывали кресты и распятия в качестве сувениров и т. д. В 1948 г. связи с денежной реформой и эти заработки почти прекратились. Правда, к этому времени Гершельманы уже получали социальное пособие для беженцев, а позже им была назначена пенсия, и положение улучшилось. Дополнительный заработок давало иллюстрирование изданий на немецком языке. К. К. Гершельман был автором иллюстраций к книге Херманна Пельтцера «Schonzeitfest. Eine illustrierte Tierballade fur Jung und Alt» (Regensburg, S. а.), регулярно предоставлял свои рисунки баварскому католическому журналу «Schutzengel Freund der Kinder» (1949–1950): его имя как иллюстратора даже указывалось в выходных данных журнала.
В Эйхштетте у К. К. Гершельмана оказалось много свободного времени, и он, как и раньше, использовал его для литературных занятий, прежде всего, для работы над философской эссеистикой. Правда, регулярным занятиям мешала с каждым годом усиливавшаяся бронхиальная астма. 9 января 1951 г. К. К. Гершельман писал В. С. Булич:
«Я чувствовал бы себя хорошо, если бы не моя астма. Климат Эйхштетта очень неблагоприятен для нее, и она здесь настолько усилилась, что я совсем превратился в калеку… Приходится очень много лежать, и все действия очень замедлены постоянной одышкой, т. е. почти не остается времени для продуктивной работы. Стихов и художественной прозы я теперь совсем не пишу, когда есть время — философствую»[46].
Мешало работе и отсутствие в Эйхштетте русских книг, на что К. К. Гершельман тоже жалуется в своей переписке.
И все же за последние годы своей жизни К. К. Гершельман успел сделать очень много. Он написал целый ряд философских эссе, частью напечатанных уже после его смерти, частью же остающихся неопубликованными до сих пор. Некоторые из этих работ, впрочем, могли быть вчерне написанными уже в Познани, в Эйхштетте же они были доработаны.
Самой фундаментальной работой К. К. Гершельмана в этой области явился его труд «Философия 1/4 часа», который в основных чертах был завершен в Познани. Однако рукопись его пришлось сжечь перед отъездом из города, и, по утверждению супруги автора, текст этого труда был написан заново в Эйхштетте[47]. К. К. Гершельман перевёл его на немецкий язык и намеревался выпустить отдельной книгой, но из этого плана ничего не вышло.