Холодное блюдо мести - Страница 43

В конце концов я стала задремывать — с некоторых пор мне не хватает ночи, чтобы выспаться. Третий год моего замужества все еще насыщен эмоциями — мы с Сергеем часто подолгу не спим, но он в отличие от меня не страдает от хронического недосыпа. И любит цитировать кого-то из китайских мудрецов, который говорил, что воин должен спать четыре часа, женщина — шесть, ребенок — восемь, а глупый человек — десять. Но иной раз мне хочется все же побыть глупым человеком.

Видимо, поэтому я не услышала, как к дому подъехала машина и по дорожке тяжело протопали каблуки. Заставил меня очнуться до боли знакомый голос:

— Безмятежная жизнь! Завидую. Двери настежь, калитка едва прикрыта. Тут, мадам, небось и квартирных краж не бывает.

— Бывает, — лениво пробормотала я и, не открывая глаз, попросила: — Подвинься, пожалуйста, чуть влево, а то солнце в глаза светит. Не пойму, чего оно мечется по небу. Из-за него и тень не стоит на месте… Врачиха же сказала, чтобы ты сняла каблуки.

— Ну ты наглая! — возмутилась Ольга, медленно усаживаясь в плетеное кресло рядом с гамаком. — Я пожалуюсь Лешке, что ты заставляла меня тентом работать.

— Всего лишь козырьком от солнца… Рассказывай, как дела.

— Как сажа бела! Во-первых, израильтяне куда-то подевались со своими компьютерами…

— Появятся. Все равно лучше, чем мы, покупателя они не найдут.

— «Мы»! Ты все еще говоришь — «мы», и это радует…

— Так, а что во-вторых?

Ольга ответила не сразу, и я тут же открыла глаза: раз Кривенко подбирает слова, значит, волнуется.

— Я ездила в центр «Вита».

— И что?

— Ничего не понимаю. Зачем было тратиться, заказывать визитки, да еще такие внушительные, с золотом…

— Ты можешь объяснить мне, о чем бормочешь?

— Нет в этой «Вите» никакого Макарова.

— И телефонов таких нет?

— Телефоны есть. Центр есть. Макарова нет.

— У тебя его визитка с собой?

— С собой.

— Дай-ка посмотреть.

— Чего там смотреть? — разозлилась Ольга. — У меня, думаешь, глаз нет? Или я плохо читаю?

Но я молча держала протянутой руку, так что она все же визитку достала и просто-таки в руку мне воткнула.

Внимательно осмотрев кусочек картона, я осторожно поддела ногтем полоску бумаги и потянула вверх. Под фамилией «Макаров» оказалась совсем другая — «Харитонов».

Ольга смотрела на мои манипуляции, выпучив глаза.

— А как ты догадалась?

Я пожала плечами:

— Вроде дурацкая мысль пришла в голову, потому я и не стала сразу признаваться.

— А если бы кто-то из нас знал настоящего директора?

— Вряд ли он так уж рисковал. Сказал бы что-нибудь вроде: розыгрыш. Или как говорят в американских фильмах: сюрприз!

— Думаешь, у него таких визиток много?

— А почему нет? Если с их помощью он каждый раз может быть кем-то другим…

— То есть этот Евгений скрывается? Как же тогда мы сможем его отыскать?

— Мы, наверное, никак. Пусть милиция ищет.

— Ты меня поразила. — Ольга беспокойно шевельнулась в кресле — наверное, опять не очень хорошо себя чувствует. И что ей дома не сидится?! — Такое раскопать, не сходя с места. Прямо как Ниро Вульф.

— Это такой толстяк, который в нормальное кресло не влезает? Спасибо за комплимент!

— Я имею в виду не комплекцию, а дедуктивные способности.

— Совсем недавно кто-то говорил, что сыщик из меня никакой.

— Послушай, Лар, значит, мы из подозрения автоматически выходим?

— А это вряд ли… У меня такое впечатление, что ты чего-то боишься. За своего мужа, что ли?

Но поскольку Ольга не ответила, я прикрыла глаза и потихоньку закачалась в гамаке: какая красота!

— Ну да, да, боюсь! — выкрикнула Ольга. — Ты не знаешь, от этого ненормального всего можно ожидать! Если она прижала его к стенке…

— Чем?

— Не знаю. Я ничего не знаю. Он молчит и только посмеивается. Не понимает, что может оставить будущего ребенка без отца, а меня… Второй раз я этого не переживу.

