Я - твое поражение (СИ) - Страница 108
- Мне при них рассказывал один евнух.
- Багой?
- Он самый.
- Очень способный мальчик, я знал, что его ждёт великая судьба и потому представил Дарию. Он сразу понравился великому царю и тот имел с Багоем много приятных ночей. Даже отослал на самый край империи, не желая чтобы нежный друг разделил участь пленника. Возможно, мой государь даже любил его. Теперь же, я наслышан, Багой стал любимцем Александра. Удивительна судьба этого танцора, и месть Кибелы в нем.
- Он просто вор! Впрочем, я давно не сержусь. Мне ли тягаться с великой богиней, я всего лишь человек!
Тамаз вдруг придвинулся почти вплотную, хотя и сидел на неком отдалении. Непонятным образом, он вдруг сократил расстояние до минимума и оказался настолько близко, что я ощутил запах исходящий от его тела. Приятный, немного дразнящий ноздри.
- А хочешь? Кивни и Молчи. Ее слуги повсюду и если ты согласишься поддержать иного бога, я обещаю тебе возвращение любви Александра, его милости и внимания.
- Зевс? Дионис? Энлиль? Я не верю никому!
- Молох! Другое имя его Ваал! Бог кровавых жертвоприношений, владыка всего мироздания! Знай Гефестион, все наши так называемые боги ничто перед ним, в лучшем случае, рабы. Всем управляет только один быкоголовый Молох и сама Кибела склоняется перед ним. Взгляни.
Тамаз распахнул полы халата и показал висящий на груди амулет в виде рогатой головы, морда медного животного была настолько отвратительна, что я даже попытался рассмотреть её получше.
- Не прикасайся! Он не допускает непочтения.
Вывалившейся язык, глаза на выкате, обвислые мохнатые уши.
- Мне нужны доказательства!
- Они в твоём походном сундуке Гефестион, я сейчас уйду, а ты перечти последние послания Александра и подумай. Я не тороплю.
- Да-да убирайся. Оставь меня.
« …сегодня мы с Роксаной посетили долину, о мой достойный филэ, ты должен увидеть эти миллионы цветущих маков. Алых как кровь. Трепещущих под весенним тёплым ветром. Я сорвал только один цветок и загадал желание: поскорее нам встретиться…»
« ..слушал Кратера, толковый малый, но, уж очень нудный. Опять ратовал за возвращение в Македонию. И пока он взывал к моей милости, вспоминал твои глаза…»
«Багой стал невыносим, лезет с услугами точно имеет на них право. Дважды осадил его, обиделся, убежал, где-то бродил всю ночь, глупый. Спросил – уж не скучаю ли я по Гефестиону, ответил – да, очень. Надулся. Сбежал, и опять до вечера пропадал»
« …филэ, молю отпиши мне хоть пару строк, дай возможность поцеловать пергамент к которому прикасалась твоя рука. Знаю, не простишь, но я хочу, чтобы ты знал, без тебя я как бы не живу, велик гнев Диониса».
Вздохнув я отложил последние письмо пришедшее накануне, возможно Тамаз прав, и власть Кибелы не так уж и безупречна. Моя любовь хоть и сильно искажена, но пока ещё существует несмотря на все происки мстительной богини. Возможно, стоит попытаться, хуже не будет. Выйдя из палатки я крикнул раба веля привести Тамаза.
Спустя день на легконогих дромадерах, закутавшись в длинные накидки и взяв только Феликса из обслуги, удалились в пустыню. Чтобы не першило в горле от летящего песка, повязал половину лиц белой плотной тканью на манер странствующих дервишей, подгоняя неторопливое животное палкой направлялся в расположенный неподалёку оазис, где по уверениям Тамаза находился один из храмов Ваала. Безрассудством, и никак иначе нельзя было охарактеризовать мои действия, достигший вершин власти я должен был в первую очередь заботиться о собственной безопасности. Но пренебрёг мудрым решением и как последний глупец побежал за призраком. Не слезая с деревянных седел, мы в три дня преодолели нужное расстояние, усталые, грязные от налипшего песка, голодные и жаждущие увидели несколько чахлых пальм, склонившихся над высохшим источником.
- Это и есть храм Ваала?
Стремясь увидеть в каменных обломках усеявших рыжие барханы некое подобие строения, разочарованно прохрипел я.
- Это только внешняя сторона, основное святилище сокрыто.
К нам подошёл один из халдеев, человек местного племени и заискивающе предложил услуги проводника. Тамаз, отойдя в сторону долго с ним говорил, время от времени поглаживая поредевшую бороду. Я же пользуясь случаем рассматривал окрестности, каменные выступавшие из песков породы, вздымающиеся высоко вверх, в толще одной из глыб заметил выдолбленные ворота, вход охраняли чужеземные демоны с шестью крылами и головами львов. Левая рука стражей поднятая к груди, сжатая в кулак словно указывала на некую клятву данную этим чудовищем.
