Я без ума от французов (СИ) - Страница 129

– Продолжим? – его глаза горят, он предельно возбужден, и Цицеро согласно ухмыляется, снова смыкая свои невозможно изогнутые губы вокруг мокрой от его же слюны головки.

– Я просто хотел сказать, что уезжаю сейчас, – из-за двери Селестину говорить ничего не мешает, и Тиерсен раздраженно вздыхает, потягивая Цицеро за волосы. – Я позвоню из Парижа, – Тиерсен и Цицеро переглядываются, и секунду спустя маленький итальянец начинает почти бесшумно ругаться, отстраняясь и усаживаясь на краю кровати, жалобно поглаживая свой больно оттягивающий джинсы член, а Тиерсен вздыхает еще раз.

– Сел! – он накидывает одеяло на бедра. – Можешь зайти, мы… уже привели себя в порядок, – нихрена не привели, конечно, но что еще сказать?

Тиерсен неуютно ерзает задницей по гладкой и липкой от стекшего мороженого простыне, насколько может с больной ногой, а Цицеро почти демонстративно вытирает рот и подбородок, все в кремовых потеках, смешавшихся со слюной, когда Селестин второй раз аккуратно заходит в комнату.

– Я ненадолго, не буду сильно мешать, – и Тиерсен не хочет знать, что именно брат успел увидеть и за что принимает сейчас следы от мороженого, блестящие много где на открытой коже – кто бы мог представить, что оно мгновенно все перепачкает, – но розовый румянец на щеках Селестина быстро подтверждает худшие предположения. Впрочем, оправдываться еще хуже, и Тиерсен только старательно невозмутимо садится ровнее:

– Все в порядке, Сел, – кто бы сейчас ему самому сказал: “Все в порядке, Тиерсен”, цены бы этому человеку не было. – Я просто не знал, что ты уедешь так быстро, – “А то если бы знал, то не стал бы трахаться, конечно… Стоп, хватит думать уже об этом. Вон Цицеро сидит и даже не…” – Тиерсен машинально поворачивает голову, вздрагивает и резко бьет Цицеро по колену: тот сидит, спокойно сжав ладонь у себя между ног и покручивая в свободной руке беретту.

– Что?! – возмущение в голосе Цицеро совершенно искреннее.

– Веди себя прилично, – Тиерсен цедит сквозь зубы, и Цицеро закатывает глаза, но Селестин перебивает не начавшийся спор:

– Все нормально, я все равно пришел не за долгими и слезливыми прощаниями. Я хотел кое-что сказать о Лиз. Пока я не уехал, а ты не успел… воплотить в жизнь свой план насчет нее.

– Да, если у тебя появились какие-то коррективы, это бы неплохо решить именно сейчас, – Тиерсен вздыхает в очередной раз и забирает у Цицеро беретту.

– Тупой добренький Тиерсен, – тот складывает руки между коленей и пинает Тиерсена в бок.

– Я просто подумал… – Селестин задумчиво засовывает руки в карманы пальто. – Знаешь, у Стефани наверняка найдутся какие-нибудь очень дальние родственники, которым наплевать на ее смерть. И за хорошую сумму они могли бы согласиться отвечать всем, что Стефани отправила Лиз к ним какое-то время назад…

– Ты хочешь забрать ее себе? – прямо спрашивает Тиерсен.

– Мы поговорили немного, – Селестин неуютно передергивает плечами. – Она умная девочка и сможет соврать в полиции. А у меня есть возможность ее содержать, и…

– Не объясняй, – Тиерсен говорит мягко. – Если ты так хочешь, она пока может пожить у нас, а потом ты ее заберешь. Ты ведь не против? – он поворачивается к Цицеро.

– Цицеро уже не против ничего, Тиер-рсен! – нетерпение в голосе маленького итальянца ощутимо почти физически. – Лишь бы скорее!

– Вот и отлично, – Тиерсен кивает. – Тогда… Извини, что не выйду провожать, Сел, – он на секунду виновато улыбается.

– Ничего, – Селестин чуть натянуто улыбается в ответ. – Я приеду к вам еще, когда закончу со всеми делами, – он касается шляпы кончиками пальцев. – Отличной ночи.

– Хорошего полета, – Тиерсен тоже касается виска, и Селестин выходит из спальни. – Знаешь, даже жалко, что… м-мф! – он не успевает договорить, потому что Цицеро сразу мокро целует его открытым ртом, перекидывая ногу через живот. Между ног у него горячо даже через джинсы, и он трется вперед-назад, и Тиерсен ласково хватает его за яйца, ухмыляясь и прижимая за чуть повлажневшую спину к себе.

– Мы должны это сейчас закончить, уже больно, – шепчет он, оторвавшись наконец. – Проявишь ко мне милосердие? – кладет руки Цицеро на плечи, толкает его вниз.

