Я должен стать Главным Героем или (СИ) - Страница 20

— Понятно… — протянул Валера. — Уже освоил контроль ядра?

— Не твое дело, — буркнул я.

— Если что, я изначально думал ставить на тебя, Илья, — похлопал меня по спине Валера. — Ну а теперь…

— Слушай, ты сказал, один к двенадцати?

— Именно.

Мы с Мишей переглянулись. Деньги лишними не будут.

— У меня есть пять тысяч. Примешь ставку?

— И у меня тысячи две, — добавил Миша.

— Вот это другой разговор, — хлопнул в ладоши парень и мигом достал из внутреннего кармана пиджака блокнот. — Вот это я понимаю, уверенность. Сколько говорите? Пять и две?

Я пошарил по карманам, выуживая оставшиеся у меня бабки, так же поступил и Мишаня. Едва купюры перекочевали к Валере, то исчезли, будто бы их никогда и не было. Ловкий, зараза. И быстрый. Если бы не новый подгон от грузовика-куна, в моем лице было бы на четыре дырки больше положенного.

— Все парни, не подведите, — подвел итог Валера, вставая из-за стола. — И советую после дуэли где-нибудь зашиться до отбоя, Валерия будет вас искать, чтобы поездить по ушам, а может даже к председателю студсовета потащит. Она у нас такая… Принципиальная и неугомонная.

Обед затянулся, а ушли из столовой мы едва ли не последними. Миша нагрузился так, что с трудом дышал, я же наоборот, еле заставил себя добить хоть один рулет. Чем ближе было время дуэли, тем беспокойнее становилось.

А если не справлюсь? Дуэль — каноничное событие, я был в этом уверен. А грузовик-кун четко дал понять, что отклоняться от канона мне не стоит. То есть, если я проиграю, мне пиздец от сущности пострашнее какого-то обсоса-аристократа. Вот что пугало.

Грузовик-кун добавляет:

Шереметевы реально славились тем, что постоянно бросали вызовы на дуэль всем подряд. Довольно большой род, много молодежи, еще больше взаимных претензий и притязаний. Каждый молодой Шереметев стремился показать главе рода, что он — самый достойный, сильный и стойкий. А так как в семье ценилась, в первую очередь, сила, то и способ они выбирали соответствующий, что парни, что девушки.

Кстати, Воронцовы — довольно древний, влиятельный и уважаемый графский род.

На нашу дуэль, казалось, собралась вся гимназия. Ага, не одобряет педагогический состав выяснение отношений при помощи силы, ага, против выступает студсовет! Да вон же! Мужик, похожий на физрука, только что передал Валере целую котлету! Ставку сделал! И он точно не студент — сотрудник!

Мой противник уже размялся и стоял, голый по пояс, в одних спортивных шортах. Зараза, крепкий. Я видел и тренированные плечи, и вздутую, подкачанную грудь Антона Шереметева. А еще он был очень быстрый. Очень. Этот мудила стоял и распрыгивался, как перед боксерским поединком. Миша же наматывал на мои руки бинты — договоренность, которая была достигнута секундантами перед схваткой, чтобы снизить вероятность переломов. Также Миша сообщил, что Шереметев готов вести поединок до момента, пока я не сдамся или он меня не вырубит. В свой проигрыш этот идиот не верил вовсе.

— Ты вообще дрался на кулаках когда-нибудь? — с тревогой спросил Мишаня.

Ага, опомнился.

— Не ссы, я с рабочего района. Там и не такое случалось, — ответил я.

Почему-то вспомнилось, как меня пытались гоп-стопнуть быки Рината и что я с ними за это сделал.

— Ну тут не рабочий район, — сказал Миша, — так что это, следи внимательно. Я на тебя деньги поставил, вообще-то.

— Я тоже на себя деньги поставил, — ответил я соседу по комнате. — Не боись, поднимем тебе лавандоса на куриную грудку.

— Мне бы протеина купить…

— Ну или на протеин.

— И пояс нужен, старый дома забыл.

— И на пояс.

— И еще…

— Так! Мишаня! Давай, бинтуй!

Гигант только согласно кивнул и вернулся к своему делу.

Бинты — это дело хорошее. Бинты уберегут руки. А то, как у меня срастались ребра после визита в клуб, мне совсем не понравилось. Знаете, когда кости чешутся? Непередаваемое ощущение, скажу я вам.

