Я — не Я - Страница 77

Рано утром Запальцев, муж милой жены Лены и отец двух смышлёных пацанов, вышел из дома со свежестью и энергией в серых острых глазах, сел в машину, провёл рукой по гладкости руля, и тут кто-то постучал в окно. Он посмотрел, всё понял, включил мотор, дал газ, и машина сорвалась с места, но тут же резко затормозила и поехала назад. Дверца открылась.

Садись быстро! Неделин сел.

Долго ехали молча.

Ну давай, — сказал Запальцев. — Рассказывай. Как ты это делаешь и зачем ты вообще это сделал?

Не я это делаю.

А кто?

Не знаю. То есть я, конечно. Но откуда такая способность — не понимаю. К врачу надо будет обратиться.

Твоё дело. Учти, если ты хочешь обратно, — ничего не выйдет. Я не согласен.

Ты успел машину купить?

А почему бы и нет?

То есть ты спокойно занял моё место? То есть ты — вжился? Как тебе это удалось?

Я занимаю своё место! — внушительно сказал Запальцев.

Неделин сбоку посмотрел на него: экий представительный мужчина, кто бы мог подумать, что из его внешности можно такое сотворить. И подбородок как будто стал твёрже, и глаза вроде больше, и губы резко очерчены, волосы подстрижены красиво и, кажется, уложены с помощью фена. Франт, франт! И машина!

Нет, в самом деле, откуда машина?

Купил. Ты-то, я смотрю, ничего не нажил. Вид у Неделина был и впрямь потрёпанный.

Наживёшь тут, — отпарировал Неделин, — когда за тобой милиция по всему Союзу гоняется. Мошенник, спекулянт и всё такое.

Срок давности вышел.

Ты уверен?

А тебе-то что? — холодно спросил Запальцев. Но Неделин уже не тот Неделин и так с собой обращаться не позволит.

Не вякай, — сказал он. — Машина мне твоя не нужна. А вот остальное — будь добр.

Остальное?..

Запальцев соображал, как ему быть. А мог бы ведь заранее продумать этот вариант — возвращение хозяина нынешнего его тела. Если бы только тела! Оттягивая время, Запальцев решил представиться смирившимся — и рассказал о своей послепревращенческой жизни.

Его столярные увлечения продолжались около года и надоели ему. Он пробовал подняться по служебной лестнице за счёт общественной работы, так как на ниве общественной деятельности, партийной и профсоюзной, можно продвинуться, не имея никаких профессиональных знаний и ровно столько ума, чтобы двум свиньям щи разлить. И он пошёл продвигаться, пошёл, пошёл — но и это наскучило, не принося, к тому же, больших доходов. Натура брала своё, Запальцеву, как и прежде, хотелось риска, захотелось ходить по краешку — и вдруг в один день сорвать солидный куш. Впрочем, он усмирил в себе нетерпеливые желания и выбрал путь благородного риска, пошёл в кооператоры, основав для начала маленький кооператив по ремонту квартир, а потом, так и оставив эту вывеску, разворачивал дела всё шире и шире, занимаясь посредническими, торгово-закупочными и прочими серьёзными делами. Уже он стал солидной фигурой в деловых кругах, ворочал большими средствами, но их не обнаруживал. Ну, машину, допустим, купил, мелкое дело. Ну, дачку построил на Волге, тоже не Бог весть что. А в остальном ограничивал себя: не время. Жена доверчиво относилась к резким переменам в судьбе мужа, в последнее время она привыкла полагаться на него и знала: если он что делает, значит, это нужно в первую очередь для семьи.

Они жили дружно и хорошо, несмотря на то, что к Запальцеву пришла счастливая любовь: секретарь-машинистка Леночка со знанием английского языка (в скором времени предполагался выход на иностранные фирмы). Леночка была, очень строгих правил, и это Запальцева восхитило, два месяца он только заглядывал ей в глаза и каждое утро клал ей на стол букет роз, через два месяца написал письмо в стихах, это на Леночку подействовало, и он стал счастлив окончательно, сняв для встреч с ней уютную квартирку, хозяева которой уехали на год на заработки за границу. О том, чтобы порывать с семьёй, и речи не было, он жену тоже по-своему любит, детей тем более, любовь со стихами — одно, любовь семейная — иное.

С Леночкой были чудесные часы, он каждый раз писал ей по стихотворению и читал вслух, пока она раздевалась, звучала тихая музыка, плыли в сумраке по потолку и стенам блики от разноцветного кружащегося светильника.

И теперь отдать всё этому плюгавцу? А самому стать тем, кого разыскивает милиция, — так, что ли?

Конечно, он не задавал этих вопросов Неделину, он коротко обрисовал ситуацию и спросил:

Ну, что? Значит, тебе и машину отдай, и работу отдай, и любовницу отдай, и жену с детьми, которые меня обожают, между прочим. Да?

Ничего мне не надо. То есть жену и детей — само собой. А остальное оставь при себе. Или я обращусь в органы.

Постой. А как ты это сделал? Какой тут механизм?

Неделин помолчал. Запальцеву открывать этот механизм не нужно, он не такой простак, как Субтеев, он волевой человек и сумеет удержать себя от страха и возникающего вслед за страхом желания переселиться. Тут надо подумать.

Не всё сразу, — сказал он. — Сначала тебе нужно узнать, как я за тебя жил.

И рассказал — не всё, но самое существенное. Он понимал, что Запальцеву трудно, как ни крути, а он — уголовник, его разыскивают, он вынужден будет где-то скрываться и скрываться долго, пока не пройдёт срок давности. А кто его знает, каков срок…

Запальцев его даже не дослушал.

Ладно меня это не касается. Я понял, что не очень-то просто.

Что?

Если бы ты мог так легко в меня забраться, то есть в себя, ты бы это уже сделал. А ты — нет. Значит, тут и моя доля нужна. А её не будет. Или нет, — сказал он вдруг человеческим голосом. — Ты пойми — как я это Леночке объясню? Не жене, само собой, а другая которая? Я её люблю очень сильно, я серьёзно говорю. Я тебе эту любовь не могу отдать. Что же мне, в новой внешности к ней прийти и всё ей объяснить? Но любовь понятие комплексное, она привыкла всё вот это любить, а не только душу там.

Вот это всё — моложе и красивее, — польстил его внешности Неделин.

Да плевать!.. Тут, брат, нужно подумать. Нужно её подготовить. Давай вот что: я с ней поговорю. Как на Духу. Подготовлю. А жене ничего не будем объяснять?

Кет. Она ведь не заметит.

Думаешь?

Ты с ней это… Спал?