Я - главный герой - Страница 55

Понятно, что если бы там была только одна девушка, ну или несколько, то в лучшем случае бы они просто взвизгнули бы и наорали на меня, в худшем… ну не знаю. Но там же была целая толпа женщин, они так все приветливо заулыбались, замахали ручками, вышли на встречу.

— Ой, девочки, смотрите, к нам мальчик пришёл. Ты чего там в дверях стоишь? Проходи, проходи, не стесняйся… Спросить чего-то хотел, или ищешь кого?

— Я… это… да… спросить хотел… — а сам стою как кролик загипнотизированный, и от волнения даже забыл, куда шёл, зачем пришёл, и не пора ли мне уже уходить?

— Спрашивай, мы тебе все обязательно поможем, верно, девочки?

Девочки закивали, мол, да, поможем, не вопрос.

— Я это… — тут я наконец-таки собрался с мыслями, сделал глубокий вдох и родил самую подходящую в данной ситуации фразу, — Как пройти в библиотеку?

— Ты сюда только за этим приходил?

— Да… То есть, нет… То есть да…

— Такая же дверь, только этажом выше.

— Ну, я тогда пошёл?

— Ну, если тебе больше ничего не надо, так иди. Будут ещё вопросы — приходи, спрашивай.

— Спасибо, извините!

— Да ничего, бывает…

На третий этаж я уже не пошёл. Я вообще забыл, зачем ходил. Вернулся в цех. Довольный Андреич посмотрел на рожу моего лица и сразу догадался — шутка удалась.

— Черняков, а где же твоя книжка?

— Андреич, вот чтоб ты… чтоб Вы были только здоровы, ладно?

На следующий день я на отлично сдал экзамен по теории и хорошо выполнил практическую огранку. Я стал настоящим огранщиком алмазов в бриллианты и мне был присвоен четвёртый (из шести) профессиональный разряд. Мне даже удостоверение выдали. Правда, долго проработать огранщиком мне так и не пришлось, через полгода после сдачи экзамена мне исполнилось восемнадцать лет, я уволился с фабрики и переехал жить на историческую родину. Больше огранщиком в этой жизни я так и не работал. Мои руки уже давно позабыли, что такое огранка, а вот Андреича я по сей день вспоминаю только самыми добрыми словами. И чтоб он только был здоров, ладно?

Надо было учить немецкий

18.03.2013

Так уж сложились обстоятельства, что в школе мне пришлось изучать немецкий язык. Не очень-то мне этого и хотелось, но, сами понимаете, в советской школе о предпочтениях не спрашивали. Наш класс просто разделили пополам, и одни пошли изучить английский, а другие, в том числе и я — язык Шиллера и Гётте.

Учил немецкий язык я из рук вон плохо. Потому, что вырос я на фильмах о Второй Мировой, мой дедушка на войне командовал танками, а моя бабушка с боями дошла до Берлина. Мой детский мозг никак не хотел отделять ненавистных врагов-фашистов от всего остального немецкого. И так же, как я искренне ненавидел фашистов, я так же искренне считал, что учить немецкий язык — это вселенское западло.

С возрастом потихоньку до меня начало доходить, что не всё фашистское есть немецкое, и, соответственно, не всё немецкое есть фашистское. Немного успокоившись, я полюбил кучу всего того, что было сделано в Германии. Ну, например, музыку: Си Си Кэтч, Bad Boys Blue, а так же Modern Talking вообще и Дитер Болена в частности. Меня сильно впечатляли машины BMW и тихо радовали магнитофонные кассеты BASF. Чуть позже в нашем детстве появились видеомагнитофоны, а с ними к нам пришёл целый пласт интересного немецкого кинематографа.

Сегодняшняя Германия — это вообще, можно сказать, самый главный союзник Израиля в Европе. Поддерживает Германия еврейское государство не только на словах, но и на деле. Вот, как пример, Германия строит для Израиля подводные лодки, часть из них отдаёт бесплатно. В сегодняшнем мире у евреев врагов хватает, но немцев уже давно среди них нет.

