Я отвечаю за свою страну - Страница 48

— Огорчен?

— Конечно! Но не тем, что Ялакас не убийца, а тем, что опять тупик. Хотя, должен признаться, с версией расставаться так же трудно, как с любимой девушкой.

Рохтла улыбнулся.

— Уно Яанович, что, магазинные кражи раскрыли?

Рохтла глянул поверх очков и, вспомнив вчерашний конфликт, с шутливой строгостью ответил:

— Если бы! Сегодня ночью еще один магазин обчистили.

Неудачи настроили Виктора на минорный лад. Сидя в кабинете у Рохтлы, он философствовал по поводу природы неудач:

— Уно Яанович, давайте рассмотрим процесс раскрытия преступления, совершенного, как говорится, в условиях неочевидности, то есть когда преступник неизвестен. Я беру вариант, когда этот процесс требует длительного времени. Знаете, каков будет его алгоритм? Нечто сходное с барьерным бегом на марафонскую дистанцию: серия барьеров-неудач, потом — рывок и финиш.

Уно Яанович саркастически посмотрел на оратора и прервал его:

— В таком случае я предпочел бы видеть в тебе спринтера, а не марафонца.

Виктор не успел ничего ответить, так как в кабинет вошел начальник экспертно-криминалистического отдела Калда. Кивнув всем приветственно головой, он стал посреди комнаты, руки в карманы, мерно покачиваясь с носка на пятку.

— Я надеюсь, Уно Яанович, вы в курсе, что прошла целая серия краж из сельских магазинов, что преступники не оставляли следов и до сих пор не задержаны. Так вот. В последнем магазине преступник все-таки оставил свои следы. Или спугнул кто, или нервы сдали. Во всяком случае, отпечатки пальцев рук — вот они! — Калда показал увеличенную фотографию. — Принадлежат они… Кейву! Тому самому, который в конце августа был освобожден из колонии.

— Спасибо, Калда! Теперь все стало ясно, сейчас же займемся этим.

— Благодарить еще рано, Уно Яанович… — Калда достал из кармана еще одну фотографию и положил на стол. На снимке был виден след ботинка, отпечатавшийся на рассыпанной муке. Рохтла сидел, ничего не понимая. Тогда Калда достал фото еще одного следа и положил рядом. Виктор почувствовал, как кровь отхлынула от лица: точно такой снимок лежал у него в кармане, это был след в сарае на хуторе Ауна. Рохтла поднялся, взял Калду за плечи и спросил:

— Идентичны?

— Абсолютно! В магазине и на хуторе побывал Кейв.

Немых сцен не было. Быстро и по-деловому принялись за проверку имевшейся информации. Кейву 23 года, дважды судим за квартирные кражи, приметы известны. Эти данные совершенно не давали ответа на многие возникшие вопросы. Какую цель преследовал Кейв? Что он искал на хуторе?

Не теряя времени, Рохтла отправил Энделя в Хаапсалу искать следы Кейва там. Виктор должен был ехать в колонию, где отбывал наказание Кейв. Там все началось, там Кейв, возможно, и получил сведения, толкнувшие его на преступление. От кого? Какие сведения? На все эти вопросы предстояло получить ответ.

Информация, добытая Виктором в колонии, оказалась весьма скудной. А ведь это был единственный источник, из которого надеялись получить хоть какие-то полезные данные.

— Кейв какое-то время воспитывался в детском доме, — рассказывал Виктору сотрудник колонии Крюков. — Потом болтался где придется, стал воровать. Дважды судили за кражи. Работал в колонии с неохотой, все отлынивать пытался. По характеру вспыльчив, но трусоват. Особой дружбы ни с кем не имел, ни с кем не переписывался. Был, правда, здесь один грузин, освободился месяца четыре назад. Подождите, сейчас уточню. — Крюков быстро перелистал журнал. — Так, записывайте. Мамалашвили Гурам Мерабович, после отбытия срока наказания уехал в город Гори, Грузинская ССР, к бывшему месту жительства. Мужик он неплохой, добросовестный и не бузил. Вот с ним-то Кейв и поддерживал кое-какие отношения.

Совещались недолго, обсуждать практически было нечего. Поскольку Мамалашвили в единственном числе представлял все связи Кейва, решили его проверку организовать с особой тщательностью. Можно было, конечно, направить в Грузию запрос с перечнем вопросов, по которому работники милиции опросили бы Мамалашвили. Однако важность задачи требовала провести очную беседу с Мамалашвили, досконально знающим детали. Ведь любой, на первый взгляд малозначительный факт мог стать решающим в раскрытии преступления.

