Я князь. Книга XVIII (СИ) - Страница 2

* * *

Кабинет Следователя Имперской канцелярии по делам аристократов Ф. Э. Дзержинского.

— Феликс, объясни подробнее, какого черта происходит? Почему это существо опасно для человечества? — Островский даже вскочил со стула.

— Спокойно, Коля, сядь, заткнись и послушай!

Дзержинский достал черную папку с надписью «Кузнецов. Секретно».

Лоре даже говорить не надо — она уже в нее влезла с помощью Болванчика. Все же в этой папке инфа обо мне, и не только.

— Как нам известно из архивных записей, — начал зачитывать документ следователь. — У Владимира Кузнецова, то бишь основателя рода Кузнецовых, был питомец под кодовым именем «Любавка». Откуда она появилась, у нас нет никаких данных. По крайней мере, в архивах. Петр Петрович ни разу не упоминал о ней, как и другие члены отряда Кузнецова.

— Тогда откуда у вас такие сведения? — подметил Островский.

— У нас что, триста лет назад были только царь и Кузнецов с командой в двадцать человек? Тут и показания солдат, и летописцы. Многие видели это существо! — парировал Дзержинский.

Лора выдала мне все с открытой страницы. Там были старые записи с рисунками. И да, в них указывалось, что Любавка испускает лазерный луч разрушительной силы.

— Она теперь питомец Михаила, — ответил Островский. — Никакого уничтожения не может быть. Всем известно, что питомца нельзя уничтожить, не убив владельца.

— Да, — кивнул Дзержинский. — Так и продолжай говорить остальным, Коля.

Следователь приподнялся со стула, подошел к окну и раздвинул шторы. Помещение тут же заполнил солнечный свет, а в воздухе появились частички пыли.

— Коля-Коля… — вздохнул Дзержинский. — Я беру на себя ответственность, и довольно большую, но все же, Михаил вправе знать…

Он повернулся и посмотрел на меня пустым взглядом.

— Твой предок сперва отпустил Любавку. Поэтому она еще жива.

— Не особо вы меня удивили, — ответил я. — Больше интересно, с какой это стати я должен уничтожить ее?

— Не ты, — пожал плечами следователь. — Тебе надо только отказаться от нее. А остальное мы сделаем сами. У нас есть специалисты.

Я склонил голову набок.

Удивительной простоты человек. Хотя не скрою, очень скользкий и хитрый. Он мне показался таким с первой встречи. Втирается к тебе в доверие и ждет, когда ты ошибешься, а потом наносит удар.

Все во благо Империи, конечно же.

— Я откажусь, — ответил я.

— Миша, — положил мне руку Островский на запястье. — Я сам.

Следователь вернулся за стол, скрестил запястья и вопросительно посмотрел на моего представителя, мол, «ну давай, удиви».

— Почему? — спросил Островский. — У вашего отдела должны быть веские причины для этого.

— Она может вызвать метеорит! — ответил следователь. — Тебе этого мало?

— Она мой питомец, — сказал я. — Без моего разрешения она не станет ничего делать.

Теперь следак перевел свой пристальный взгляд на меня.

— Михаил, а я не говорю о том, что она может сойти с катушек. Все дело в хозяине.

Вот оно как. Он боялся, что я рано или поздно могу учинить небольшой апокалипсис и наслать на Империю метеориты?

— Тогда почему меня не арестуют? — приподнял я бровь. — Раз вы не доверяете мне.

— Нет оснований, — за следователя ответил Островский.

— Петр Петрович в курсе этого питомца, и он не позволит!

— Может быть, — кивнул Дзержинский. — Но Михаил, пойми, я не делаю ничего, что идет вразрез с законом. Не делаю что-то, что навредит нашей стране, и только хочу сделать ее лучше. Надеюсь, ты меня понимаешь.

— Понимаю, и я полностью на вашей стороне. Но своего питомца я не буду убивать, и точно не буду от него отказываться, — я встал, собираясь уходить. — Если вам мало того, что я сделал, и в Японии, и при штурме Скарабея, тогда у меня плохая новость, Феликс Эдмундович. Вы не справляетесь со своими обязанностями, потому что все это время князья, которых я убил на Сахалине, проводили эксперименты над ней. И как Любавка к ним попала? Как вы это упустили? Они проводили эксперименты с хаосом! Разрабатывали специальные таблетки, дающие временный прирост этой отравленной магии! И что? Где была Имперская Канцелярия?

