#Я – мама, и я хочу на ручки! Ответы на вопросы, которые сводят родителей с ума - Страница 8
Да, Маша, возьму на себя смелость отпустить твои «грехи». Ужас, та самая «психологическая травма», которой многие хорошие родители боятся, происходит не тогда, когда на детей орут или ругают их. Хотя ничего хорошего в крике и ругани нет, они пугают детей, особенно маленьких.
Ужас получается тогда, когда у ребенка нет выхода из такой ситуации. Например, на него постоянно орут и критикуют его или бьют, не дай Бог, и он никак не может остановить это. Он не только не может изменить ситуацию, но и не может выразить обиду, страх, злость, горечь от невозможности что-то поменять. Не может получить сочувствие.
И это тупик: ни прекратить родительское насилие, ни эмоционально пережить боль в поддерживающих условиях ребенок не может. И выход для него – «заморозить» чувства, перестать чувствовать. И это и есть то, что называют «психологической травмой».
А если срывы не стали нормой, если помимо них в отношениях есть тепло и поддержка, если родители могут выразить свое сожаление, если они могут помочь выразить ребенку чувства, которые у него есть по поводу сделанного родителями, – то такая ситуация для ребенка мало того, что не будет травмой, но и будет важным для его развития эмоциональным опытом.
Когда дети раздражают
Не знаю, что делать. Нормально ли это? Меня раздражают некоторые привычки моего сына. Например, его дикция. Иногда Эрик начинает говорить как-то шепеляво, как будто изображает малыша, хотя ему уже 8 лет. Особенно когда к нему обращаются взрослые малознакомые люди. Неужели нельзя нормально ответить на их вопросы? Мне иногда приходится «переводить» его еле слышные слова. В обычной обстановке он говорит четко и понятно.Или вот, например, нас с мужем обоих ужасно бесит, что Эрик заправляет брюки в носки и так ходит целый день в школе. Сто раз ему напоминали вытаскивать носки из штанов. Он так делает, чтобы брюки не задирались в зимних сапогах – какая-то из детского сада осталась привычка. И пальцы! Пальцы постоянно ковыряет, там живого места не осталось уже.А что это означает для тебя? То, что Эрик тихо говорит и шепелявит или что штаны заправляет и пальцы ковыряет. Какой он в твоих глазах тогда? И какая ты в своих глазах, если он такой?
Мне кажется, что это видят все остальные и складывают по этим привычкам мнение о моем прекрасном сыне. Они ведь не знают, что он на самом деле не такой. Говорит он четко, а штаны – ну, это он сам так придумал, мы с Женей штаны в носки не заправляем, и семья у нас симпатичная.Возможно, думают про Эрика, что он странный какой-то или еще как-то. Его это самого волнует?
Не думаю. Он ни разу не говорил, что его беспокоят штаны в носках и расковыренные пальцы на руках. Ему все ок.То есть это твое беспокойство? Что, если люди будут думать про твоего сына, что он какой-то «не такой»? Что с тобой тогда?
Да, что он странный какой-то, невзрослый, и все дети в его возрасте нормально отвечают на вопросы взрослых и идут на контакт.И когда кто-то думает про твоего сына так, что с тобой? Тебе это как?
Неприятно. Как будто сейчас все про нас всех все решат, поставят на нас клеймо.Страшно? Стыдно? Оценят плохо? Клеймо – это вообще какой-то знак изгоя.
Да. У всех же все нормально, дети нормальные.Как будто эти все особенности поведения Эрика делают тебя уязвимой для внешней оценки, ты пугаешься, что решат, что вы-то все ненормальные.
Да, как будто я сама теряю свою силу и уверенность.Как будто это ты становишься маленькой, «странной», «ненормальной», стыдной какой-то.
Я скажу два слова про Эрика, а потом вернусь к твоим ощущениям. Вообще, то, что Эрик так разговаривает с малознакомыми взрослыми, показывает только то, что они ему чужие и он их стесняется. Стеснение – это нормальный защитный механизм, охраняющий наши привязанности. Со своими мы расслаблены, с чужими – можем стесняться.
Про брюки и носки – это вопрос границ. Если его одежда – его «территория», то хоть в трусы пусть носки заправляет. Но, судя по твоей сильной реакции, ты тут с Эриком не разделяешься, и поэтому это и «твои» носки тоже.
Про обгрызенные ногти и любые другие подобные «детские неврозы». Это может быть проявлением какой-то тревоги, или подавленной злости, или еще чего-то, что ребенок не может пережить по-другому. Тут и генетика влияет, и тип нервной системы, и реакция родителей. Как-то поправлять это, делать про это замечания – бессмысленно. Если бы ребенок мог справляться с чувствами по-другому, он бы справлялся. В случае таких детских реакций родителям требуется особенная выдержка и работа над собой, чтобы не трогать и не дергать лишний раз ребенка.
Но давай вернемся к твоим реакциям. Ты начала с того, что тебя раздражает что-то в Эрике, и когда я стала расспрашивать – пришла к тому, что его поведение сталкивает тебя с уязвимостью перед оценкой окружающих, с собственной неуверенностью и бессилием. Я предположила, что тут есть еще и стыд.
И я по себе это хорошо знаю, и знаю, что это очень частая ситуация – подмена собственного стыда, неуверенности, бессилия злостью на ребенка.
Меня еще очень волновало на прогулках на детских площадках «а что подумают люди?». Но признаться себе в этом было очень сложно. Это очень пересекается с нашим разговором про «защиту» от других людей – тут всплывает ощущение подросткового протеста против родителей. Как будто я тут подросток, а остальные на площадке родители против меня. Какая ерунда все-таки живет внутри нас!Да, это очень, на мой взгляд, распространенная у нас в обществе тема – страх того, что подумают люди, и стыд за то, что я не такой. В частности, не такой родитель. И от этого и сравнения, и родительская конкуренция, и страх, что ребенок будет недостаточно хорош. Это ведь значит, что я буду недостаточно хорошим родителем. И это все увидят и осудят. И будет стыдно, и будет страшно. И тогда, конечно, тоже в ребенке многое раздражает. Он же, гад такой, прямо выдает всем своим поведением мое родительское несовершенство.
Стыд – это наиболее частое чувство, от которого мы бежим. Ощущение собственной плохости настолько невыносимо, что лучше перекинуть его на кого-то. Кто здесь? А, ребенок! Так это из-за него я чувствую себя плохой?! Ну и все, ребенок раздражает, и надо срочно его исправить.
Что делать с этим стыдом, который возникает в моменты, когда хочется вмешаться в жизнь ребенка просто из-за того, «что подумают» обо мне или «выяснится» другими людьми, какая я ужасная мать?Да много вариантов есть. Если вокруг люди, и люди на самом деле (а не только в нашем воображении) стыдят или какие-то непрошеные оценки выдают, то, мне кажется, важно как-то выйти из этой стыдящей ситуации.
Если есть силы, то прервать «воспитательный процесс», поставить границу. Вербально как-то оградиться от вмешательства. Если сил нет, страшно что-то говорить в ответ – то просто уйти или еще каким-то образом прервать этот «народный суд», хотя бы внутри себя оградиться.
Ведь что происходит с ребенком, когда он что-то делает для себя интересное, а его резко обрывают стыжением, окриком, нотацией и т. д.? Ему больно, обидно и страшно. И он в полной растерянности и недоумении от того, что произошло, что он сделал не так, чем он плох?
И когда стыдят нашего ребенка, часто внутри нас самих тоже активизируется такой «ребенок», которому обидно, страшно и больно, и он тоже не понимает, чем же он плох и как же стать хорошим.