Я - Спартак (СИ) - Страница 14

Тут Гай Клавдий Глабр усугубил свою ошибку – низкий уровень военной подготовки большинства солдат, дополнил отсутствием традиционным для римлян обязательным укреплением даже временного лагеря по всему периметру. Он не сомневался: иного пути, как атаковать его силы в лоб у восставших нет, а отдельные группы бродящих по лесам врагов, не доставят никакой угрозы. Претор не представлял: перед ним не шайка разбойников с бесшабашным атаманом, а пусть и немногочисленная, но боеспособная, организованная армия во главе с полководцем, имеющим опыт союзнических войн, знающим все слабости и силу римских легионов, а также обладающим стратегическим мышлением, умеющим предугадывать шаги противников, наносить разящие удары в самом неожиданном месте.

Казалось, восставшие загнали себя в ловушку без выхода и римлянам остаётся лишь набраться терпения, дожидаясь пока голод и холод не сделают за них грязную работу, а уцелевшие неизбежно сдадутся на милость победителя, прося пощады, которую Гай Клавдий Глабр проявлять не собирался, учитывая, сколько проблем он нажил с богатыми добропорядочными горожанами из-за неспособности прекратить разграбление вилл и невозможности подавить мятеж до настоящего времени. Он реально рисковал не быть избранным на престижнейший пост претора повторно, потерять власть и деньги. Ему нужна победа. Полная и окончательная! С показательным истреблением всех врагов!

***

Наступающий вечер скрыл осторожно подбирающихся к римлянам гладиаторов. Немногие часовые, выставленные Гаем Клавдием Глабром с незащищённых сторон лагеря уже остывали в сырой траве с перерезанным горлом или глубокой раной в области сердца. Эномай сворачивал шеи солдат с лёгкостью, словно откручивал голову курицы, очевидно, испытывая при этом немалое удовлетворение от проделываемой работы.

Весь день, накануне, все без исключения восставшие, запертые на вершине Везувия, плели из виноградных лоз толстые канаты и лестницы, способные выдержать взрослого человека.

– Лови, приступай! – крикнул Тит Тулий, свалив охапку лоз у ног Суркова, – смотри, делается это так.

Искусство плетения оказалось действительно нехитрым, особенно когда тебе подробно объяснят и наглядно продемонстрируют. У Игоря получалось вить канат не хуже, чем у остальных. Предложение Тита не стало для Суркова неожиданностью, он хоть и учился в средней школе кое-как, но эту часть истории восстания Спартака знал – восставшие спустились с горы, используя подручные средства.

Немного отвлёкшись от плетения, Игорь снова глянул вниз и невольно зажмурился: очень высоко, стена практически отвесная. За несколько месяцев, проведённых на вершине вместе с мятежниками, он успел подробно рассмотреть все склоны и сейчас не представлял, как нормальный человек может успешно спуститься с такой высоты, используя лишь канат, не имея ни альпинистского снаряжения, ни опыта скалолазания, не говоря уже о том, что как не плети верёвку из лозы она не заменит полиамидный трос, а при такой огромной длине обязательно где-то окажется недостаточно прочной и наверняка порвётся. А ветер? Ведь человек на конце каната или лестницы, не закреплённых вбитым в камень стальным крюком, будет болтаться, как г… в проруби, и иметь все шансы удариться о скалу, с последующим неизбежным падением вниз.

– Мы спустимся не снаружи, а внутри горы, – ответил на немой вопрос Суркова UCU528, – Публипор знает сравнительно безопасную дорогу вниз!

Это и был главный козырь в колоде Спартака. Пастух, назначенный вождём восставших командиром разведчиков, знал окрестности Капуи намного лучше большинства местных. Перегоняя стада с пастбища на пастбище, отыскивая отбившихся животных, ему пришлось побывать в столь неожиданных местах, где до него не ступала нога человека, в том числе в жерле потухшего вулкана, каковым и являлся Везувий. Именно подробно расспросив Публипора, Спартак окончательно выбрал для лагеря место на вершине горы. Данную позицию, очевидно, очень легко защищать от многократно превосходящих сил противника, но и не менее важно – с неё имеется неизвестный практически никому, в том числе противнику, скрытный путь отхода, который можно использовать в крайнем случае при неблагоприятном развитии ситуации.

