Я - твое поражение (СИ) - Страница 14

Трогая зудящие алые пятна, оставленные тобой на шее и груди, я разрывался между любовью и послушанием, между волей богов и собственными устремлениями.

Пришедший к обеду Полидевк передал, что меня зачислили в отряд друзей царевича, поздравил и со смехом спросил, куда я исчез с пиршества. Промолчав, чем сильно удивил прямодушного брата, я, отказавшись от еды, лёг на ложе и накрылся одеялом с головой. Волшебная ночь кончилась, мои мечты испарились, и душа летит в Тартар. Вспоминая, как нежно ты проводил кончиками пальцев по моей груди, как, наклоняясь, трогал губами соски, вызывая непроизвольные стоны наслаждения, какими твёрдыми были твои чресла… Я беззвучно выл от отчаянья.

Мне принесли придворные доспехи: серебряные, с золотой насечкой и застежками в виде миниатюрных головок пантеры. Сверкающие, как мидийские опалы, драгоценные доспехи тотчас стали предметом зависти многих воинов. К панцирю прилагались нарукавники и поножи, так же щедро украшенные гравировкой - видимо, ты заранее заказал боевой наряд для меня, и потому все детали подходили идеально. Лёгкая, нежно-голубая туника и сапоги, не стесняющие стопу. В довершение всех даров, раб передал мне синий плащ с богатой вышивкой и шлем. Видимо, мастер, изготовивший доспех, особое внимание уделил именно шлему в виде леопардовой оскаленной пасти, с густым оголовьем из жёсткой конской гривы. Кончики синего плюмажа спускались значительно ниже плеч, закрывая половину спины. По обеим сторонам звериной морды, в небо устремлялись два белых пера из хвостового орлиного оперения. Рассматривая шлем, я не заметил, как вошёл Полидевк и громко присвистнул, увидав меня в новеньких доспехах.

— Ну прям сам Арес! И откуда такое богатство? Только не говори, что наш папаша, этот скряга, растряс сундуки с семейной казной!

— Это подарок Александра. — Убитым голосом сообщил я, не зная куда положить шлем, вертел его в руках.

— Ого! Что-то мне он не сделал подобного подношения! И за какие заслуги ты удостоился чести носить золото и серебро?!

— Прости, Полидевк, я не могу тебе сказать.

Радость от прекрасного подарка исчезла. Наконец, найдя место для шлема, я положил его на походный стол и, отвернувшись, принялся распутывать кожаные тесёмки. Брат решил, что мне стыдно объясняться и постарался оправдать.

— Подумаешь, ну и переспали вы разок-другой, что в этом плохого? Ты взрослый парень, можешь сам распоряжаться любовными привязанностями…

— Не могу, Полидевк, вот именно, что не могу! Я не спал с Александром, мне нельзя! Я посвящён Асклепию!

— Асклепию?

Для Полидевка моё признание стало открытием, не зная, поздравлять или, напротив, жалеть, брат ненадолго замолчал, переваривая сказанные слова. Потом спросил:

— И что ты намерен делать?

— Не знаю, наверное, уеду как можно скорее. Я решил не ждать двадцатилетия, лучше сейчас оборвать нашу связь, ведь боги не признают конкуренции.

Полидевк, несмотря на внешность недалёкого умом благодушного вояки, сохранял внутри себя образ трезвого хладнокровного стратега и любящего брата.

— Этого хочет отец? Так? А чего хочешь ты? Провести всю жизнь, возжигая священный огонь, варя снотворное зелье, толкуя сны больных путников? Ты не создан для жречества, ты — воин Гефестион, я видел, как ты бился под стенами Перинфа. Хватит размышлять о других, подумай лучше о себе!

— Но, Полидевк, если я не выполню обета, самое меньшее — меня выгонят из семьи! Я стану изгоем, человеком без племени! За мою жизнь никто не даст самой мелкой монетки. Я уже проклят матерью, хочешь, чтобы я отринул и отца?

— Я лишь хочу тебе счастья, Гефестион! И потом, кому Александр отдаст этот прекрасный шлем? Он же был сделан по мерке твоей головы!

