Я был аргонавтом (СИ) - Страница 16

— Умойся, — сказала воительница, показывая мне один из последних мехов с водой и заботливо предложила: — Полить на руки?

— Спасибо, — буркнул я, с наслаждением смывая с себя пот и кровь.

— Тебе спасибо.

— За что? — удивился я. — Если бы ты не заметила дикарей, то есть, варваров, и не пристрелила троих, они бы нас взяли тепленькими.

— Какими? — не поняла Аталанта. — А разве нас можно взять холодными?

— Тепленькими, означает внезапно, или со сна, — попытался я объяснить оборот из другого времени, но не смог. Впрочем, воительница особо не расспрашивала.

— Если бы не ты, то я не справилась бы с двоими сразу, — честно сказала воительница, а потом словно бы спохватилась. — Не забудь как следует вымыть копье и, хорошо бы, чтобы оно успело просохнуть, чтобы Бореады ничего не заметили. Хотя, — горестно вздохнула девушка, — они все равно все заметят.

Копье крылатых братишек? Понятно, отчего оружие осталось на палубе. Дети Борея мне несимпатичны с самого начала, подозреваю, что и я им тоже. Антипатия, штука взаимная. Но нелепо делать трагедию из-за копья, которым мне пришлось колоть врагов?

— А что такого? — удивился я. Пожав плечами, сказал. — Понимаю, что некрасиво брать без разрешения чужое оружие, а что мне делать-то было? У меня своего оружия нет, пришлось брать первое попавшее. Извинюсь перед братьями, всего и делов-то. Ну, и копье обязательно вымою, и высушу. В каком виде оружие взял, в таком и верну.

— Неважно, зачем тебе понадобилось оружие, — сказала девушка. — Если ты взял оружие без разрешения хозяина, тебя нужно убить. Это закон. Как ты мог все забыть? Даже Геракл не сумет тебя защитить, не имеет права.

— Плохо дело, — вздохнул я. И впрямь, коли дядюшка меня не имеет права защитить, так мне труба. Не уверен, что сумею отбиться и от одного-то летучего сына Борея, а уж от двоих-то...

— Не волнуйся, мы сожжем твое тело на самом высоком костре, какой возможен, а я попрошу Геракла, чтобы он позволил мне бросить факел, — сообщила девушка. — А твою могилу я украшу самыми красивыми цветами, какие найдутся в здешних местах.

— Спасибо, утешила, — хмыкнул я совсем невесело.

— Я очень рада, — просияла девушка. — Я так и думала, что тебе понравится, если я украшу твою могилу.

— Украсишь мою могилу, а что потом?

— А потом твой друг отомстит за тебя, убьет Бореадов, — ответила воительница, с удивлением посмотрев на меня. — Или ты считаешь, что твоя смерть должна остаться неотомщенной? Да и Геракл, как я слышала, давно собирался их убить, только повода не было.

М-да, как все запутано. Они имеют право меня убить по закону, зато за меня можно отомстить. Нет, ничего не понимаю.

— А Геракл не может им отомстить до того, как меня убьют? ему это раз плюнуть, а мне в радость, — с надеждой поинтересовался я.

— Нет, что ты, — замахала руками девушка. — Как можно мстить за еще не совершенное убийство?

— Тогда ладно, — махнул я рукой. — Если они меня все рано убьют, тогда зачем я стану мыть их копье? — Повернувшись к кормщику, громко спросил. — Тифий, как ты считаешь, кого из богов мы должны отблагодарить за нашу победу?

Кормщик задумался, потом неуверенно спросил:

— Может, Ареса? Или Афину Палладу?

— А Посейдона? — поинтересовался я.

— А Посейдона, это само-собой, — уверенно закивал старый кормщик. — Мы, как-никак, сражались на корабле, а любой корабль, он под покровительством Посейдона.

Ну вот, все и решено. Я взял злосчастное копье в обе руки и подошел к борту судна.

— Великий Посейдон, сотрясатель морских глубин и владыка морской! — торжественно сказал я. — Благодарю тебя от всей души и жертвую тебе копье, что принесло нам сегодня победу!

Скрипя сердцем (а классное копье-то!) я двумя руками скинул оружие Бореадов вниз, стараясь попасть на набежавшую к борту корабля волну.

Я смотрел, как оружие качается на волнах, думая, что Зет и Калаид, при всей своей неприязни ко мне, не рискнут высказывать претензии за жертву, принесенную Морскому владыке. Но вот возьмет ли бог эту жертву?

