Храм Теней - Страница 67

Он закричал, чувствуя, как проваливается в хаос; рванулся, словно пловец, пытающийся выбраться из водоворота, — и в глаза ему ударил яркий свет. Джарику казалось, что сами мышцы его отделяются от костей, — никакая самодисциплина, никакие уроки ваэре не могли помочь ему справиться с притоком энергии, дарованном четырьмя десятками сатидов.

Балансируя на краю безумия, Джарик искал пути спасения, и его разум, слившийся с разумом инопланетных кристаллов, перебирал возможные варианты будущего до тех пор, пока сын Ивейна не увидел наконец единственный вариант, не грозивший гибелью всего человечества… А едва увидев эту спасительную лазейку, юноша пустил в ход свои новые грозные силы, нарушив все известные законы мироздания.

С помощью сатидов он переделал основную структуру материи и времени, в то же время изменился и сам. Джарик переплавился, как металл в очаге кузни: он больше не был хилым писцом из Морбрита, он больше не был пленником Храма Теней, бывшим Повелителем огня; он объединился с четырьмя десятками сатидов, переплетя их энергию со своими плотью и душой.

Джарик превратился в хранилище магической силы — такое, каким был посох Анскиере, каким раньше был его собственный меч, — и очнулся уже не прежним юношей, научившимся магии под руководством ваэре, а существом, владеющим силой, неведомой ни одному волшебнику Кейтланда.

Эта победа дорого ему далась.

Совершенно измученный, Повелитель огня уронил голову на руки и заснул. Он слишком устал, чтобы задуматься о чуде, которое только что совершил, но перед тем, как сон все-таки овладел им, успел еще вспомнить, что Таэн теперь считает его предателем, — и ужаснулся этому.

ДЖАРИКА РАЗБУДИЛА вспышка золотого света, и, решив спросонья, что в пещеру вошли тьензы с фонарями, он в панике вскочил на ноги. От резкого движения у юноши закружилась голова, он прислонился к стене и стал озираться в поисках врагов.

Он увидел лежащие на полу пыльные коробки, разбитые флаконы и рассыпанные связки трав. Среди блестящих сколков стекла растянулся скелет владыки демонов; костяные пальцы все еще сжимали ржавую рукоять меча.

Дверь пещеры была заперта, замок оплела паутина.

Джарик на мгновение опустил веки, заставил себя расслабиться, снова открыл глаза и попытался выяснить, откуда струился свет? Потом он все понял.

Светящийся ореол окружал его самого. Узоры этой ауры напоминали узоры ауры посоха волшебника, но были ярче, четче и сложнее. Джарика встряхнуло так, будто началось землетрясение, он прижался спиной к холодной каменной стене, и мягкое сияние расщепилось на сотни радуг, когда глаза его наполнились слезами.

Он изменился. Только время покажет, сохранил ли он при этом человеческую душу. Не в силах пока думать о последствиях случившегося и о судьбе Таэн, Джарик занялся самыми неотложными делами.

Судя по тому, что Скайт успел превратиться в скелет, сын Ивейна пролежал в пещере очень долго — однако он не чувствовал ни голода, ни жажды. Джарик посмотрел на свои руки и увидел, что от него остались кожа да кости, так что браслеты наручников свободно болтались на его исхудавших, покрытых шрамами, запястьях. Вопреки всем законам вероятности он выжил и теперь гадал, сумел ли выжить и остальной людской род.

Едва подумав об этом, Джарик почувствовал, что его разум превращается в зеркало, в котором с головокружительной скоростью меняются отражения далеких земель. Поля Фелуэйта, желтоватые после сбора урожая, были покрыты валками срезанных колосьев; женщины кланов отмывали одежду в пене водопадов Каэля; одетые в кожу загонщики гнали только что отнятых у кобыл жеребят на пастбища в Дунморланде; в гавани Ландфаста корабли выгружали тюки шерсти — на фоне зимнего неба мачты судов были подобны четким чернильным штрихам. У юноши захватило дух от простора Кейтланда, где каждый из людей занимался своим делом, но сын Ивейна нигде не нашел ни Анскиере, ни Таэн.

Зато он увидел, как в Скалистой Гавани Корли шагает по крепостной стене и его черный траурный плащ треплет ветер с моря; на шее у капитана поблескивал обруч с рубинами, который раньше носил Килмарк.

