Я отвечаю за свою страну - Страница 41

«Как и чем помочь парню? Чем поддержать, чтобы выстоял? И не только в этом деле».

— Иди домой, Григорьев.

И тут же нахмурился Юрий:

— А отец? Как же с ним?

— Это мы как-нибудь уж сами решим с твоим отцом, — сказал следователь. Но видел, что не утешил ответом. Однако следователи — не утешители. — А ты иди. И учись понимать людей. С чем обращаются к тебе, что предлагают, что хотят от тебя, чего требуют. Всему, Юра, учись давать верную, справедливую оценку, по прежде всего своим собственным поступкам и действиям. Это самое главное — требовательность к себе самому. На работу придешь, с мастером обо всем поделись. Он-то хороший человек, надежный. Ну, вот к нему и обратись. Пусть он и мне позвонит. Я все объясню, не бойся, все но справедливости. Пусть даже зайдет.

— Спасибо. Я скажу мастеру.

— Всем знать, конечно, не обязательно, ты его предупреди от моего имени. Но прежде всего держись сам, будь крепок, надежен.

Наступил поздний вечер, когда Юрия проводили по полутемным уже коридорам управления и он вышел на улицу. Вышел — и радостно стало от вечерней свежести, нового ощущения свободы.

Григорьев-старший вернулся в кабинет следователя. Где находился его сын, он не знал. Следователь вывел Юрия так, что они не встретились. Но про сына не спросил.

— Вот что, Григорьев, — сказал следователь. — Вы не слишком надейтесь на свои показания. Я выделю эпизод с пистолетом из дела и не торопясь займусь им отдельно. По архивам установлю всех ваших сослуживцев по воинской части и разыщу тех, кто остался жив. Не один, так другой вспомнит и расскажет, откуда у вас «вальтер». А теперь идите и ждите вызова. Очная ставка еще не решение.

Однако Григорьев не встал и не вышел, как делал уже дважды до этого.

— Что же вы сидите? Вы свободны. Уже ночь на дворе…

Григорьев словно прилип к стулу и никак не реагировал. Только сжатыми кулаками постукивал по коленам.

— Не надо разыскивать фронтовиков, — сказал он глухо.

Следователь взглянул на часы, взял чистый бланк допроса и положил перед ним. Григорьев достал свою авторучку и молча стал писать.

Когда написал то, что хотел, и подписал, следователь тоже скрепил документ своей подписью. Написанное он просмотрел бегло, потому что не сомневался в его содержании. Оно соответствовало истине.

Пятиминутка в Управлении уголовного розыска республики начиналась в 9 часов утра. У Виктора было в запасе еще 40 минут. Значит, можно спокойно проехать в трамвае пять остановок и не торопясь, пройтись пешком до министерства.

Таллин утром совсем непохож на тот город, каким его видят днем. Озабоченно поглядывая на часы, люди торопятся, перед газетными киосками выстраиваются мимолетные очереди. Деловито позванивают симпатичные маленькие трамвайчики, развозя людей на работу, за прозрачностью магазинных витрин мелькают лица продавцов, раскладывающих товары.

Город готовился к трудовому дню. Это потом неизвестно откуда на улицы выплеснутся нарядные толпы туристов, самозабвенно щелкающих фотоаппаратами, жужжащих кинокамерами, внимательно осматривающих островерхие церкви и седые башни Таллина. Эта разноголосая гудящая толпа всегда почему-то раздражала Виктора, хотя он прекрасно понимал, что у людей отпуск и они удовлетворяют свою извечную страсть к передвижению и познанию. Ему было непостижимо, как небольшой по территории Таллин умудряется размещать столь огромную многонациональную массу людей — в тюбетейках и папахах, шляпах и замысловатых кепочках, желающих все посмотреть, запечатлеть, увезти что-то с собой.

Виктор, соскочив с трамвая, направился к Ратушной площади. Сегодня пятница, и, если все будет спокойно, впереди два дня отдыха. Можно будет… Вот загадывать, на что можно будет употребить эти два выходных, Виктор не решился.

В «конторе», как шутливо окрестили сотрудники уголовного розыска свое управление, собрались уже почти все. Приветствия, шутки и, конечно, оживленное обсуждение вчерашнего футбольного матча. В коридоре гудел бас Энделя Рооса.