Только я об этом подумал, как копье дернулось, словно бы из глубины моря его ухватила невидимая рука, и пропало.

Мы с Аталантой переживали из-за сошедших на берег. Отвлечься бы, но не получалось. Даже разговор не шел. Воительница нервно расхаживала туда-сюда, измеряя кораблик от носа до кормы, а я до боли в глазах вглядывался в берег, ожидая возвращения друзей. Один только кормщик, как держал руку на огромном весле, служившем рулем, так и продолжал ее держать, хотя надобности-то в этом не было. Не то у Тифия нервы стальные, не то это просто его форма существования — оставаться на месте, что бы вокруг не происходило.

Я не сомневался, что победа осталась за нами, а иначе на судно уже хлынула бы волна дикарей, которую нам втроем ни за что бы не удержать. Скорее всего, аргонавты добивают врага, а то уже и собирают трофеи. Подумалось — как легко меняется человек. По сути, то что мы сейчас делаем, называется «пиратским набегом на побережье». Мне никогда не нравились ни финикийцы, ни викинги, потому что они грабили простых людей, а вот сейчас мои симпатии на стороне грабителей, потому что они свои, а жители прибрежной деревушки — простые рыбаки, вдруг оказались врагами. Кого, кстати, мы грабим? По моим расчетам, здесь уже должна быть Болгария, стало быть, «братушек»? Хотя, какие в двенадцатом веке до нашей эры братья-славяне? Предки современных болгар придут сюда через тысячу с лишним лет, а пока все мы (я имею в виду славян), теснимся где-то между Балтийским морем и Днепром или между Черным и Каспийским. Гипотез много, но единой версии нет.

— Может, я сбегаю, посмотрю? — предложила Аталанта, кивая в сторону берега. Верно, воительница надеялась, что коли получит мое согласие, так и приказ капитана нарушить легче, но я только покачал головой. Велено оставаться на корабле и охранять — будем охранять.

Аргонавты вернулись в середине ночи. Аталанта, не выдержав напряжения, к тому времени уже спала, да и старик Тифий дремал стоя, у рулевого весла, один я, как неусыпный Кербер, но одноглавый (не к ночи будь помянут) нес службу. Не хочется использовать штамп, знакомый по школьным сочинениям, но на ум приходила одна лишь мысль — «вернулись усталые, но довольные». Убитых нет, тяжелораненых тоже нет, а небольшие раны, ссадины и ушибы на героях заживут быстро, даже и без Асклепия.

Аргонавты возвратились с добычей, хотя какое богатство отыщется в рыбацкой деревне? Но нам сгодилась и сушеная рыба, и козий сыр, и вяленое мясо. А воду решено набрать завтра. Судя по рассказам, мои соратники не стали убивать всех подряд, ограничившись только теми, кто держал в руках оружие, а если успел выбросить, остался жив. Было ли там еще что-то, касающееся женщин, как это бывает при пиратском налете, я не спрашивал, а мои соратники не хвастали. Подозреваю, что все-таки было.

К моей радости, Бореады не стали высказывать претензий из-за копья, хотя я обо всем честно рассказал. Они даже вопросов не стали задавать — а с чего это вдруг понадобилось приносить жертву Посейдону? Вон, трупы за борт выкинули и достаточно, вот тебе и жертва. Возможно, близняшки не захотели связываться с морским богом, или осознавали, что у меня выбора не было, кроме как взять их оружие, но скорее всего, их удовлетворило копье с бронзовым наконечником, оказавшееся среди захваченных трофеев. На него случайно наткнулся Кастор (брат Поллукса) и собирался отдать мне. И не из-за дружеских чувств, а потому, что безоружный соратник обуза для остальных. Что ж, теперь мне пришлось переуступать копье одному из Бореадов, а кому именно — Калаиду или Зету, пусть их отец разбирает, а самому довольствоваться неолитическим топором. Но все-таки, панцирь и шлем у меня есть, а плюс топор — так и совсем хорошо.

Парни усталые и очень голодные. Костер, разумеется, развели, но только для того, чтобы вскипятить воду и заварить травы, вытащенные из мешка Асклепия, а ждать, пока зажарится мясо или сварится похлебка, сил не хватило даже у самого Геракла. Поели вяленого мяса, козьего сыра, запили травяным отваром (на вкус, кстати, очень даже неплох) и принялись заваливаться спать.