Я не тормоз - Страница 2

О! Раритет.

Проверил – точно, подходит! Йес!

– Волков, ты о чём сейчас таком думаешь, а?

Вот же, это я вслух заорал «йес», что ли?!.

– О литературе, Маргарита Павловна, – совершенно честно отвечаю я.

Потом ко мне Ященко подошёл, просил показать, во что я играю.

– Как ты без телефона играешь? У тебя гарнитура, что ли, какая стоит?

Неумный человек, не понимает, как без телефона можно играть!

Друзей у меня нет. Ну, можно сказать, я со всеми дружу; врагов у меня нет тоже. Но так, чтобы прямо друг – нет. Они все какие-то слишком медленные, не догоняют меня. Рассказывают там чего-то… Я уже давно понял! А они объясняют, объясняют… так медленно! Они думают, что я тупой?!. Или вот в столовую мы идём. Если идти с кем-то, обязательно притащишься к середине перемены, и там будет очередь на километр. А если никого не ждать, то они приходят, а я уже всё купил! И даже почти всё съел. Ненавижу тратить время на еду. Ведь можно ещё кучу всего успеть!

Ай! У-у-у, почему у меня всё падает!!! Хорошо, стакан поймал, подхватить успел. А чай… его не подхватишь, такой вот закон природы.

Правда, я редко пешком хожу. Пока асфальтовый сезон, стараюсь на колёсах. Самокат, ролики, там. Доску осваиваю, такой маленький скейт, но пока не очень научился. Лучше всего на роликах: надел – и привет! И никого не ждать.

Толчковая – правая. А еду левой. Это главное. Главная нога – не та, которой толкаешься, а которой на самокате стоишь. Конечно, можно и поменять ноги. Вроде бы всё то же самое делаешь. Но снижается и скорость, и маневренность. Устаёт не та, что толкается, а та, что везёт. И толкаться надо грамотно, ногу ставить на препятствия. На трещины, там. Ну, и плитки жёлтые контактные: ногу ставишь на них, чуть приподнимаешь самокат и толкаешься. Хотя вообще, конечно, я падал не раз на плитках этих. Надо бы, в идеале, место оставлять, чистый асфальт, чтобы можно было объехать.

А если лететь под гору, то я стою двумя ногами, правую ставлю крепче, переношу на неё вес тела. Чтобы разгрузить левую, рабочую.

Ещё вот что важно: конфета от горла, леденец. Почти всегда в кармане. От скорости у меня перехватывает в горле, от холодного воздуха; и почти всегда на выходе – кашель и насморк. И леденец очень помогает. Если сразу за щёку его. Всякие, там, с эвкалиптом или просто мятные.

На самом деле я часто забываю это – про леденец. И потом горло болит. Но если бы я писал самоучитель езды на самокате, я бы не забыл. У нас холодная страна. Без леденца за щекой никак.

А в метро на самокат можно повесить сумку. Главное, чтобы он не укатился и не хлопнулся на пол. Я так однажды сметану не довёз – обычную, в пластиковой таре. Она в пакете была, и я этот пакет на руль повесил, а самокат грохнулся. Треснула эта ваша тара, всё вылилось, весь пакет потом в сметане этой…

Самое странное, что в том же пакете были яйца. И ни одно не разбилось. Это странно, но факт.

Почему я на метро ехал с продуктами? Я же всегда возле дома покупаю. Не помню…

Рядом в метро стоит девушка в синем пальто, читает книжку. Заглядываю – стихи. Вот странно. Я не могу читать, всё-таки неловко, но вижу – стихи.

Не люблю стихов, я их не понимаю. Может, от того, что это медленное чтение. Я пробовал читать, но от меня всегда мысль уходит, о чём это. Ну, читаешь. И понимаешь: тут определённый ритм есть, тарарарам, парам-парам. А глаза этого ритма не выдерживают, дёргаются вперёд, вниз скользят, ищут – про что? Что было, чем кончилось?.. Потом назад… Так и бегают по странице, и никак не улавливается смысл. А если улавливается – всё оказывается просто: смерть, там, или любовь, или дерево растёт. Ну, я упрощаю, конечно. Но всё равно непонятно, чего было огород городить.