Но вернёмся в годы моего школьного детства. Моя учительница, Маргарита Петровна, так и не смогла меня убедить в том, что изучение немецкого языка ну никак не может быть лишним. Более того, всегда может случиться в жизни такая ситуация, когда знание любого иностранного языка может пригодиться и даже очень. И как она ни старалась, немецкий язык я не выучил. Знаю, сам виноват, но зато Маргарита Петровна смогла меня научить кое-чему другому.

Помните, в школах была такая повинность, как летняя практика? Это когда ты должен был посреди летних каникул приходить и работать целую неделю на благо школы. Вот и я однажды пришёл, и меня направили мыть пол в спортзале. Чтобы вы только себе представили, там только что побелили потолок, и весь пол был засыпан белой извёсткой, загажен просто насмерть. Так вот, Маргарита Петровна дала мне тряпку, ведро и сказала:

— Тебе задание, вымыть спортзал.

— В одиночку?

— Да.

— Весь?!

— Весь!

— Он же большой!

— Ещё не вечер.

— А швабра есть?

— Руками.

— А-пу-петь…

И остался я наедине с ведром, тряпкой и проблемой вселенского масштаба. Битый час я возюкал грязной тряпкой по грязному полу, но он, зараза, чище не становился. Скорее даже, наоборот, с каждым новым взмахом руки пол всё больше и больше покрывался чудовищными белыми разводами. Я даже возомнил себя Гераклом, но подвиг всё равно не случился, авгиевы конюшни оставались всё такими же неприступными.

Через час заглянула Маргарита Петровна, поняла, что я нифига не сделал, но не заругалась:

— Не хочешь мыть?

— Нет!

— Заставим! Не умеешь?

— Найн!

— Научим, komm zu mir.

Оказывается, воду надо было чаще менять. Но это ещё не самое главное, она научила меня выжимать половую тряпку. Секрет ремесла заключался в том, что изначально тряпку обхватывают двумя руками снизу, и только потом обе руки одновременно скручиваются в противоположенные стороны наверх. Эвоно как!

Я вот сейчас анализирую эту ситуацию и понимаю, ручной отжим тряпки — это чуть ли не единственный школьный навык, который в будущем мне реально пригодился по жизни. Каждый раз выжимаю половую тряпку, я искренне благодарю Маргариту Петровну, и не за уроки немецкого языка, а именно за бесценный навык мытья полов.

Но всё-таки зря я в школе не учил немецкий. Вот буквально пару дней назад поехал я в Винклер. Это такой небольшой провинциальный городок на самом юге канадских прерий. Населён он в основном менонитами и немцами — выходцами из России, потомками русских немцев Поволжья.

Зашёл в местный магазин Wal-Mart. Магазин огромный, незнакомый, сразу и не поймёшь, где и что там у них лежит. И тут смотрю, прямо мне на радость и навстречу идёт девушка, работница магазина, эдакое красивое длинноногое создание вида «блондинка необыкновенная». Я к ней, и, естественно, на английском:

— Экскьюз ми, а где у вас тут то да сё в магазине?

Понятно, что мой акцент выдавал во мне понаехавшего. Моё блондинко это сразу просекла, и сразу задала вопрос. Но вот какой вопрос? Такой вопрос мог быть задан неканадцу только в Винклере.

— Ду ю спик Джёрман?

Говорю ли я по-немецки? Да в таких обстоятельствах я бы даже на японском заговорил, а на немецком — вообще не вопрос.

— Ja, natürlich ich sprechen Deutsch (да, конечно, я говорю по-немецки) — соврал я даже глазом не моргнувши, и продолжил — Ich heiße Sasha und wie heißt du? (меня зовут Саша, а как зовут тебя?)