Я обвиняю! - Страница 4
Чем же объяснить, что писатель-революционер Степан Тудор, тесно связанный на протяжении многих лет с коммунистической партией, посвятил столько сил и времени созданию романа о греко-католической церкви?
Случилось так, что редакция журнала «Вікна», которую возглавлял Тудор, одно время помещалась на площади святого Юра во Львове. Выходя из подъезда кирпичного дома редакции, Степан Тудор неизменно видел перед собой резко вырисовывающийся на фоне розоватого предвечернего львовского неба силуэт величавого собора святого Юра — религиозного центра всей униатской церкви Западной Украины. Рядом с собором, за кирпичной стеной старинной кладки, высились палаты митрополита.
Степан Тудор знал, что там в одной из комнат вот уже много лет сидит прикованный к своему креслу тяжёлым недугом глава этой церкви граф Андрей Шептицкий, вокруг личности которого с первых же дней его духовной карьеры угодливые попы-униаты, монахи, прихожане создавали ореол святости, славы и лживых восхвалений.
Для большинства современников был загадкой крутой поворот блестящего уланского офицера к духовной карьере. Выходец из старинного польского рода, завсегдатай блестящих салонов австрийской столицы и парижских гостиных, граф Андрей Шептицкий внезапно ушёл в отставку. Пышный офицерский мундир на его могучей фигуре сменила скромная ряса монаха ордена василиан.
В восьмидесятые годы прошлого века на землях Западной Украины австро-венгерская Вена и папский Рим объединёнными усилиями пытались решительно выкорчевать давние симпатии украинцев-галичан к России, к русскому народу.
Наступательные действия против свободолюбивых галицийских украинцев, и в первую очередь против интеллигенции, предпринимались униатской церковью, преданным авангардом Ватикана в его замыслах продвижения на Восток. Этот замысел был не фантазией романиста Тудора. Он выражен достаточно недвусмысленно папой Урбаном VIII: «Надеюсь, что с вашей помощью, мои рутепы (украинцы. — В. Б.), будет возвращён нам Восток!»
Вот для этой-то политической миссии родовитый аристократ, офицер австро-венгерской армии Андрей Шептицкий и надел рясу. На приёме в Ватикане с ним ведёт напутственные разговоры папа. С молниеносной быстротой Шептицкий становится епископом и вицемаршалом Галицийского сейма и, наконец, в 1900 году — главой всей греко-католической церкви. Он остаётся её бессменным митрополитом на протяжении долгих десятилетий. Андрей Шептицкий — опытный дипломат, отлично умевший скрывать свои далёкие политические цели под маской доброго мецената.
С одной стороны, он жертвовал приобретаемые им от эксплуатации прикарпатских лесов средства на создание больниц и бурс-общежитий для украинской молодёжи, с другой стороны, стремился ввести целибат (безбрачие духовенства), пытаясь приостановить рост украинской интеллигенции из среды духовенства, при-грезал под крышей своих палат в качестве управляющего имениями митрополии главаря украинских националистов, германского шпиона ещё со времён первой мировой войны Андрея Мельника по кличке Консул Первый.
В палатах митрополита Шептицкого во время немецкой оккупации Львова (1941–1944 год) среди почётных посетителей, которых принимал у себя «князь церкви», были шеф гитлеровского абвера адмирал Вильгельм Канарис, губернаторы дистрикта Галиция бригаденфюреры СС Карл Ляш и Отто Вехтер, шеф гестапо бригаденфюрер СС Катцман, полковник абвера Альфред Бизанц, «фюреры» украинских националистов и многие другие видные чины гитлеровского рейха. С ними часами задушевно беседовал Андрей Шептицкий, согласовывая совместные обращения к народу Галиции, хотя прекрасно знал, что руки его гостей обагрены кровью убитых и замученных ими украинцев.
Военные цели гитлеровской Германии во второй мировой войне во многом совпадали с замаскированными религиозной фразеологией политическими устремлениями папского Рима, верным слугой которого была возглавляемая Шептицким униатская церковь. У тех и других было одно стремление — на Восток. Митрополит Андрей Шептицкий по заданиям германского генерального штаба проводил в широких кругах украинского населения активную работу, направленную во вред украинскому национально-освободительному движению, всячески препятствовал революционным стремлениям галицийских украинцев к воссоединению с Советской Украиной.
В 1918 году сведённая в военные формирования галицийская молодёжь, вместо того чтобы воевать за независимость Западной Украины, её воссоединение с Советской Украиной, была вовлечена своим националистическим, контрреволюционным офицерством и попами-униатами в поход на Киев. Благословляемая митрополитом, она пошла войной на Советскую Украину.
А тем временем Святой Юр под эгидой Шептицкого плёл тончайшую паутину сложных политических комбинаций, в которую попадались тысячи наивных душ молодых украинцев-галичан.
