Я хорошо себя веду и дома, и в гостях. Как отучить ребенка от вредных привычек и научить хорошим ман - Страница 4

Поэтому в самом общем виде можно сказать, что воспитание как процесс порождает неприязнь, напряженность, обиды между воспитателем и воспитуемым – двумя участниками процесса. С момента, когда ребенок начинает отличать свою точку зрения от чужой, он с удвоенной остротой замечает и собственное подчиненное положение – главенство и превосходство родителей над ним. Однако теперь то, что ранее казалось ему само собой разумеющимся и носило положительный оттенок (родители заботятся о нем, используя свое преимущество во всем, так что же тут плохого?), теряет привлекательность. Личность ребенка – это, по сути, первая формация в его теле (точнее, головном мозге), которая пытается отстоять его права и точку зрения безо всяких компромиссов и оговорок.

Естественно, что обучение чему бы то ни было обычно призвано во многом как раз изменить ее – расширить или сделать более гибкой, отменить под давлением новых, ранее неизвестных чаду фактов. Разумеется, личность ребенка будет инстинктивно сопротивляться – как и у любого взрослого, она уверена, что «никому ничего не должна», в том числе обучаться. По этим причинам учитель должен свободно владеть всеми приемами, позволяющими мотивировать, заинтересовывать (мы понимаем, в чем тут разница, верно?)… Однако родители, если они, конечно, не педагоги по профессии, редко способны как следует заинтересовать – дать ребенку положительные мотивы для выполнения требования. А первой реакцией у взрослых в таких случаях служит гнев на своевольного сорванца, осмелившегося им перечить, особенно если все это происходит на людях.

Именно досада и злость здесь неизбежны, и сразу по двум причинам. Первая состоит в том, что мы, взрослые, очень дорожим мнением о нас окружающих. И при этом нам прекрасно известно, что их мнение о нас будет складываться в том числе из наблюдений и за нашим ребенком. В данном случае – тем, который мало того, что «закусывает» сейчас грязной пятерней, так еще и не слушается нас!..

Вторая причина заключается в указанной выше «нотке» личного оскорбления – в нашей склонности относиться к детскому непослушанию так же, как и к «выяснению отношений» между взрослыми. С переходом в число «зрелых личностей» мы быстро забываем, что ребенок в споре, скорее, отстаивает свои взгляды, чем пытается изменить чужие. У детей личность только развивается. И она, если можно так выразиться, пока недостаточно уверена в самой себе, чтобы попытаться подчинить себе остальных.

Дети – неплохие манипуляторы, но эти действия направлены у них на расширение собственных возможностей, а не сужение наших. В мире взрослых, разумеется, все выглядит несколько сложнее. Зрелые социальные отношения основаны на конкуренции – на том, до чего еще не доросла робкая личность нашего чада. Дети на подобное пока не способны. Они лишь стремятся «ссадить» нас со своей, так сказать, шеи – хотят, чтобы мы от них «отцепились». Мы этой разницы не воспринимаем, потому что привыкли бороться с равными противниками, подозревать, будто каждая «шпилька» в нашу сторону направлена именно на нас. А значит, мы далеко не всегда в силах вовремя выйти из этого «образа» – вспомнить, что отказ может означать лишь отказ, и ничего более. Как следствие, мы реагируем на подобную сцену с удвоенной энергией и возмущением, воспринимая ее как личное оскорбление. И не замечаем при этом, что сами обижаем чадо, которое не хотело поначалу ничего особенного и не ожидало, что мы так «взорвемся». Естественно, после сцены, которая незаметно зашла так далеко (мы приписали ребенку мотив, которого у него изначально не было), ситуация, которую поначалу можно было решить просто и быстро, лишь усугубляется.

Итак, в подавляющем большинстве случаев нами движет «праведный» (нам кажется, что он обоснован) гнев – самый плохой советчик из всех возможных. При этом мы уверены, что шаги, к которым он нас подталкивает, может, и сомнительны, но эффективны, то есть прекрасно подходят для преодоления препятствий… В результате мы добиваемся реакции, однако негативной, противоположной тому, что было задумано. Но теперь мы наверняка поняли, что личность малыша, как и наша, непременно восстанет против попыток давления или принуждения. При этом в реакции детского «Я» будут и отличия от нашей собственной. Ведь мы – люди взрослые и несравнимо лучше владеем своими эмоциями и желаниями, мыслим куда расчетливее ребенка.

