Я беременна от вашего мужа - Страница 2

Он слегка похлопала себя по животу и снова расплылась в улыбке, которая очень портила её лицо.

– А первой вашей дочери сколько? – уточнила я.

– Ой, пятнадцать уж! – ответила Глаша, и я снова покачнулась.

Пятнадцать лет… пятнадцать лет он жил на две семьи?

– Постойте, у меня что-то не вяжется, – пробормотала я, буквально падая на стул напротив Глаши. – Вы сказали, что обвенчались только пару лет назад. А что же до этого? Жили в грехе?

Сказав это, я прикусила язык. Можно подумать, что преступный поход к церковному алтарю хоть как-то нивелировал ту грязь, которую развёл Вадим.

– Жила, да… – вдруг залилась краской Глаша. – Каюсь. И родители меня всё журили. Но они у меня добрые, особенно батька, – рассмеялась она.

Она вздохнула и, вынув из кармана телефон, открыла фотографию и протянула мне.

– Вот старшенькая. Варюшка. Это они с Вадиком рыбачат.

Я машинально взяла её мобильник, отметив про себя, что с ним она в своей деревне, наверное, первая баба на селе. Это была довольно дорогая модель айфона. И с экрана его на меня смотрел улыбающийся муж, который приобнимал девочку-подростка лет тринадцати, которая была на него удивительно похожа.

Странно, но эти подробности двойной жизни моего мужа меня удивительным образом отрезвили. Личность моя словно бы расщепилась, и теперь я была совсем другой Лизой, весьма отличающейся от той, которая совсем недавно планировала расслабиться в ванне, а потом приготовить ужин для мужа.

– А это мы как раз во время венчания, – быстро забрав у меня телефон и пролистнув несколько фотографий, сказала Глаша.

Теперь я взирала на застолье, во главе которого восседал румяный и довольный Вадим, а рядом с ним по левую руку расположился Лоскутов, поднимающий бокал за здоровье «молодых».

– Я вам это показываю, потому что вижу – вы обескуражены. И это ясно, Вадик ведь пока ничего вам не хотел говорить.

Вернув телефон владелице, я впилась взглядом в её лицо. Как так вышло, что Евдокимов настолько давно с нею связался? Как ему удавалось скрывать столь длительное время свою вторую семью?

Хотя, о чём я… У него же частые командировки, он постоянно в разъездах…

– Он так и сказал вам, что между нами всё кончено? – уточнила я, глядя на Глашу ещё пристальнее.

Её простецкое лицо стало серьёзным, она закивала и ответила вопросом на вопрос:

– А что? Это разве не так?

Разумеется, это было не так! А уж нашим планам на будущее могли позавидовать даже самые великие фантазёры. Мы собирались дождаться момента, когда сын переедет, разменять нашу квартиру на две однокомнатных, обе отдать под сдачу и отправиться жить в загородный дом. А ещё построить второе жильё в пригороде, чтобы получать в перспективе деньги с аренды. Ну или выделить его молодой семье Лёни, которая непременно у него появится.

И вот теперь оказывается, что Вадим просто ждал, когда сын перепишет на него имущество, чтобы потом со мной разойтись и начать создавать ячейку общества с другой женщиной. С той, кого он объявил своей женой перед богом.

– Вы сказали, что я должна вам помочь. И что Евдокимов в последнее время от вас отдалился. Что конкретно имеется в виду?

О, да. Я собиралась покопаться в этом всём дерьме, причём сделать это с чувством, с толком, с расстановкой. Тем более, что и времени на это имелось с избытком.

Глаша устроилась удобнее и ответила:

– Раньше все праздники, особенно церковные, Вадим проводил у нас. А тут у Варюшки именины, а он по делам куда-то уехал. Всё говорил, что сейчас с бизнесом у него всё пошло в гору, вот и надо брать быка за рога.

Она немного помолчала, видимо, понимая, что этого недостаточно для того, чтобы начать считать, будто мужчина избегает семейных обязанностей. Господи! Я уже сижу и размышляю о том, что у Вадика есть полноценное, вполне себе законное, семейство, при этом данное обстоятельство весьма крепко интегрировалось в мою жизнь. И случилось это за считанные минуты… Что дальше? Я тоже начну приезжать к Глаше и их с Евдокимовым детям на хлеб-соль?

