Я отворил пред тобою дверь - Страница 11

- Не надо беспокоить Иисуса из Назарета, он здесь не при чем Значит порог этого запрета вы переступили, и вот что скажу я вам - ваш путь был единственно верным По поводу бабок и колдунов, конечно, стыдно, но я вас прощаю Вы двигались в единственно возможном для вас направлении, но, простите, петляли какими-то вонючими закоулками Что ж будем работать.

- Ваша методика...

- Да, моя методика, - он устало закрыл глаза и слегка откинулся на спинку кресла.

Три дня длится наша беседа, три дня час за часом распутывает он клубок моих страданий. Подолгу возясь с тугими узелками и бережно разминая тонкими смуглыми пальцами освобожденную нить прошлой жизни моей Три дня, час за часом, я смотрю на него, пытаясь разглядеть но каждый раз, отведя глаза лишь на мгновенье, возвращаю взгляд и вижу нового вроде человека, хоть ничто не меняется в нем внешне Он сухопар, смугл лицом, тонким большеносым и большеглазым, глаза его темны, но когда нечастый гость в эту пору - луч солнца попадает в них они отдают редким оттенком янтаря или темного лесного меда Он некрасив, хотя что есть мужская красота? Голос его глубок и негромок, даже приказывая в ходе беседы быстро сделать что-то или стремительно, не думая ответить на его вопрос, он не повысит тона, лишь слегка сгустятся нижние нотки в голосе Он, безусловно, профессионал и профессионал высочайшего класса, психолог или психиатр, а скорее всего и то и другое, он работает со мной жестко, порой беспощадно, он владеет моей душой и мыслями полностью и безраздельно, настолько, что я не могу найти в них даже просвета, не то чтобы для тоски и воспоминаний, но и для того, чтобы понять что же он такое для меня, как отношусь я к нему и куда он меня ведет.

- Моя методика, она конечно же существует Это сложнейшая психотехника, на уровне ноу-хау и я знаю многих, кто легко пожертвовал бы и половиной царства и конем в придачу... Штука это сложная и довольно опасная, вы, впрочем, к ней готовы вполне, но...

- Вы мне отказываете?.

- Нет. Напротив. Я хочу предложить вам нечто более серьезное и... действенное, да именно действенное Мне кажется вы заслужили это.

Чай остыл, да это, собственно, и не имело значения - чая он не хотел.

Не сказать - удобно - это было довольно проблематично на продавленном диване, пружины которого так и норовили впиться в самые уязвимые части тела - скорее привычно устроился он в своем диванно-телевизионном лежбище, так и не включив телевизор Настольная лампа, забавная, дедова еще, чудом сохранившаяся после множества его разменов, разделов и разводов - сейчас почти антикварная уже вещь в стиле арт-деко - с нарочито грубо чеканным абажуром, усыпанным крупными разноцветными стекляшками, имитирующим драгоценные стразы на старинной бронзе, - бросала четкий круг довольно яркого света обрамленный невнятными цветными бликами на изрядно потрепанные обои - в комнате стоял полумрак И это было славно, так не очень бросалась в глаза ее убогость и царившее в ней запустенье.

Странно как-то все это началось Вроде бы и не было никакой значимой отправной точки у этого мучительного, необъяснимого, да и заметного только ему одному процесса - собственного прижизненного обращения в прах. Именно так он определял то, что с ним происходило нынче Для все прочих, даже близко знавших его, он просто сильно сдал за последние годы - расхожее определение, но емкое весьма, много объясняющее, но большее оставляющее в тени недомолвки, а посему удобное. Оно и его устраивало в какой-то мере, раздражая правда плохо скрытой брезгливой жалостью, но доказывать обратное он никогда не пытался Знал просто сам для себя, что это не так.

А как? Укоризненно вроде качнулся круг от лампы на истертых обоях: "Себе-то не лги, голубчик - все началось с той самой истории".

Историю ту он окрестил про себя " историей четвертой гравюры" Хотя и сегодня не был окончательно уверен, что вся эта история действительно происходила, а четвертая гравюра реально существовала в этом подлунном мире..

С Борисом Романовичем Мещерским они познакомились случайно, в баре телевизионного центра в "Останкино" Он тогда много публиковался в популярных молодежных журналах, с леденящими душу историями из хроник Святой Инквизиции, высказывал смелые научные гипотезы, вполне укладывающиеся в основу приключенческих сюжетов. Его стали приглашать на радио, снимать в телевизионных программах В тот день после очередной записи он, кончено же, не преминул спуститься в большой уютный подвал телевизионного бара По тем временам это место было не просто приятное, но и престижное, входящее в число модных и труднодоступных московских достопримечательностей Здесь запросто попивали кофе и пиво популярные певцы и актеры, забегали перекусить знаменитые тогда на всю страну дикторы, (специальная табличка на стене предупреждала, что они обслуживаются вне очереди), а в очереди у стойки непринужденно болтали известные поэты и модные журналисты-международники.

Он уже несколько минут бродил в полумраке бара, выискивая свободный столик или хотя бы место за одним из столов. Стакан с горячим кофе все более припекал пальцы, мест не находилось и ситуация становилась критической. Почти свободный столик вдруг обнаружился в самом темном и отдаленном уголке бара, почти - означало, что за ним сидел только один человек.

Вы разрешите? - он едва ли не уронил стакан на не грязноватую поверхность стола, и только тогда разглядел этого человека В первые секунды ему показалось, что это актер перекусывает между съемками, не снимая грима за столиком сидел очень пожилой человек, скорее - старец, с длиной, узкой и острой как у старика Хоттабыча седой бородой и абсолютно лысым черепом. Лицо его было изборождено крупными резкими морщинами, а глаза глубоко прятались в глубоких, как пещеры темных глазницах.

- Конечно, - немедленно с готовностью отозвался старец, неожиданно густым и довольно громким голосом, - иначе вы ошпаритесь, и чего доброго, ошпарите меня Что за фантазия у здешних хозяев - подавать кипящий напиток в граненом стакане? В мое время из граненых стаканов грузчики пили водку. Впрочем не только грузчики, конечно.