Она так горько зарыдала, что я подскочила в гамаке.

— Ты что, Лелька, совсем спятила? Это же надо такое напридумывать! Чем она могла его прижать, подумай, чем? И что это такое, о чем он побоялся бы тебе сказать? Разве вы не откровенны друг с другом?

— До сих пор думала, что откровенны.

— И что теперь случилось?

— Ленка опять влезла между нами.

— Ничего она не влезла. Быстрова умерла, и думать, будто теперь она станет завывать привидением у вашего супружеского ложа, глупо.

Олька от неожиданности прыснула, но потом осеклась.

— Из-за беременности я такая слабая стала. Ты раньше когда-нибудь видела, чтобы я ревела?

— Не припомню.

— То-то же. — Она вздохнула.

Поскольку подруга успокоилась, я опять прилегла в гамак. Один раз решила спокойно в нем полежать. Что же Сережка, зря его привязывал? Но все же Ольга сидела и ничего не говорила, будто с духом собиралась.

— А чего ты хочешь от меня?

— Помощи.

— Поговорить с моим мужем, чтобы он поговорил с твоим?

— Нет, этого не нужно, — вяло сказала Ольга, но тут же возмутилась: — Да вылези ты наконец из своего дурацкого гамака! Не чувствуешь разве, у тебя ум качается!

— Ну и пусть. Отпуск. Мой ум никому не нужен. Мне вообще запретили им пользоваться. И я, как послушная жена, следую указаниям мужа: отдыхаю.

— Прямо такая ты послушная! Просто твой муж феодал и думает, будто тебя можно привязать к семейному очагу.

— Не вноси разлада в мою семью.

— Стерва ты, Киреева!

— Шувалова.

— Не вижу разницы.

— Короче, что тебе нужно, дитятко?

— Поговори с Ушастым. Так же, как мы говорили с Евгением. С тобой он не станет просто отшучиваться. А я послушаю как бы со стороны.

— Господи, до чего дошло! Жена с мужем не может нормально поговорить.

— Это не нормально, это разговор о прошлом, а мы с самого начала условились: не вспоминать! Лешка говорит, это такое болото, только начни.

— А если все же выяснится, что это он?

— Я буду защищать его изо всех своих сил.

— Даже нарушая закон?

Я нарочно провоцировала Ольгу на откровенность. Просто вспоминала ее прежнюю категоричность. Она всегда знала, что правильно, а что неправильно. Как надо поступать, а как не надо. Но теперь… Насколько моя подруга изменилась, выйдя замуж за того, кого всегда любила? Стала мягче на первый взгляд. Но вот жизнь поставила ее в пиковое положение…

Ну это смотря на чей взгляд. Оно всего лишь может быть пиковым. А пока ничего не доказано: ни вина Алексея, ни то, что он пошел на день рождения из каких-то чувств к Елене, как уверяла себя Ольга. Но она уже готова его защищать.

Меня всегда интересовал вопрос: люди любящие следуют законам или в момент забывают обо всем, что прежде считали незыблемым, и стараются своего близкого спасти? Понятно, что они делать должны, но вот делают ли?

— Изо всех сил? — уточнила я. — То есть вплоть до лжесвидетельства?

На мгновение она заколебалась, как бы заглянула в глубь себя, и твердо сказала:

— Вплоть!

— Конечно, поговорить с твоим Алексеем я могу, но как же честное слово, которое я дала Сергею? Я ведь обещала никакими расследованиями больше не заниматься.

— Наверное, тебе придется выбирать между своим честным — дурацким! — словом и моим спокойствием. Я же нормально спать не могу. Как представлю себе, что Алексей… что опять из-за этой сучки мы можем надолго расстаться…

— Вон до чего уже дошло? — удивилась я.

До того мне казалось, что Ольга относится к происшедшему не очень серьезно, всего лишь как свидетель уголовного дела, а она все это время изводила себя мыслями о причастности Алексея…

— Знаешь, приходи с мужем ко мне в гости.

— Вот видишь, — обрадовалась Ольга, — можешь трезво мыслить, если хочешь.

— Пойду распоряжусь, чтобы Лида в гостиной стол накрыла, а ты пока вызывай своего Ушастого. Надеюсь, причину, по которой его зовут в гости среди рабочего дня, ты придумаешь сама?