Я - сингуляр - Страница 20

– Верно, – поддержал Константин. – Посмотришь по сторонам, а окружающая действительность так и шепчет: хоть укради, но выпей!

Барабин хохотнул, Люша засмеялся гулко и мощно, Барабин повторил настойчиво:

– Так что налить?

– Ничего, – повторил я. – Спасибо, я сам себе налью. То, что за рулем, не принимается?

– А ты за рулем?

– Нет еще, – признался я, – но подумываю купить.

– Руль? – уточнил Барабин и с готовностью захохотал.

– На руль уже хватит, – согласился я. – Даже на одну фару.

Барабин, не давая сбить себя с твердой мужской линии, продолжал:

– Так что тебе налить?

Я ответил уже суше:

– Давай, я как-то сам с этим разберусь.

Константин толкнул Люшу, тот хмыкнул, но оба развернулись и ушли в гостиную. Оттуда донесся взрыв хохота, Барабин смотрел на меня с детской обидой.

– Ты че? В любой компашке все должны быть примерно в одном градусе. Иначе фиг склеимся, а склеиваться надо, мы ж общество, а не дикари лесные… У тебя, как посмотрю, какая-то мания величия.

– С чего ты взял?

– Брезгуешь радостями нормального человека! Как будто ты…

Пока не брякнул обидное «супермен», «Наполеон» или что-то подобное, я сказал, соглашаясь:

– Так то – нормальные. А я – ненормальный.

Он прищурился, в живых глазах проступило подозрение, словно увидел настоящего шпиона.

– Это в каком смысле?

– В самом прямом, – сказал я поспешно. – Чего-то во мне не хватает. Может быть, микроэлементов каких?

Он гулко захохотал, откинулся всем телом, большой живот мерно заколыхался.

– Йода, наверное… ха-ха!

– Наверное, – согласился я, хотя, судя по его тону, с недостатком йода что-то связано, дебилизм какой-нибудь или олигофрения. – Кто знает? Ладно, бывай…

Он удивился:

– Ты куда?

– На балкон, – буркнул я. – Куда здесь еще?

Он гыгыкнул:

– А че, второй этаж занят?.. Да ты че вдруг озверел?

– Дурак ты, – сказал я с сердцем.

Ничуть не обидевшись, болельщики – народ жизнерадостный, на такие мелочи внимания не обращают, ухватил меня за рукав.

– Погоди! Мы собираемся завтра в клуб на Весниной! Там клевая тусовка собирается!

– Это без меня решили.

– Ну и что? Пойдешь с нами. Ты ж всегда ходил с нами!

– Во мне йода не хватает, – ответил я и, выдернув рукав, пошел в сторону балкона.

– Обиделся? – крикнул он вдогонку. – Ну ты даешь! Это же приколы, чудак! Ты и на приколы не реагируешь? Да ты в самом деле ненормальный…

Да, ненормальный, мелькнуло у меня в голове. Я в самом деле ненормальный. Только йода и всякого во мне вряд ли недостает, скорее – в избытке. Потому и ненормальный. Когда мало – ненормальный, когда много – тоже. Нормальные – это вот такие, как Люша или Барабин. Что-то не хочется быть такой нормой…

Я вышел на лестничную площадку, там за углом шелест платья и сладострастное сопение, надо бы уйти, но я понимаю, что так им еще интереснее, как будто бы в полшаге от опасности, постоял, всерьез подумывая, а не махнуть ли на все и не уйти домой… но обещал Лариске побыть прикрытием, да и как-то неловко уйти, не люблю конфликтов, я хоть и бурчу, но сама бесконфликтность…

За углом наконец засопели в два голоса особенно страстно и затихли. Я не стал выяснять, кто там, повернулся спиной и открыл дверь в комнату.

Барабин уже на балконе, довольно ржет над собственными шутками, рядом негромко хихикает Ольга, а я напоролся на тугой, как шар Монгольфье, объемный живот Люши. Хозяин квартиры, несмотря на свой вес и размеры, неутомимо двигается как броуновская частица, следя, чтобы везде было веселье.

Он облапил меня, хорошо хоть не поцеловал. От него мощно пахнет копченой колбасой, жареным салом, луком и горькими травами, что разжигают аппетит и позволяют есть еще, еще, еще.

