Я, киборг (СИ) - Страница 10

Данил быстро переоделся, отжал мокрую одежду и закинул ее на толстую нижнюю ветку.

— Не думаю, что она высохнет. Но попробовать стоит.

— Небо все темнеет. Сколько, по-твоему, продлится дождь?

— Несколько часов точно. Потом, может, ветер разгонит тучи.

— А если дольше? — не унимался Алекс.

— В любом случае, придется ждать. Там, где ты живешь, дожди бывают часто?

— Сейчас я большую часть года я провожу на Луне. Учусь там в университете.

— На Луне? Не шутишь? — изумился Данил.

— Я серьезно. Возвращался оттуда на шаттле домой на летние каникулы. Сейчас Луна пригодна для жизни. Но дождей там не бывает. На Земле у нас много домов в разных странах, я мотаюсь по всему миру. Намеренно встреч с дождями не ищу, так что вижу их редко.

— Здорово, наверно… — вздохнул Данил.

— Что? Жить без дождей?

— Путешествовать по разным странам.

— Я всю жизнь путешествую. Объездил весь мир. И, честно говоря, не так уж он и разнообразен. Двести лет назад — возможно. Но сейчас, в эпоху космополитизма, когда стерлись границы между нациями и забылись культурные ценности, разницы почти нет, будь ты в Марокко, в Бразилии или даже на Северном полюсе.

— А я никогда не увижу ничего, кроме сибирских лесов.

— Я могу вытащить тебя отсюда и показать все, что ты захочешь, — предложил Алекс.

— У меня не получится жить в мире, так сильно отличающемся от моего. Я не хочу быть для тебя обузой. И не уверен, что мне вообще разрешено выходить за пределы купола.

— Жить под куполом — выбор твоих предков, не твой. Конечно, ты можешь выйти, если захочешь. Я помогу тебе освоиться. Мне несложно это сделать. Должен же я чем-то тебя отблагодарить.

Данил нервно рассмеялся.

— Ты же это сейчас не всерьез, правда? Не обращай внимания, иногда я говорю ерунду. Тебе вовсе необязательно так горячо поддерживать каждую мою придурочную мысль.

— Это мое дело — как относиться к твоим желаниям. Я вовсе не считаю их придурочным. Они абсолютно нормальны. Ты смышленый и разносторонний, с желанием развиваться и тягой ко всему новому. Логично, что ты хочешь выбраться из-под купола. Он тебя нехило так ограничивает.

— Даже если это кажется тебе логичным, ты не обязан мне потакать. Ты вообще ничем мне не обязан. Я помогаю тебе не потому, что жду какой-то благодарности.

— Я не сомневаюсь, что твоя доброта бескорыстна. Но для успокоения собственной совести мне надо чем-то тебе отплатить, — пояснил Алекс.

— Ага, чтобы уже я чувствовал себя обязанным? — возмутился Данил. — Услуга за услугу? Но это абсолютно неравнозначный обмен. Я не могу такое принять, — Данил был настроен категорично.

— Возможно, это выглядит неравнозначным с твоей стороны, но поверь, мне это ничего не стоит, — мягко заметил Алекс.

— Хватит меня уговаривать! Я уже усвоил урок — с тобой нельзя делиться своими фантазиями, ты почему-то считаешь, что обязан их исполнить, — в голосе Данила прорезалось раздражение, которое он до этого с трудом сдерживал. Парень встал, обошел дуб и уселся с противоположной от Алекса стороны, не намеренный продолжать спор и вообще видеть его.

Ливень продолжался до глубокой ночи, и крона дуба давно уже не справлялась с его напором, пропуская сильные, стремительные, острые, как стрелы, струи. Они не были холодными — просто прохладными, но когда ты насквозь мокрый без перспективы в ближайшее время высохнуть и согреться, это не имеет особого значения. Данила знобило, пробирало противной мелкой дрожью, всю ночь он протрясся, пытаясь заснуть, но ежеминутно просыпался от стука зубов. Алекс предложил сесть рядом, искусственно повысить температуру своего тела и погреть Данила, но тот отказался. Он был обижен на Алекса и не хотел никаким образом с ним взаимодействовать.