Больше мы с братом не говорили на эту тему. Приглашённый на совет в твою палатку, я не посмел был небрежным. Роскошный плащ, непринуждённо задрапированный, на левом плече заколотый сапфировой фибулой, вызывал вздохи восхищения у встречных воинов. В войске Филиппа мне ни раз приходилось видеть мужчин, подражающих финванцам. В роскошных одеяниях, со множеством дорогих украшений. Бороды их были умаслены и завиты. Величаво выступали они в длинных узорчатых одеждах. Открыто демонстрируя свои пристрастия, целовались у всех на виду, тискали возлюбленных, без оглядки на проходящих мимо воинов. Ожерелья и кольца, расшитые жемчугом накидки, говорили о богатстве их покровителей. Их не осуждали, даже более - считали избранными! Пока я шёл в твою палатку, то ловил на себе похожие понимающие взгляды простых солдат. Мне казалось, что все знают о том, что произошло вчера ночью и поддерживают меня! Благодаря богам моё тело быстро восстановилось после вынужденного голодания. В то время я ещё не прибегал к услугам косметологов и неудивительно: я был молод и полон сил. Я был влюблён по уши и, как бы то ни было, направлялся на встречу с тобой. У входа увидел множество собравшихся одноклассников. Протей стоял особняком и без доспехов.

— Да хранит тебя Дионис, друг.

— И тебе здравствовать, Гефестион, ты сегодня нарядный!

— А ты, как я вижу, в мирном одеянии.

На Протее оказался простой шерстяной хитон и короткий гиматий.

— Это всё из-за ранения.

— Он закрыл собой Александра в недавней стычке! Наш Протей показал себя как герой, пока некто прохлаждался под крылышком мамочки в Пелле!

— На то были причины!

Я метнул ненавидящий взгляд в Никанора, старшего сына Пармениона.

— Не сомневаюсь! Например, прядение шерсти!

Судя по ехидному тону и сокрытым усмешкам, многие твои соратники были довольны нашей стычкой. Мои доспехи уже вызвали ядовитые пересуды за спиной. Вышедший телохранитель пригласил в палатку.

Я был впервые на совете и потому растерялся, не зная куда сесть. Справа от тебя разместился неизвестный мне мужчина средних лет с твёрдым, словно выбитым из камня, лицом, слева примостились сыновья Пармениона, рядом с ними устроился Лисимах, Гектор, дылда Птолемей. Чуть поодаль — Мелеагр, Неарх, Леоннат.

— Гефестион, туда!

Ты указал мне на место у входа. Не возражая, я сел рядом с беднягой Протеем и заметил то, на что поначалу не обратил внимания. Твой молочный брат был очень бледен и тяжело дышал, видимо, глубокая рана давала о себе знать. Наклонившись, я шепнул:

— Тебе лучше бы полежать.

— Нельзя, я нужен Александру.

— Что ты можешь ему дать, ты же ранен? — искренне изумился я и, привычно подбоченясь, принял изящную позу. Я хотел, чтобы мой незадачливый соперник узрел всю красоту одежд и понял без слов свой проигрыш.

— Свою жизнь.

Наше перешёптывание заметили, сидевшие рядом приказали замолчать. Ты говорил о перегруппировке войск, о ведущемся у западной стены подкопе, в котором нам придётся сражаться сегодня ночью. Заранее распределял обязанности и места.

— Александр, — вмешался тот самый мужчина по имени Кратер, — мы сильно рискуем биться в узком проходе, где, самое большее, могут разминуться только двое воинов! Это слишком сложно!

— Видишь ли, Кратер. — И твой голос не предвещал согласия. — Война — вообще рискованное дело, и если мы будем думать о безопасности, то не лучше ли сидеть по домам в Пелле?

Все рассмеялись, и я в том числе, мужчина побагровел и молча сел на место.

— А как думает Гефестион?

Смех смолк, и друзья обратили взгляды на меня.

— Доблесть не знает расчёта, и если для приобретения её нам придётся сражаться плечом к плечу, я буду готов к этому.

— Вот тебе и ответ, Кратер! — развеселился ты, внешне довольный моими словами. — Мой юный воин — пример для подражания!

Кратер сверкнул на меня многоопытными глазами солдата, сухой рот сжался в одну прямую полоску.

— Хвала Зевсу, что он не полководец.

Я понимал, какое оскорбление ты нанёс сейчас желчному Кратеру, желая возвысить меня, принял откровенно глупые слова за воодушевление к действию. Стыдясь, отступил в тень палатки.

— Считаю совет оконченным, все свободны до вечера. Гефестион, задержись ненадолго.