Думая о католицизме, о проникновении его на Восток, митрополит Шептицкий, как бы подслушав советы прелата Лотти из романа Тудора, знакомится с научным социализмом. Накануне смерти Шептицкого в его кабинете на полках богатой библиотеки можно было видеть вместе с папскими буллами и собрание сочинений Маркса и Энгельса, и сочинения Ленина, и даже… «Краткий курс истории ВКП(б)». Сидя в своём уютном кресле-троне, он читал «Анти-Дюринга», «Диалектику природы» и «Капитал». Читал и перечитывал для того, чтобы, зная основы научного социализма, всеми силами своего разветвлённого церковного аппарата бороться против «опасного» учения, всё больше и больше проникавшего в города и сёла Западной Украины и поднимавшего народ на борьбу с захватчиками.
Таким образом, в последнем романе Степана Тудора, «День отца Сойки», мы наблюдаем удивительное проникновение художественного замысла в реальную действительность. Глубокий и вдумчивый художник, отлично знающий жизнь бедного, закабалённого украинского крестьянина, который всё чаще и чаще обращал свой взгляд в сторону Советского Союза, Степан Тудор видел, какую разрушительную, деморализующую работу ведут в народе тихие и незаметные на первый взгляд «святоюрские мыши и крысы» — посланцы графа Шептицкого и Ватикана.
Многие эпизоды романа «День отца Сойки» рассказывают, как ведёт свою подрывную работу отец Сойка. Заботясь о личном процветании, о приобретении новых мельниц, сенокосов, стад скота, одержимый лихорадочной страстью обогащения, выросшей из девиза его молодости: «а что на этом можно заработать?», отец Сойка «борется с коммуной» в своём приходе. Он окружает себя кулаками и с их помощью пытается парализовать всякие действия прогрессивных слоёв села, ведущих крестьянство по пути просвещения и активной борьбы с поработителями.
Образ живучего, цепко хватающегося за жизнь кулака-мироеда, лучшего прихожанина отца Сойки — Гайдучка хорошо выписан Степаном Тудором в его романе. Несколько раз собирается Гайдучок умирать и зовёт отца Сойку, но всякий раз внешние, не имеющие даже прямого отношения к состоянию его здоровья обстоятельства задерживают его на этом свете. Последний раз Гайдучка «воскресила» его принёсшая ягнят овца. Умирающий слышит блеяние новорождённых ягнят и встаёт со смертного одра.
Эта сцена, отлично написанная Тудором, помогает читателю представить себе ближайших помощников отца Сойки. Все они — и «святоюрская мышка» дьякон Цвень, и кулаки Гайдучок, Гелета, Сливка являются, как откровенно выражается сам отец Сойка, его «жандармерией». Они-то и помогают отцу Сойке выполнять данные монсеньёром Д’Эсте и прелатом Лотти заветы продвижения на Восток и охраны завоёванных уже Римом земель от «тлетворного» влияния, идущего из Советского Союза.
Читатель видит отца Сойку в романе Тудора в состоянии постоянного напряжения и собранности. Священник, если прибегать к военной терминологии, находится в состоянии «мобилизационной готовности № 1». Каковы же причины, заставившие отца Сойку уже тогда, задолго до войны, вести себя так агрессивно и судорожно цепляться за свои позиции в Климовке и окрестных подольских сёлах?
Степан Тудор лишь изредка, да и то намёками, вскрывает эти причины. Мы вправе говорить о них более определённо. В начале тридцатых годов за Збручем, в нескольких километрах восточнее земель, на которых, усыпляя народное сознание, действовали отцы сойки, Советской властью в массовых масштабах стала проводиться коллективизация. Дальновидные политиканы из Ватикана прекрасно понимали, что массовая коллективизация, а с ней и ликвидация кулачества как класса, по существу, означает уничтожение той основной социальной базы, на которую мог бы ещё в какой-то мере рассчитывать папский Рим, мечтая о продвижении на Восток. С ликвидацией кулачества как класса исчезают последние надежды на буржуазную реставрацию в Советском Союзе, а значит, и надежды на «мирное» проникновение за Збруч. Советские органы государственной безопасности и пограничные войска зорко берегут советские рубежи, уничтожают один за другим шпионские аванпосты на советской стороне Збруча. Поэтому всё чаще речь идёт о неминуемой войне с Советским Союзом. Активизируются все отряды католицизма, и в первую очередь приводится в состояние боевой готовности униатская церковь, священнослужители которой для удобства проникновения в души верующих украинцев говорят на их языке. Всё очевиднее для Рима становится необходимость сделать греко-католическую церковь ещё более действенным орудием борьбы против зреющих революционно-демократических настроений.