Я — ваши неприятности - Страница 6

Припарковав машину на специальной стоянке, мы вошли в огромный холл и поднялись в лифте на пятый этаж. Здесь нас ждала ковровая дорожка необыкновенной ширины, стоившая, надо полагать, немалых денег, а также улыбающийся молодой человек за столом стерильной белизны, навевающий мысль об операционной, язвах желудка и аппендиците. Но молодой человек вид имел цветущий. При нашем появлении он поднялся и с радостью шагнул навстречу, точно ждал нас целый год, как дети ждут елку или поездку к морю.

– Прошу вас, – сказал он, поздоровавшись, и указал рукой в сторону белоснежной двери. Все здесь выглядело белоснежным, а жест ухоженной руки с безукоризненным маникюром был так изящен, что меня тут же потянуло к зеркалу: повторить и вообще потренироваться. Я обвела взглядом холл, но зеркала не обнаружила. Дверь перед нами предусмотрительно распахнули, и мы оказались в коридоре. Ковер здесь был поуже, зато чудовищной длины. Все это впечатляло, причем не только меня и Владимира Петровича, неискушенного в коврах, но и тетку Серафиму, отчего та начала хмуриться, презрительно вздернув нос. Зная ее с пеленок, я поняла: это рвется наружу желание поскандалить. Миновав приемную, где за компьютером сидела секретарша, кстати, красивая, что всегда немного раздражает, мы под ее пристальным взглядом вошли в кабинет хозяина. Взгляд, которым она нас проводила, воодушевлял: выглядели мы, судя по сведенным бровям, весьма впечатляюще.

Кабинет тоже был белоснежным: стены, шторы, мебель и даже ковер казались девственно чистыми, как первый снег. Ума не приложу, как люди умудряются работать в такой обстановке? Пока мы пытались прийти в себя от невиданной роскоши, хозяин поднялся нам навстречу из-за своего неописуемо прекрасного стола, сделанного не иначе как из слоновой кости или бивня мамонта. Поднялся и лучисто улыбнулся, правда, до того парня в коридоре ему было все-таки далеко.

Илья Сергеевич оказался высоким, полноватым, с намечающейся лысиной блондином, одетым по случаю жары в легкий светлый костюм. Костюм не был белоснежным, и это радовало: мужчины в белом ассоциируются у меня с зубными врачами, что вряд ли способно согреть душу.

– Добрый день, – поздоровался Илья Сергееевич, едва заметно картавя. – Очень рад.

Он приложился к моей ручке, чем порадовал: приятно иметь дело с галантным мужчиной. Серафима облобызать свою не дала, что было странно: чего ж жадничать?

– Знакомься, Илья Сергеевич, – сказал Серафимин верный друг, с легким недоумением взирая на тетушку. – Это Серафима Павловна…

– А мы знакомы, – улыбнулся Тарханов. – Помните, Серафима Павловна, на презентации…

– Помню, – сурово кивнула та, а Илья Сергеевич засмеялся.

– Ловко вы меня тогда отшили.

– Что ж, теперь не поможете?

– Помогу, – усмехнулся он. – Я не злопамятный.

Илья Сергеевич повернулся в мою сторону.

– Лика, – скромно представилась я.

– Лика? – спросил Тарханов, жестом пригласив нас присесть. – А как, простите, полное имя?

– Давайте приятельствовать, – дружелюбно предложила я, – и полное имя не понадобится.

– Приятельствовать с превеликим удовольствием, только отчего ж не дружить?

– Это как получится, – сказала я, потому что не люблю загадывать. Свое имя я тоже не люблю.

Илья Сергеевич оказался дотошным парнем:

– Лика – это Анжелика, верно?

– Верно, – покаялась я.

– Красивое имя и вам очень идет…

– Все так говорят.

– Нет, в самом деле.

– Давайте отвлечемся от моего имени, – начала раздражаться я. – Мама обожала французские фильмы. Встречаются вещи похуже, хотите расскажу?

Илья Сергеевич засмеялся.

– Я просто хотел сказать, что вы очень красивая. Честное слово, красивее настоящей.

– Мама всегда рада кого-нибудь переплюнуть, – кивнула я. – Мы пришли по делу. Правда, я уже забыла по какому, но точно помню, что по делу.

Ухмыляющийся Владимир Петрович счел нужным подать голос:

– Илья Сергеевич, не мог бы ты завтра на пару часов одолжить свою прекрасную машину вот этим женщинам? Конечно, вместе с шофером.