При мысли о Килмарке Джарика захлестнуло такое горе, что он перестал видеть внешний мир и очнулся в душной пещере Храма Теней.

Жертва Анскиере все же была не напрасна; судя по всему, ярость диких сатидов не погубила Кейтланд.

Почувствовав огромное облегчение, сын Ивейна повернулся лицом к стене, по щекам его текли потоки слез. Но это были не только слезы радости. Собственная невиданная мощь тревожила его, и прошло некоторое время, прежде чем он вытер лицо и осмелился выяснить, какое чудо спасло человечество от верной гибели.

Дрожа, не слишком доверяя энергии, которая обостряла его мысли и чувства так, что те могли пронзать пространство и время, Джарик обратил взор к сторожевой башне крепости Скалистой Гавани. Он хотел опять увидеть тот момент в прошлом, когда Анскиере из Эльринфаэра опустил посох, чтобы разбить кристаллы Джарика, а на волшебника ринулась ярость четырех десятков диких сатидов.

Юноша увидел всю сцену с мучительной четкостью. Свет снова вспыхнул, резанув его по глазам; Джарик увидел, как волшебника захлестнула бешеная волна разрушения, как пала защита Стража штормов, как камни башни накалились докрасна. Джарик заставил себя смотреть не отводя взгляда, как посланное сатидами пламя помчалось дальше, стремясь разрушить все и вся…. Но в последний миг вдруг закрутилось воронкой, пойманное сетью невероятно мощных защитных заклятий.

Волшебники Мхоред Кара, хором распевая свои загадочные заклинания, окружили башню колдовством, уравновесившим мощь сатидов. Колдуны поставили на пути магии кристаллов непоколебимую реальность, и убийственная сила сатидов ничего не смогла поделать с этим незнакомым ей волшебством. Одержать победу колдуны Мхоред Кара смогли благодаря своей философии, но энергию, которая помогла им победить, дала сновидица Таэн.

Кейтланд был спасен, но цена этого спасения была слишком высока.

Джарик ударил кулаком по холодному камню.

Таэн догадалась, что могут сделать кристаллы в ответ на попытку Анскиере уничтожить их собратьев. Она была одна, ей казалось, что ее любимый встал на сторону зла, и все же сновидице хватило мужества не опустить руки.

Но победа далась нелегко. Джарик с ужасом смотрел, как волна за волной энергия сатидов накатывала на защитные заклятия волшебников Мхоред Кара. Некоторые колдуны беззвучно падали замертво, другие начинали шататься и опускаться на колени, но пение их товарищей не умолкало. Адепты Мхоред Кара выдержали самую страшную волну разрушения, какая только обрушилась на Кейтланд, — и при этом ни разу они не сбились с ритма, не потеряли сосредоточенности.

И они продержались. Когда ярость атаки сатидов захлебнулась, а потом и вовсе утихла, дозорная башня Скалистой Гавани превратилась в дымящуюся выжженную изнутри оболочку, стоящую посреди обугленной мостовой.

Джарик тупо смотрел, как колдуны снимали заклятия. Исхудалые, обожженные, выжившие волшебники конклава наклонялись, чтобы позаботиться о раненых и павших. Джарик смотрел, как они перевязывают раны живым, а потом омывают и хоронят своих мертвецов.

А теперь в городе снова дымились трубы домов, у пристани покачивались корабли, небо сияло ясной голубизной, стаи чаек по-прежнему шумели у линии прибоя.

От Фелуэйта и до Свободных островов Кейтланд жил своей прежней жизнью, как будто не избавился недавно от ужасной опасности. Но до сих пор ни один волшебник Мхоред Кара не ступал на обожженные камни у башни, не говоря уже о том, чтобы войти внутрь нее.

И Джарик, несмотря на все свое могущество, тоже не мог заставить себя заглянуть в башню. Любовь и боль лишили его мужества; он знал, что память о смеющейся, улыбающейся Таэн будет терзать его до самого смертного часа. Его новые чудесные силы не могли придать ему решимости обыскать руины в поисках останков любимой. А если она каким-то чудом сумела выжить, ничто не вернет сыну Ивейна ее утраченного доверия, и он никогда больше не сможет посмотреть сновидице в глаза. Его наконец настигла судьба отца — прожить всю жизнь одиноким и никем не любимым.