– А тут батька мой попросил с крышей помочь… протекать стала у них…

Я не удержалась и нервно хохотнула. Протекающая крыша – это как раз весьма адекватное обрамление тому, что творилось.

– Так Вадик покивал и вообще забыл. Да и ездит к нам уже не так часто, как раньше.

Она очень глубоко вздохнула и посмотрела на меня с ожиданием во взгляде. Я понимала – сделать вид, что мы вот так вот каждый вечер собираемся компанией жён Евдокимова и перешагнуть через это, чтобы пойти дальше, не уведомляя об этом знакомстве Вадика, не выйдет. Моя жизнь раскололась надвое. Дальше проистекать так, как до сего момента, она уже не станет.

Но в моих силах сделать всё, чтобы не остаться в итоге с носом. А это значит, бежать с шашкой наголо на амбразуру – не стоит.

– Аглая… – начала я, но рыжая меня перебила:

– Глафира, – поправила она и опять улыбнулась той самой своей улыбкой.

– Глафира, – после небольшой паузы продолжила я, подбирая слова, – давайте мы с вами поступим следующим образом. Вы должны понимать, что про вас мне Вадик ничего не рассказывал…

– Это понятно, – закивала она.

– И что для меня всё это стало настоящим сюрпризом. Я поговорю с мужем. Мы с ним обсудим сложившуюся ситуацию…

Глафира смотрела на меня, как овца, пришедшая по собственной воле на заклание. А я гадала, чем она могла привлечь мужа? У нас с ним была светская жизнь, интеллигентная и даже интеллектуальная… Театр, обсуждение новых постановок классики и не только. Поездки за границу, где мы не успокаивались, пока не обследовали каждый музей, не отправлялись на каждую интересную экскурсию…

Нет, я, конечно, ничего не имела против людей, так сказать, из деревни. Простых барышень сельской внешности и таких же интересов… Но мы ведь с нею были словно небо и земля.

– Оставьте мне ваш номер телефона и пока ни слова не говорите Вадиму о том, что были у меня и что наш с вами разговор состоялся. Как только я сама наведу мужа на беседу о вас, поверьте, мне он расскажет гораздо больше, если я при этом буду присутствовать одна, а не в вашей компании.

Глаша просияла. Она живо надиктовала мне номер телефона, забрала своё дурацкое свидетельство о венчании и по дороге к выходу успела расписать в красках и жизнь в деревне, и то, какой урожай они там собирают.

– Пареньку вашему я вишню в сиропе передам. Ну, как ту, которую в том году Вадик привозил, – распиналась Глаша, не сразу покинув нашу с Евдокимовым квартиру.

Я слушала её и теряла терпение. А ещё – ужасалась тому, что она говорила мне. Помнила я эту вишню в сиропе. И враньё Вадика, что он купил закрутки у бабулек, что торговали на обочинах.

Так вот откуда гостинцы возились. И компот яблочный, и даже свежий зелёный лук…

– До встречи, Глафира! – растянула я губы в улыбке, когда она всё же переступила порог и оказалась в общем коридоре. – Всего хорошего. И помните, что Вадику пока вы ничего не должны говорить.

Сказав это, я закрыла за ней дверь и в бессилии прислонилась спиной к холодному металлу. Мне нужен был срочный мозговой штурм, и я, выждав некоторое время, бросилась к телефону и начала звонить тому человеку, который мог мне помочь.

Взрослой не по годам и умной племяннице Саше.

Поговорить с нею я отправилась в офис. Он располагался довольно далеко от нашего с Вадиком и Лёней дома, поэтому за время пути меня успело накрыть. Осознанием, какое дерьмо случилось в моей жизни, и тем, что теперь всё пойдёт кардинально иначе.

Я никогда не думала о своём возрасте как о чём-то, что не даст мне нужного трамплина, и сорок два года были лишь новым этапом жизни. Но багаж прожитых лет уже налагал определённое понимание на то, как всё будет происходить дальше. Прежде всего – со мной самой. Я уже предвидела, как непременно провалюсь в эмоциональную яму, когда буду сидеть сама с собой и осознавать, что вся моя жизнь, которой жила с семнадцати лет, просто превратится в воспоминания. Счастливые, наполненные теми чувствами, которые воспевают в балладах, но всё же воспоминаниями.