Рохтла распорядился: в Грузию полетит Шахов. Оформив командировку и получив требование на билет, Виктор приехал в агентство Аэрофлота. Перед кассами выстроилась солидная очередь. Опасаясь, что не достанется билета на завтрашний рейс, Виктор подошел к окошечку с надписью «Начальник смены». Им оказалась миловидная женщина с ямочками на щеках. Серые глаза смотрели на Виктора с любопытством.

— Здравствуйте! Я к вам с огромной просьбой, прошу не отказать, заранее благодарю…

Улыбаясь, женщина выжидательно молчала. Видя, что от него ждут продолжения, Виктор решил наступать:

— Возникла необходимость срочно вылететь в командировку в Тбилиси. Не хочу злоупотреблять служебным положением, но для убедительности сообщаю: я работник уголовного розыска.

— Мой муж тоже работник уголовного розыска. — Женщина уже смеялась. — Давайте ваше требование.

Через пять минут Виктор вышел из агентства. Неожиданную удачу с билетом он посчитал счастливым предзнаменованием. Теперь домой, Катюшка наверняка заждалась. Сейчас начнет помогать отцу собираться в путь-дорогу.

Самолет как бы подкрался сверху к полосе, ощетинившейся перьями механизации, затормозился воздушным потоком, чиркнул колесами и весело побежал по бетонке, вздрагивая на стыках плит. Пассажиры сразу оживились, загалдели и, несмотря на отчаянный призыв стюардессы оставаться на местах до полной остановки самолета, заполнили весь проход между кресел, доставая сетки, портфели, торопясь одеть детей.

Выйдя на трап, Виктор зажмурился от яркого солнца и всем телом почувствовал теплоту воздуха. Он быстро прошел к зданию вокзала, вышел на площадку передним и сел на нужный автобус.

Начальник Управления уголовного розыска, ознакомившись с документами, усадил Виктора в кресло и сказал:

— Ваш начальник звонил мне, и мы обо всем договорились. — Он порывисто потянулся рукой к кнопке селектора: — Майора Беридзе ко мне. — Затем опять обратился к Виктору: — Ну, как там в Эстонии? Работы много?

— А где ее нет? — ответил Виктор. — Немало людей бросили на это дело. Пока безрезультатно, но очень надеемся на вашу помощь. Мамалашвили освободился из колонии четыре месяца назад. Характеризуется положительно, работал добросовестно, местом жительства избрал Гори, так как сам оттуда родом. Он единственный, с кем в колонии поддерживал контакт разыскиваемый нами Кейв. Возможно, от него удастся получить маломальскую информацию. — Виктор выжидательно посмотрел на собеседника.

Постучали, дверь отворилась. На пороге стоял высокий мужчина в элегантном коричневом костюме, из-под ниточки усов блеснули золотые коронки.

— Проходи, Беридзе. Знакомься — это капитан Шахов из Таллина.

Беридзе крепко пожал руку Виктора и, уловив приглашающий взгляд полковника, уселся в кресло.

— Насколько я понял, разговор о Мамалашвили? Тогда ничего хорошего сообщить не могу. Из Гори пришло сообщение по телетайпу, что Мамалашвили к избранному месту жительства так и не прибыл.

— Да, вот это новость!.. — растерянно протянул Виктор.

Но Беридзе не дал ему продолжить:

— Не надо раньше времени волноваться, коллега. Наши сотрудники из Гори поработали по его связям. Может, что-то и будет.

— Видимо, мне нужно ехать самому в Гори? — обратился Виктор к полковнику.

— Нет, капитан. Город маленький, ты там будешь слишком заметной фигурой. А ажиотаж сейчас пока ни к чему. Розыскники в Гори толковые, прощупают без шума родственников, знакомых. Вот что, Беридзе. Устраивай гостя в гостиницу, пускай пока отдыхает. Как получите информацию из Гори, доложите.

Солнце пригревало уже основательно. Расстегнув пиджак, Виктор неторопливо шел по сияющему чистотой проспекту Руставели. Пахло горячим асфальтом, бензином и цветами. Нарядные горожане фланировали по улице, собирались группами, громко разговаривали, при встрече разражались радостными воплями, обнимались, целовались. «Как будто сто лет не виделись. Темпераментные ребята», — улыбнулся Виктор и свернул с проспекта в лабиринт боковых улиц. Оставив в стороне железнодорожный вокзал, он поднялся в гору и попал в район домиков индивидуальной застройки, обнесенных заборами разнообразнейших форм. Домики как бы состояли из одних застекленных веранд, увитых виноградными лозами. Здесь не было городского шума, тишина и патриархальное спокойствие. Во двориках сновали по хозяйству женщины. «Старый Тбилиси. А вообще хорошо здесь», — подумал Виктор, с любопытством оглядываясь вокруг.