– Ты куда? – захохотал он утробно. – К Таньке?.. Она на кухне, ветчину жарит! С яичницей, конечно. Люблю это дело, что-то в душе переворачивается, когда жареная яичница… Наверное, предки сперва только птичьи яйца по кустам собирали лет эдак миллионов пять, потом научились жарить прямо на камнях костра, вот у меня генетическая память и срабатывает!

Он в самом деле показался похожим на пещерного человека, разве что те не были такими ухоженно-толстыми. А так вполне, вполне…

– На балкон, – объяснил я. – Хочу подышать свежим воздухом. Воняет здесь…

Он загоготал:

– Воняет? Да это же самый что ни есть запах подгоревшего мяса! Это же… эх, не понимаешь! А за свежим воздухом надо в Турцию. А если лучше – в Египет. Но если успеешь, мы берем тебя с собой в Ирак, там открыли руины какого-то древнего города, даже в Библии есть! Представляешь? Эх, это все надо увидеть, тогда только прочувствуешь…

Я ощутил, что от запаха кухни, от потного и жутко смердящего тела Люши и жирных голосов меня вот-вот вывернет наизнанку. Я прохрипел с внезапной злобой:

– Да на хрена мне эти развалины? На хрена эти древнеегипетские… или как их там?

Люша спросил озадаченно:

– А куда ты хочешь?

Барабин услышал, захохотал утробно:

– В жопу он хочет! Татьяна и Ольга, у них жопы – во!

Ольга ткнула его кулаком в бок, но улыбнулась и чуть оттопырила задницу, показывая, что да, с этим у нее все в порядке.

Я сказал злобно:

– Хочу идти по Марсу, по его красным пескам! И чтоб в небе далекая планета Земля… Вот что я хочу! Хочу бродить по спутникам Юпитера, и чтоб метановый лед хрустел под ногами!.. Вот что мне интересно! А не засохший верблюжий навоз…

Ольга сказала обиженно:

– Славик, ты ничего не понимаешь! Если свежий навоз, то да, а если навоз верблюда, который жил три тысячи лет тому…

Люша спросил хитро:

– А если верблюд, на котором Иисус Христос въехал в Иерусалим? Навозу такого верблюда цены нет!

Он говорил совершенно серьезно, я видел по его глазам, по лицу, по жестам. Говорит и верит, что это в самом деле так, что навоз верблюда, что помер три тысячи лет тому, ценен уже потому, что ему три тысячи лет. Этого достаточно, чтобы стать ценностью архитектурной, если верблюд навалил большую кучу, или просто археологической, если куча не слишком, не слишком велика и фигурна.

А вдруг, мелькнуло в черепе паническое, все-таки не мир сошел с ума, а это я такой вот… в самом деле ненормальный? Не могут же все ошибаться? Что я умный, знаю, но не могут же все вокруг быть абсолютнейшими идиотами? Значит, что-то сдвинуто во мне самом?

Я примирительно улыбнулся Люше, ничего с собой не могу поделать: ну не удается долго отстаивать свои убеждения. Да и нет их, если честно, этих убеждений, а только смутное недовольство. Понимаю, чего не хочу, но еще не могу внятно провякать, чего же хочу.

Люша довольно заулыбался и ушел, а я с порога балкона поднял голову, всматриваясь в звездное небо. Сегодня просто необыкновенное, даже чернота ушла, звезд такое несметное количество, что само небо в пятнах плотного белесого тумана, а кое-где и вовсе пролито молоко: недаром наша Галактика именуется Млечным Путем. Даже привычные крупные звезды тонут в мириадах мелких, что высыпали все до единой. Не могу понять этого феномена, вчера их не видел, а сегодня вот они все, да еще столько, как будто все небо превратилось в цветущий вишневый сад.

Странное преображение звездного купола всколыхнуло, а затем наполнило чем-то странным, когда и спокойствие, и воссоединение со всем миром, включая и эти звезды, и непонятное состояние, когда я почти готов молиться… ну, как умею, а это никак, но молиться можно, наверное, и без слов, ибо всякое слово – ложь…

Небесная бездна, а я стою, запрокинув голову, и вот-вот упаду в нее, понесусь между звездами…

…дом напротив стоит по ту сторону детской площадки, на которой почти никогда не бывает детей, ее оккупировали алкаши, их не согнать, зато два других дома совсем близко, их поставили чуточку наискось, и вот так с балкона видно не только, что у них там на самих балконах, но и на кухне и в комнатах. Особенно в тех, что ниже этажами.