Утром в воздухе висели мельчайшие капли, создавая плотный прохладный туман. Листья на деревьях свисали почти вертикально под тяжестью капель, травинки пригибались к земле, от сырой почвы поднимался холод. Лучи восходящего солнца с трудом пробивались через густой туман. Данил несколько раз громко чихнул. Сейчас он жалел, что отказался от предложения Алекса погреть его. Это, конечно, не гарантировало, что он бы не заболел, но поспать бы наверняка удалось. Сегодня голова у него была тяжелой и, стоило ее повернуть, начиналось головокружение. Глубоко в носу все зудело и неприятно ворочалось, как от аллергии. По себе Данил знал — это значило, что скоро из носа польет. И ему очень повезет, если в этот раз все обойдется только насморком. Насморк был постоянным спутником Данила — он мог подхватить его даже от случайного порыва ветра. Избавлялся он от него разве что летом, но теперь придется терпеть его присутствие в своей жизни недели две как минимум. Болел Данил долго и тяжело. Он всегда знал, как умрет, — однажды просто простудится настолько сильно, что никакие настойки и отвары не помогут. Молодой организм пока справлялся с болезнями, хоть и с трудом, но когда он станет постарше, и его и так слабый иммунитет будет более подверженным болезням…

Данил поднялся, немного пошатываясь. Голова закружилась, и его повело в сторону. Он оступился, но тут же восстановил равновесие. Обошел дерево и уставился на Алекса. Тот бросил на него короткий взгляд из-под полуприкрытых глаз и улыбнулся краешком рта. Одежда на нем была совершенно сухой. Он высушил ее жаром собственного тела.

— Просто чихнул или начинаешь заболевать? — спросил Алекс. В его голосе слышалось легкое беспокойство.

— Заболеваю, — ответил Данил. Его голос стал ниже, и говорить было уже немного больно.

— А я ведь предлагал…

— Я не глухой, и память у меня хорошая, знаю, что ты предлагал. Это не значит, что я бы не заболел. Мне ничего не стоит подхватить простуду. Ну что, пойдем?

— Ты не голоден? Не ел почти сутки.

— Мы все равно не разведем костер — все сейчас мокрое и неясно когда высохнет.

— После такого ливня все будет сохнуть очень долго. Собираешься все это время голодать?

— Я неважно себя чувствую. Мне не особо хочется есть. Еще день могу и потерпеть.

— Уверен, что сможешь идти? — засомневался Алекс.

— Пока да. Потом может стать хуже. Так что пойдем, пока я в состоянии. Хватит сидеть.

— Ты не разболеешься еще сильнее из-за того, что проведешь весь день на ногах?

— Алекс! — раздраженно одернул его Данил. — Твоя чрезмерная забота в нашем положении совсем неуместна! У меня есть с собой немного лекарств. Может, и не разболеюсь.

Данил не особо верил в то, что говорил, но другого способа поднять Алекса не видел.

— Переоденься, — Алекс достал из-за спины мешок и вытащил из него абсолютно сухую сменную одежду Данила. Ту, которую он забрасывал на ветку, не особо надеясь, что она высохнет. Данил пришел в замешательство.

— Она сейчас должна быть мокрой. Это ты сделал?

— Да, нагнал жара в руки и высушил ее. Давай, — он протянул одежду Данилу. Тот зашел за дерево и быстро переоделся. Было приятно избавиться от тяжелой мокрой одежды, облепившей его, как паутина муху. Обувь Алекс тоже высушил, но Данил не думал, что она долго останется сухой.

Когда Данил показался из-за дуба, Алекс попросил его сесть перед собой. Данил не совсем понял, зачем, но опустился перед сидящим по-турецки Алексом. Тот притянул его ближе к себе и запустил очень теплую, почти горячую руку, ему в волосы. Данил удивленно распахнул глаза. Это было давно забытое чувство родом из детства — когда дед трепал его по голове. Для Данила прикосновение к голове всегда было очень приятным, хотелось потереться о ласкающую ладонь, как коту, и даже заурчать. Чувствовать прикосновение Алекса — человека, которого он знал еще так мало и вряд ли узнает лучше, было странно, но, на удивление, отстраниться не хотелось.

Данил понимал, зачем Алекс делает это — конечно, для него это ни в коей мере не было способом выразить свою любовь, как для деда. Он просто хотел высушить его волосы, чтобы Данил не разболелся. Если бы Данил не смог идти, это было бы плохо в первую очередь для Алекса — ведь у этого похода была одна цель — добраться до стены купола и вернуть Алекса домой. Большая теплая ладонь перебирала пряди Данила, пальцы мягко массировали кожу головы. Данила не отпускало чувство, что Алекс делает это куда нежнее, чем следовало бы — для него, почти незнакомого человека. Но стоило вспомнить его чрезмерное беспокойство о нем, и все становилось на свои места. Он просто такой человек. Наверное, слишком мягкий. Или хочет таким казаться — Данил заметил, что Алекс стал куда внимательнее после того, как он упрекнул его богатством родителей и сказал, что ему все дается слишком легко. Рука Алекса потянулась вперед и коснулась лба Данила, видимо, проверяя температуру, а потом снова вернулась к волосам. Через минут пять волосы были совершенно сухими. Поднимаясь, Данил запоздало сообразил, что Алекс должен был почувствовать его шрамы на голове, которые он скрывал длинными волосами. Не мог не почувствовать. Но Алекс никак их не прокомментировал. Встал, закинул мешок за плечи, и они тронулись.