– Тиер ждет милосердия от Цицеро? – хитро улыбается маленький итальянец. Он явно хотел бы подразниться, но ему самому слишком голодно, слишком хочется, и он согласно опускается вниз, проходясь языком по даже не опустившемуся до конца члену, снова заглатывая его глубоко.

На третий стук в дверь они оба реагируют громким и злым стоном.

– Да сколько можно?! – Цицеро хватает отложенную Тиерсеном в сторону беретту невозможно рассерженно. – Убирайся, иначе Цицеро прострелит тебе голову! – он легко целится в дверь, и Тиерсен даже не успевает остановить его, когда та открывается. Цицеро не контролирует себя сейчас и жмет на спусковой крючок два раза, и звуки выстрелов бьют по ушам.

Элизабет поворачивается, смотря на чуток дымящиеся следы от выстрелов на стене коридора, куда выше ее головы.

– Вообще-то я хотела зайти проведать тебя, Тир, – она говорит деловито, заметив рассерженное, возбужденное состояние их обоих. – Но могу пока пойти поиграть в ванную, – хлопает дверью и защелкивает замок, а потом быстро добегает до ванной и прячется там, пока Цицеро не выстрелил в нее по-настоящему. – Позовите меня, когда можно будет! – она кричит уже изнутри и тут же шумно включает воду. И Тиерсен мог бы подумать о морали или о чем-то таком, но ему сейчас слишком сложно думать.

– Боже, да отсоси мне уже, – он переключается мгновенно, сразу забывая про Элизабет, и выхватывает пистолет из пальцев Цицеро, отбрасывая в сторону. Мелькает мысль приставить его к виску маленького итальянца, но для этого у них еще будет время. Тиерсен хочет думать не о безопасности Цицеро сейчас, а о том, как сладко будет спустить ему в рот, наполнив его целиком горячей спермой. И попросту хватает маленького итальянца за волосы больно, и помогает ему сосать, надавливая на затылок, грубо толкаясь бедрами. И Цицеро громко стонет с каждым толчком, пытается лизать член еще, качает бедрами в ритм. И гортанно почти кричит, когда Тиерсен – скользко вперед-назад по языку – содрогается и все-таки обильно кончает ему в рот. От резкого, соленого вкуса спермы Цицеро жмурится, и его собственный член почти больно пульсирует.

Тиерсен мелко вздрагивает, жарко выдыхая, сжимая волосы Цицеро и запрокидывая голову. Ему жарко, устало и очень хорошо, и про ноющую боль в ноге он вспоминает только сейчас, когда запахи пота и спермы резко и остро бьют по его носу.

– Боже, Цицеро… – он стонет еще раз, так опустошенно, когда маленький итальянец поднимается к нему, плотно сжав губы и явно не собираясь отвечать. Он только сжимает пальцами щеки Тиерсена, давит на них, заставляя его открыть рот, и Тиерсен слушается. И вздрагивает, когда Цицеро наклоняется над ним и густо сплевывает его же сперму в раскрытые губы.

Тиерсен думает, что это… очень необычно. Но не противно. И сглатывает не остывшую еще сперму, давая Цицеро пустить ему в рот еще пару густых струек, сплюнув смачно оставшееся семя и тут же приникая с поцелуем. Цицеро вылизывает его рот, и сперма смешивается со слюной, но Тиерсен хочет, чтобы его итальянцу тоже стало хорошо, и тянется, не размыкая губ, торопливо расстегивает ему джинсы, высвобождая возбужденный и набухший член. И Цицеро громко, так низко для себя стонет Тиерсену в рот, содрогаясь весь, когда тот берет горячий ствол в руку и обнажает всю липкую от смазки головку.

– Тиер-р… – Цицеро рычит высоко и нетерпеливо, коротко трахая руку Тиерсена. – Тиер-Тиер-Тиер-р! – двигается вперед, садясь Тиерсену на грудь. – Цицеро очень-очень нужно!

– Да, – Тиерсен и не собирается спорить, только раскрывает рот, давая Цицеро вставить член сразу целиком. В конце концов, не зря же Тиерсен в свое время так старательно практиковался в ласках ртом. Он втягивает щеки, плотно сжимая губы, и лижет ствол, уздечку, пропускает мокро головку, подрачивая член у самого основания. И Цицеро стонет не переставая, толкаясь ему в рот, и течет так обильно, что Тиерсен едва успевает сглатывать соленую смазку. И не успевает, когда Цицеро кричит почти надрывно и кончает ему в рот, вздрагивая, запуская руки под шею. Цицеро двигается еще, сначала почти не замедляясь, только потом уменьшая темп, но Тиерсен не собирается пока глотать сперму, и у него во рту так мокро, и она с хлюпаньем вытекает на губы и подбородок.