Я не собираюсь сдаваться, и если мне предстоит бороться за Любавку, я без проблем пойду против этого следователя.

— А сейчас, когда всю вашу работу за вас сделал граф Кузнецов, вы решили поиграть с защитников Империи? Хотите заставить меня силой? Ну попробуйте!

Островский сидел молча, как и Дзержинский, и оба смотрели на меня.

— Михаил, вы неправильно поняли. Это не приказ. Это рекомендация. Все это следует из отчетов наших ребят. Вам лучше отказаться от нее, чтобы не было соблазна. Ваши уникальные умения могут на вас дурно повлиять, — пояснил Дзержинский, зайдя с другой стороны. Теперь он был хорошим копом, так сказать.

— Я не превращусь в Есенина, — я развернулся и, направившись к выходу, остановился в дверях. — И да, если вы до сих пор не можете проверить до конца МОЙ Сахалин, то, может, лучше отозвать людей и доверить это мне? Все же впервый раз я хорошо справился.

После всего сказанного, я не видел причин оставаться, поэтому вышел за дверь. Кожедуб моментально сделал вид, что копается в бумагах.

* * *

Кабинет Следователя Имперской канцелярии по делам аристократов Ф. Э. Дзержинского.

Это же время.

Как только Михаил ушел, громко хлопнув дверью, Николай Романович повернулся к следователю.

Тот сидел с удивленным лицом, и складывалось ощущение, что с ним так давно не разговаривали. Даже Петр Петрович на совещаниях обычно хвалил его, отмечая преданность и самоотверженность, но сегодня какой-то молодой пацан вытащил на свет все, что он тщательно старался скрыть.

— Феликс… — произнес Островский.

— Может, он прав? Может, я тут засиделся? Только делаю, что постоянно проверяю ход работы, допрашиваю… Может, старость подошла? Пора на покой?

— Погорячился ты с Кузнецовым, — заметил Николай. — Я знаю этого парня. Такого доброго человека ты во всей стране не найдешь. Он так же, как и его предок, хочет спасти человечество от этой напасти.

Феликс Эдмундович хмыкнул.

— Есенин тоже хочет. Но методы разные.

— Да, но это не значит, что у Михаила будут такие же наклонности. Ты же читал про Владимира. И я читал, да многие в канцелярии знают эту историю. Он пожертвовал собой ради всех! И я говорю не только о стране! Ты же видел записи! Отчеты его команды!

Островский не справился с эмоциями и начал плеваться слюной.

— Это не значит, что он будет таким же! — вставил следователь.

— Тебе мало подвигов, что он сделал? Он ослабил Захара! Спас Скарабей! — замахал руками Николай.

Дзержинский вздохнул и потер глаза пальцами.

— Сложно! Сложно! Непонятно! — громко сказал он, но сдался. — Ладно, дам ему шанс. Ты знаешь, что я могу действовать в обход царя в исключительных ситуациях.

— Это не тот случай, Феликс, не тот. Поверь. — Островский встал и протянул руку своему другу. — Спасибо.

— Пока не за что, — ответил на рукопожатие следователь.

Когда Николай Романович практически дошел до двери, то обернулся.

— Может, реально отдадите ему Сахалин? У него скоро свадьба. Отличный подарок будет!

— Ага, с этим подарком и титул князя в придачу! — развел руками следователь. — Все, Коля, вали уже, не трепи нервы!

Островский улыбнулся.

— С меня пиво!

— Много пива! — крикнул в спину другу следователь Дзержинский.

* * *

До поместья мы ехали молча. Я не стал говорить Николаю Романовичу, что слышал все до последнего слова. Да и в голове у меня сейчас совершенно не это.

— Значит, он отказался от Любавки, — прочитала мои мысли Лора. — Интересный ход. Я пока не поняла, как это сделать.

— А оно нам надо? — подметил я. — Никого не буду отпускать.