Так как модных боксерских трусов у меня не было, я просто сбросил рубашечку и остался голый по пояс, в брюках и туфлях. Едва я оголился, по трибунам пошел протяжный вздох тех, кто рискнул поставить на меня; на фоне крепкого и спортивного Шереметева, я выглядел тощим и нескладным подростком. Тонкие ручки, впалая грудь, острые плечи. Дрыщ и задохлик, но, какой есть.

Мы вышли друг против друга, но по лицу Шереметева было видно, что боевого духу у него поубавилось: он, здоровый кабан, сейчас будет молотить тощего, вечно недоедающего простолюдина. И не важен контекст моих магических сил, Мишей был выбран кулачный бой и секундант Шереметева на это согласился.

Кстати, вот и он, бежит от своего хозяина к нам.

— Антон предлагает признать поражение досрочно, — высокомерно бросил парень. — Он считает, что нет чести в избиении… — он посмотрел на меня, как на бледную моль, — вот этого.

— Передай Антону, что мамаша его никогда не любила, она мне вчера по секрету шепнула, когда я от нее уходил, — бросил я в лицо секунданту достаточно громко, чтобы мои слова долетели до Антоши.

От такой выходки Мишаня аж закашлялся, а я услышал только протяжный рев, который издал Шереметев:

— Иди сюда, сука! Сюда!

Злобно оскалившись, я кивнул секунданту Шереметева, чтобы свалил в сторону. Сейчас будет мясо.

Я специально оскорбил мать противника, но недостаточно громко, чтобы это услышали на трибунах. Пусть со стороны выглядит так, будто бы Антон настолько долбоеб, что ему все равно, с кем драться и неважно, насколько слабым выглядит соперник. Пусть увидят, что у этой отрыжки аристократа нет и грамма чести. Так будет меньше сочувствующих и потенциальных недоброжелателей, когда я отправлю эту свинью на больничную койку.

Это была важная, самая важная моя дуэль. Я должен показать достаточно силы, чтобы ко мне больше не лезли, но и не переборщить, иначе меня станут просто ненавидеть все аристократы в этом заведении. Ведь сейчас тут схлестнутся не просто два человека — два разных мира. Сытый и мощный Шереметев из древней дворянской семьи, и тощий нищий Штерн, простолюдин, на которого больно смотреть.

Время разговоров закончилось, секунданты разошлись по разные стороны площадки, Мишаня мне еще напоследок подмигнул. Откуда в нем такая уверенность? Или этот гигант умел что-то такое видеть в людях, что сумел рассмотреть ту самую мою ебанцу, о которой говорил дядя Ваня?

Мой противник меня определенно недооценивал. Антон Шереметев просто подошел вразвалочку и попытался закончить все одним хлестким джебом в челюсть. Оскорбленный подобным пренебрежением, я даже не контратаковал — просто отбил ладонью его руку в сторону и сделал шаг в бок.

— Ты драться будешь или как? — спросил я, улыбаясь.

Как же его было легко вывести из себя! Шереметев взревел раненным бычарой и бросился вперед. Вот только дрался он не как деревенщина, выкидывая руки из-за уха, а вполне осознанно проводил боксерские комбинации, время от времени пытаясь пробить мне лоукик.

Кулачный бой — только название, означающее, что оружия на дуэли не будет. Но никто не запрещает использовать ноги, броски и прочие приемы из арсенала ударных и борцовских техник.

Шереметев понимал, что он сильнее, больше и тяжелее, так что постоянно лез ко мне в клинч, я же оборонялся, отбивал его удары, отпрыгивал от лоукиков и ждал, пока у него собьется дыхание. В партер переходить опасно — эта свинья меня просто раздавит. Использовать же наиболее эффективные приемы, например, выдавливание глаз или откусить в клинче противнику ухо, мне сейчас было нельзя. Так что нужно искать момент, чтобы высечь этого кабана наиболее эффектно.

За размышлениями о том, как я буду вырубать Шереметева, я как-то упустил тот факт, что и он может вырубить меня. Я пропустил весьма чувствительный прямой в подбородок, а потом сразу же — левый хук и удар в корпус. Все удары прошли вскользь, на излете, но были такой силы, что, казалось, передо мной не молодой парень, а те самые быки из клуба, которые переломали мне половину ребер.