Я вообще быстро читаю, пропускаю иногда слова или целые предложения, если понятно, о чём речь. Если мне книга нравится, то я себе говорю: читай медленно! Давай-давай, каждое слово! И так внимательно, медленно читаю пять строчек… И оказывается, что это было такое напряжение для меня! И я ничего не помню. И тут же срываюсь опять.

Вот говорят: не глотай! Мама говорит, папа, да и Марго тоже: не глотайте книги! Читайте медленно, вдумчиво, там… А я не могу. Если я иду медленно, у меня мышцы начинают болеть, я устаю, как чёрт! И то же самое с книжками. Не могу я медленно!

Или ещё вот я себе говорю: не смотри в конец. Не подглядывай! И потом выходит, что я, пока читаю, только и думаю, что там, в конце. И всё пропускаю. Я какой-то неправильный читатель, наверное.

Я забираю Лёвку из садика. Это моё частое дело; иногда оно случается довольно некстати, но в целом я это люблю. Мне нравится, как Лёвка мне радуется.

– Иг! На-а-ат! – кричит он. Слышит мой самокат, когда я ещё только подъезжаю к их площадке.

И воспитательница меня любит. Одна. Вторая – нет, она противная, и её не любит ни Лёва, ни я. Полная взаимность. И она мне всегда на Лёвку жалуется. А та, которая любит, – никогда. Хотя обе одинаково пихают мне в руки Лёвкины мокрые носки и грязные майки – он всегда обливается, каждый день почти. И у него там есть запас чистого, каждый день ему приносим это чистое, а забираем вот что. Я бы на него злился, если бы сам не был таким безруким. Но у меня уже лучше, не каждый день проливаю. Лёвка тоже вырастет и научится. К пакету с грязными вещами я привык.

Мы вешаем его на самокат. Потом Лёвка встаёт ближе к рулю, ставит ноги в какую-то там балетную позицию, чтобы мои ноги тоже поместились. И мы мчимся вместе. Мчим!

Очень неудобно, конечно, вдвоём, потому что Лёвка иногда тоже пытается рулить. И если вверх, и если бордюры – ужас как неудобно, я весь взмокший привожу его домой.

Зато вниз!

Это называется даунхилл. Когда вниз, под гору, и можно не толкаться, просто летим! Наша общая масса увеличивает скорость.

У-у-у-ух!

Ч-чёрт, навстречу выскочил парень на роликах. Вот же псих, я еле успел затормозить! Куда смотрит, не видит, что я с ребёнком?!.

Ну да. Он не виноват. Он просто ехал так быстро и не предполагал, что кто-то тоже может гнать в таком темпе.

Ладно, без травм, и хорошо.

– Совсем уже! – кричит ему в спину Лёвка.

– Не надо, Лёвка. Не ругайся. Мы тоже, знаешь… Превышаем.

Такое удовольствие – лететь по пустому переходу. Потому что никогда асфальт не бывает таким гладким, как плитки в переходе. Тем более я только что из метро – ноги задеревенели столько стоять. И если никто из прохожих не мешает, то – ух!

Боковым зрением замечаю человека, который стоит, просто стоит. Или продаёт что-то, или денег просит… А, ну да. Костыли.

Вот же, а. Я будто сразу виноват, что могу вот так наворачивать на самокате своём, а он – нет.

Проезжаю мимо, потому что уже разогнался. И ещё потому, что… Ну, у меня есть деньги. Но они не мои как бы. «Будешь сам зарабатывать – можешь раздавать направо и налево», – сказал мне как-то папа. Это я тогда Ященко денег дал в долг, он просил очень. До сих пор, кстати, не отдал. Забыл, наверное. А напомнить неловко.

Буду сам зарабатывать – тогда да. А так неловко мне. Не знаю, как правильно в этой ситуации; и уехал уже давно оттуда, не думать бы. Но думается само.

Когда торопишься, главное – не забывать дышать. Пока не увидишь на часах 8:30, ты ещё не опоздал, даже если ты за сто километров. Я передвигаюсь в пространстве быстро, заоблачно быстро. Прибавляю скорость, и время пути стремится к нулю. Стремительно стремится. Время – стремя. Надо будет использовать когда-нибудь. Что общего у слов «стремительный» и «стремя»… Так, о чём я… А, стремится к нулю. Мне кажется, если я поднапрягусь, то время станет отрицательной величиной. И я окажусь в точке В раньше, чем вылетел из А.