- Все отлично, мы можем идти. Только прошу ничему не удивляйся и делай то, что тебе скажут жрецы.
Оставив Феликса стеречь наших верблюдов, отдав ему распоряжение ставить палатку и готовить ужин из вяленного мяса прихваченного про запас, вооружившись новенькими просмолёнными факелами, мы с Тамазом двинулись вглубь странного сооружения.
Ступени уходящие вниз, полузапанные песком, оказались стёртыми от множества ходивших по ним стоп. На ощупь, стены святилища были прохладны и даже немного сырые, что сильно поразило меня, знавшего как дорога влага в засушливой местности. Тамаз разжёг один из факелом и принялся освещаться дорогу вниз. Вскоре дневной свет померк и мы погрузились в кромешную темень. Идти по вырубленному в древности коридору, сильно сужающемуся кверху было немного тревожно, вздрагивая от малейшего шороха я уже подумывал повернуть назад, как вдруг вдали мелькнул свет.
- Тише! Почти пришли! Смотри, нас ждут.
В центре небольшой пещеры действительно находилось несколько человек, я насчитал их с десяток; все в коричневых одеждах, с головами покрытыми остроконечными шапками. Люди не торопились приступать к жертвоприношению, в томительном ожидании бродили по узкому лазу, бормоча что-то по-персидски. Нам пришлось прождать довольно долго, и вечер сменил день, когда оглушающий рёв множества невидимых медных труб едва не обрушил каменные своды. Выходило, то, что я принимал за святилище на самом деле было только преддверием его, а невидимые трубачи находившиеся где-то в толще стен, и именно они, обозначили начало церемонии. Люди заволновались, Тамаз схватил меня, умоляя оставаться на месте. Мимо пронесли ребёнка, потом ещё одного. Завёрнутые в плотную ткань, дети опоенные чем-то мирно покачивались в широких ладонях суровых мужчин. Там были и женщины, их я заметил несколько позже. Одетые в те же коричневые ткани и почти не отличимые, они, как по команде принялись хлопать себя по щёкам и бить в грудь. Нечто подобное я уже видел. В царственной палатке. Когда жена и мать Дария, решили что настал их последний час.
- Крепись, - прошептал Тамаз, - помни, это всего лишь обряд! Иди к ним.
Набросив полу плаща на голову, я вышел из-за камней и слился с толпой. Страх Тамаза оказался безосновательным, все присутствующие были опьянены и вряд ли понимали кто перед ними, незамеченный, я мог идти вровень с первыми и не бояться быть узнанным. Человек находившийся слева показался знакомым, припоминая где бы я мог видеть эти черты – резкие почти орлиные, длинный нос едва ли не выругался на родном языке.
- Бесс!
Человек провозгласивший себя царём вместо Дария, предательски зарезанного у источника.
Бесс?! Зачем ты здесь?! Неужели ты тоже пришёл просить у Ваала покровительства?!
В руках опального царедворца лежал спящий ребёнок. Я слышал о тайных человеческих жертвоприношениях, немного о них мне поведал Багой, в вечера когда мы ещё не были врагами. Разглядывая перса, я почувствовал как кто-то довольно сильно дёрнул меня за плащ.
- Десять золотых динариев, господин.
Не спрашивая на что пойдут деньги, вытащил золотые статеры и отсыпал ему в гость не глядя. Поклонившись, жрец, а как оказалась в последствии это был первосвященник храма, протянул мне второго младенца. Машинально я принял тёплый комочек и искоса бросил взгляд на Бесса, тот не видел ничего, только разгорающийся огонь впереди процессии. Медленным шагом, не оборачиваясь и ни говоря ни слова, мы прошли коридор, выйдя на площадку огороженную высокими стенами, сложенными из серых валунов, снаружи, со стороны пустыни никто бы и не заметил святилища, приняв его за нагромождение камней, или за ещё одну причуду ветра и песка. Внутри же, на чисто выметенной площадке был установлен медный идол, в тридцать локтей высотой. Приглядевшись, я заметил, что быкоголовый Молох, сидит на неком подобие трона, положив перед собой слишком большие для статуи руки, открытыми ладонями вверх. Теперь мне стало понятно, чего ждали люди. Прямо под основанием трона жрецы развели огонь, не знаю где они достали такое количество хвороста и поленьев, но костёр получился отменный, тем более что изнутри статуя оказалась полой и весь дым и смрад поднимающиеся к небу проходили через все члены Молоха. Вырываясь из ноздрей и широко раскрытой пасти, с отвратительным грохотом, временам перекрывавшим даже звуки труб. Зрелище горящего бога завораживало, вечерняя пустыня казалось вдруг задышала огненным вихрем, под громкую храмовую музыку, крики людей, и вопли жрецов.