Восставшим не требовались канаты почти километровой длины. Свитые ими лестницы и верёвки не превышали сотни метров. Да, и учитывая непродолжительное время спуска, требовалось их не так уж много.

Ближе к вечеру мятежники поднялись с плато, где был развёрнут их лагерь, повыше к самому жерлу потухшего вулкана и сбросили внутрь кратера лестницы. Первыми спускались наиболее тяжёлые бойцы, возглавляемые бесстрашным Эномаем, затем воины полегче. Параллельно на верёвках аккуратно опускали сложенное в тюки оружие и снаряжение. На глубине менее ста метров от вершины, начиналась образованная потоками лавы узкая тропа, переходящая вскоре в сквозную пещеру, связывающую полое жерло вулкана с внешним миром. Весь путь занимал не более одного часа.

Дерзкая затея удалась гладиаторам идеально: они, как снег на голову, обрушились на полусонных римлян, не сразу понявших, что происходит, поскольку кровавая резня шла в полной тишине. Спартак строго настрого запретил брать с собой факелы, поджигать палатки и кричать для устрашения противника. Нападение должно быть тихим и смертоносным, всё-таки римлян намного больше и разбуженные ярким светом и воинственными криками, они вполне могли собраться, пресечь панику в своих рядах и дать отпор.

В итоге, пока восставших не заметили часовые, охранявшие частокол у подножия Везувия, мятежники успели вырезать добрую половину лагеря. Уцелевшие римляне выскакивали из палаток и пытаясь спастись от фурий в мужском обличии, позорно улепётывая кто куда, стараясь ускользнуть в находящийся рядом лесок, но и там их настигали беспощадные галлы.

Спартак с италиками пробился к палатке Гая Клавдия Глабра. Он всегда считал: для победы критически важно обезглавить армию, становящуюся без руководства похожей на стадо баранов. Перебив немногочисленную личную охрану претора, бойцы Нума Помпилия взяли в плен военачальника римлян, не оставив врагам шанса к организованному сопротивлению.

Исход сражения оказался предрешён. Однако, не все легионеры трусливо бежали. Центурия ветеранов, которой как раз поручили охрану частокола, находясь в полном боевом облачении и под командой опытного центуриона, переместившись за ограждение и, выстроившись в плотную линию с наружной стороны деревянной преграды, легко отбила первый натиск восставших. В критической ситуации, когда уже чувствуется дыхание приближающейся смерти, часто именно простые солдаты оказываются смелее и отважнее своих командующих, сдающихся при первой же возможности.

Несомненно, если бы Спартак находился не у палатки Гая Клавдия Глабра, а у частокола, то он оценил преданность римлян воинскому долгу и вполне вероятно отпустил по домам, заставив лишь сложить оружие, или, по крайней мере, предложил сдаться, но на этом участке битвы восставших вёл Эномай, не ищущий компромиссов и беспощадный к врагам.

Вторая атака мятежников стала для горстки римлян последней. Галлы несмотря на отчаянное сопротивление противника, упрямо лезли на частокол, падали замертво, под меткими ударами гладиусов, а по их скользким от крови телам карабкались следующие нападавшие. В конце концов, деревянная преграда не выдержала и обрушилась в нескольких местах. Поток варваров смёл римлян, как прорвавшая плотину стремительная река, уносящая всё на своём пути. Не выжил ни один легионер. В этой короткой смертоносной схватке гладиаторы понесли большие потери, чем во всём вражеском лагере. В числе погибших оказался и Эномай, сражённый мечом центуриона, нашедшего свой конец в медвежьих объятиях могучего галла.

Весть о сокрушительном разгроме армии претора Гая Клавдия Глабра разнеслась со скоростью ветра, озадачив одних и вселив надежду в сердца других. Со всей Кампании к Везувию стали стекаться люди, не желавшие продолжать влачить рабское существование в окрестных городах и сельских фермах. Приходили пастухи, бросая опостылевшие хозяйские стада на произвол судьбы или пригоняя животных восставшим. Даже многие свободные италики, прежде всего самниты, воевавшие против римлян в последней гражданской войне и подвергшиеся после тяжёлого поражения массовой конфискации имущества, насильственному изгнанию из родного дома, справедливо считали за честь незамедлительно вступить в армию Спартака, видев в нём вождя, потенциально способного взять убедительный реванш, отомстить за павших родных, вернуть потерянное десять лет назад.