Это означает, что мы в ряде случаев сможем сдержаться или постараемся простить причиненную нам обиду из соображений, что ее нанесли ради нашего же блага… Более того, мы можем даже просто согласиться с кем-то другим под давлением выдвинутых аргументов. Но дети ничего этого не могут – ни контролировать первые порывы своего проснувшегося «Я», ни сдерживать эмоции, ни искусственно подавлять свою обиду. Единственное наше спасение в таких случаях – в детской сравнительно быстрой отходчивости, которая объясняется пока слабо развитой способностью головного мозга к длительному запоминанию. Но по этой же причине отходчивость ребенка тоже часто обманчива.

Так, он забудет случившееся уже через полчаса в первый раз, и во второй… Однако, во-первых, он забудет не полностью и наверняка в его голове сохранится хотя бы одна наиболее пора-зившая его изо всей ситуации деталь вроде оброненного случайно слова, жеста, взгляда или другой мелочи. Что именно это будет, предсказать невозможно – дети не видят общей картины и мыслят, как правило, очень детально, предметно. Взрослые так не умеют и давно уже не замечают подробностей в общем контексте. С течением лет наш взгляд и внимание становятся все более абстрактными, обобщающими десяток схожих явлений в один общий предмет для осмысления. Детям же сопоставлять и анализировать нечего – у них не так много жизненного опыта. Именно растущий опыт и объем знаний делает взгляд взрослого все более обобщенным, не замечающим деталей. Поэтому естественно, что дети рассуждают и смотрят на каждое событие совсем по-другому.

Так что ребенку из получасовой сцены может запомниться лишь пара секунд, и далеко не самых важных, с нашей точки зрения. Зато каждый раз, когда он будет «натыкаться» на нечто похожее (в том числе случайно, уже не по нашей воле), он будет вспоминать не весь первичный эпизод, а эмоции и состояние, владевшие им тогда.

Существует и второй немаловажный момент. Состоит он в том, что ребенок волей-неволей переключится (особенно при усилиях родителей) на другие мысли, чувства и занятия после одной ссоры, второй… Однако рано или поздно наступит момент, когда таких былых обид в его жизни случится не один десяток. И каждый новый эпизод начнет запоминаться, ассоциироваться с прошлыми случаями.

Фактически здесь произойдет то же, что и с лактацией. Ведь как бы ни был несовершенен разум новорожденного, в первые полгода жизни он все же ухитряется прочно связать уют и безопасность с процессом сосания груди (на то он и сосет сейчас вместо нее палец). Как мы понимаем, эта связь – чисто моторная, не осознаваемая разумом. Но она вырабатывается, и только потому, что эти ситуации повторялись достаточно часто. А это значит, что при определенной частоте повторяющихся скандалов наш ребенок так же быстро распрощается и со своей «отходчивостью». Иными словами, он начнет запоминать не столько подробности былых скандалов, сколько ощущение, что родители «желают ему зла», «не любят» его, «лезут в душу» и т. п.

В нормальных условиях накопленный за время детства массив негативных впечатлений впервые «всплывает» в подростковом возрасте, когда личность ребенка удваивает свои усилия по части становления. Но если мы будем стимулировать этот процесс постоянным давлением, моральным или даже физическим, так сказать, террором, это может случиться значительно раньше – уже к 5–7 годам. При этом значительную часть подобного негатива в отношения родителей и детей вносит как раз воспитание – необходимость навязать ребенку новый взгляд на тот или иной вопрос даже против его воли. Этот элемент приводит к обратному результату самого воспитания и, кроме того, может полностью разрушить семейные узы, любовь, когда-то существовавшие между родителями и ребенком. Оттого неправильное воспитание – вещь крайне опасная, содержащая сильный разрушительный потенциал. И чтобы наша попытка отучить ребенка от сосания пальца (или привычки похуже) не закончилась столь печально, следует забыть обо всех подсказках «маленького наполеона» у нас в мозгу. В сторону придется отставить и уязвленное детским непослушанием самолюбие. А вместо их сомнительных советов лучше попробовать следующие методы.