Тарханов был слегка удивлен, смотрел на Владимира Петровича так, точно ждал, что тот засмеется и скажет: «Шутка», но не дождался и кивнул:

– Конечно, а можно узнать зачем?

Владимир Петрович хихикнул с некоторым ехидством.

– Да вот, задумали они авантюру. Довольно сомнительную, ежели честно. Но чем черт не шутит. Видишь ли, – доверительно понизил он голос, – Лике понравился один мужчина, и она хочет произвести впечатление…

– Моей машиной? – засмеялся Илья. – Это шутка. Зачем такой женщине машина? Достаточно просто войти и сказать: а вот и я.

– Я намерена произвести сокрушительное впечатление, – разозлилась я. – Ваша машина плюс мои небесные черты…

– А это стремление никак не связано с неприятностями Серафимы Павловны? – спросил Тарханов.

– О моих неприятностях, кажется, знает весь город, – заметила тетушка.

– Слухами земля полнится, – в тон ей ответил Илья Сергеевич.

Серафима продолжала взирать на него неодобрительно. Чем Тарханов ей так досадил, было непонятно. Вполне симпатичный мужчина тридцати пяти лет, конечно, в нем были кое-какие изъяны, например, неуместная дотошность, но в целом он производил впечатление положительного человека, твердо стоящего на ногах. Меня всегда тянуло к положительным. А Серафиму почему-то нет. Странно, вроде бы росли мы вместе…

Илья Сергеевич перестал улыбаться и сказал вполне серьезно:

– Серафима Павловна, я с радостью вам помогу, я имею в виду…

– Не трудитесь, я сообразительная. Мне нужна машина на пару часов.

– Так все-таки вам?

– Я принимаю близко к сердцу дела моей племянницы.

Ловко. Выходит, я во всем виновата? Мы стали пить кофе и есть пирожные. От пирожных Серафима подобрела, разговор пошел непринужденный, я бы сказала, дружеский. Так как говорить особо было не о чем, говорили обо мне: кто я, откуда, чем занимаюсь, в каких спектаклях занята. Все остались довольны. Когда обо мне все было сказано, Илья Сергеевич позвонил по телефону и вызвал шофера, чтобы дать ему необходимые инструкции на завтрашний день. Через несколько минут, постучав, в кабинет вошел молодой человек. Увидев его, мы обалдели и некоторое время взирали, приоткрыв рты. Шофер по имени Саша был высоким плечистым негром, причем самым что ни на есть настоящим: шоколадным, курчавым и белозубым. Одет он был в ярко-зеленые штаны и желтую футболку. Я представила его в униформе, в фуражке с лакированным козырьком и под ложечкой засосало – ничего лучше и в Голливуде не найти. Изъяснялся негр Саша на прекрасном русском и в отличие от хозяина дефектами речи не страдал. Он ушел, а мы продолжали пребывать в трансе. Видя, что скоро мы не отойдем, Илья Сергеевич счел нужным прояснить ситуацию. История не блистала оригинальностью: мать Саши встретила студента местного политехнического института, прибывшего с Африканского континента. Любовь прошла, а память о ней жила уже двадцать пять лет. Саша носил фамилию Матвеев, отчество Антонович, Африку в глаза не видывал и вообще по всем статьям являлся русским человеком. Так что глаза таращить и рты открывать было совершенно необязательно.

Съев все пирожные, мы покинули белоснежный офис, чувствуя, что нам улыбнулось счастье: завтра у нас была не только умопомрачительная для всей братвы машина, но и настоящий негр в придачу. С ума сойти, ей-богу.

– Едем к церкви, – сказала я, садясь в Серафимину машину.

Всю дорогу Владимир Петрович неизвестно чему радовался и над нами подшучивал, хотя в свете большого праздника, то есть дня рождения, такое поведение было извинительным. Тут я опомнилась и решила поинтересоваться:

– Тетка Серафима, а что у тебя было с этим Ильей?

– Ничего. Встречались пару раз.

– По-моему, он приличный человек, как считаешь?

– Никак. Мне нужна его машина. И не приставай с глупостями.

Суровость тетушки еще больше укрепила мои подозрения, что дело здесь нечисто. Однако размышления пришлось прервать: мы прибыли на место. Церковь не могла похвастать древностью, но красотой – вне всякого сомнения. Холм, покрытый яркой зеленью, несмотря на конец лета. Огромные липы. На заднем плане петляла река извилистой лентой, и сама церковь, сияющая свежей побелкой, колокольня с тремя рядами кокошников и широкая лестница. Придумать лучшего места для романтической встречи просто невозможно.