Он обладал необыкновенной способностью в любое время суток, в любом месте, чуть ли не в лесу, отыскать телевизор и, вожделенно бормоча что-то себе под нос, все-таки посмотреть очередной матч. Карманы его вечно были набиты футбольными справочниками, таблицами и одному ему известными таинственными графиками. Эндель знал всех игроков советских и многих зарубежных команд, их биографии, в каких играх забиты «классные» голы, короче, любые подробности футбольной жизни. Но это не мешало ему работать и прекрасно знать свое дело.

Натренированная память Энделя могла моментально выхватить эпизоды любого преступления, над расследованием которого он работал когда-то, фамилии всех соучастников, сроки наказаний и всю прочую информацию, так необходимую в работе и за которой другие сотрудники вынуждены зачастую обращаться к специальным картотекам.

Все ждали начальника отдела подполковника Уно Яановича Рохтлу. Тот каждое утро заходил сначала к дежурному по министерству, брал сводку происшествий по республике за последние сутки и ровно в 9.00 появлялся в своем кабинете.

Так и в это утро Уно Яанович прошел через весь кабинет, сел за стол и поверх очков оглядел собравшихся:

— Кто отсутствует? Двое в командировке, один в отпуске, двое на учебной сессии. Да, не густо нашего брата осталось. Итак, как прошли последние сутки…

Виктор переглянулся с Энделем и напряженно стал слушать.

— В Таллине два угона личных автомашин. Один угонщик задержан, вторая машина найдена в исправном состоянии. Происшествий больше нет, — продолжал Рохтла. — Впереди суббота и воскресенье, дежурят Роос и Клименко. У кого ко мне есть вопросы, прошу обращаться до одиннадцати часов, после я уеду на весь день.

Понедельник и вторник следующей недели прошли спокойно, работа шла в обычном ритме. К вечеру, покончив с делами, Виктор поехал домой. По дороге купил торт со взбитыми сливками, любимое лакомство Катьки. Жена, увидев Виктора, радостно засуетилась, быстро накрыла на стол и умчалась к портнихе. Сидя на кухне вдвоем с дочкой, Виктор рассеянно ужинал, а дочь по уши вгрызлась в огромный кусок торта.

— Катерина! Не торопись! — Виктор грозно нахмурил брови.

Катька захлопала голубыми глазами, с набитым ртом промычала что-то и с новым усердием принялась за торт. Уложив дочь спать, Виктор открыл окно и закурил. На улице было тихо и сыро. В темноте, вспыхивая голубыми искрами, прогрохотал ярко освещенный трамвай. Немногочисленные пассажиры сонно покачивались в креслах. И опять тишина.

Виктор поежился, закрыл окно. Поправив на дочери одеяло, прилег на диван. Постепенно его стало охватывать смутное беспокойство.

А беда случилась в эту ночь на одиноком лесном хуторе.

Звонок не разорвал грохотом тишину спящего дома, а лишь слабо тренькнул, приглушенный регулятором. Виктор привычно протянул руку к телефону:

— Шахов слушает.

— Говорит помощник дежурного по министерству. Вас срочно вызывают в управление. — Помощник посопел немного в трубку и, видимо, распираемый информацией, срывающимся голосом зачастил: — Убийство! Давай жми, Шахов, дежурную машину за тобой уже выслали.

Виктор взглянул на часы. Они показывали без пяти минут шесть. Встал, торопливо прошел в ванную, наскоро побрился. Уже затягивая галстук, заглянул на кухню и увидел Лену, которая сонным воробышком сидела на стуле. Виктор молча взял жену на руки и отнес в спальню.

— Спи. Я позвоню потом.

— Да, дождешься от тебя, — улыбнулась Лена. — Ну беги, машина уже пришла. Только выпей сначала кофе, я приготовила. Ну, ни пуха!

У входа в управление Виктор столкнулся с Энделем. Церемонно расшаркавшись друг перед другом, каждый сделал приглашающий жест рукой, пропуская товарища вперед. Пожилой старшина-вахтер укоризненно покачал головой и, хотя несколько лет знал обоих, проверил их удостоверения.