Холодная месть - Страница 12

– Три недели назад мистер Алоизий погиб.

– А как с похоронами? Где Эстерхази? Почему меня не известили?

– Сэр, тела так и не нашли. А доктор Эстерхази исчез.

– Боже правый… вы говорите мне: Эстерхази случайно застрелил Пендергаста, тела нет, а Эстерхази взял и так запросто исчез?

Винсент д’Агоста вдруг понял, что кричит во весь голос. Ну и черт с ним!

Проктор ответил невозмутимо:

– Местная полиция искала много дней. Тралили болото, обыскивали окрестности. Не отыскали ничего.

– Тогда почему вы говорите, что Пендергаст мертв?

– Потому что так говорил доктор Эстерхази на следствии. Он выстрелил и попал в грудь. Потом видел, как мистер Алоизий утонул в топи.

Лейтенант почувствовал, что задыхается.

– Эстерхази сам рассказал вам это?

– Нет, сообщил по телефону инспектор, расследовавший происшествие. Хотел задать мне пару вопросов о мистере Алоизии.

– И больше никто вам ничего об этом не говорил?

– Нет, сэр.

– Где это случилось?

– В охотничьем домике поместья Килхурн в шотландских горах.

Винсент д’Агоста стиснул зубы и процедил:

– Люди просто так не исчезают. Скверно пахнет от этой историйки.

– Простите, сэр, это все, что мне известно.

Лейтенант несколько раз глубоко, до боли в груди, вдохнул.

– Господи боже… ладно. Спасибо, Проктор. Простите, я наорал тут. Уж очень разволновался.

– Не хотите ли зайти в библиотеку? Угостить вас стаканчиком шерри напоследок?

– Шутите? Ну, это нельзя просто так оставить, точно!

– Что вы намерены делать, сэр? – спросил Проктор, пристально глядя на полицейского.

– Еще не знаю. Но можете ставить сто против одного, уж что-нибудь да сделаю.

Джадсон Эстерхази сидел у исцарапанной стойки бара в пабе «Полумесяц», уныло потягивая пинту «Гиннеса». Паб был крошечный, под стать деревушке: три стула у стойки, четыре стола, по паре с каждой стороны. Пока в пабе никого не было, кроме Эстерхази да хозяина, старика Макфлекно, но пять часов вечера не за горами, а там и посетителей прибавится.

Эстерхази допил «Гиннес», и старик тут же предложил:

– Еще кружку, сэр?

Гость изобразил сомнение.

– Почему бы и нет? – проговорил он задумчиво. – Надеюсь, доктор Роскоммон будет не против…

– Само собой, ведь мы ему и не скажем! – хихикнул бармен.

Помянули доктора – а вот и он, виден сквозь большое круглое окно в двери паба. Роскоммон быстро шагал по улице. Остановившись у двери своей приемной, он ловко, привычным движением кисти повернул ключ в замке, зашел внутрь и закрыл дверь за собой.

Разыгрывая днем раньше сердечный приступ, Эстерхази отчетливо представлял себе типичного деревенского доктора: простодушный и грубоватый, краснолицый, пожилой, но мускулистый, привыкший управляться с людьми, а заодно с больными коровами и лошадьми. Но Роскоммон его удивил. Доктор оказался худощавым человеком немного за сорок, с умным проницательным взглядом. Пациента он осмотрел с холодным отстраненным профессионализмом, чему Эстерхази мог только позавидовать. Быстро определив, что в болях ничего страшного нет, Роскоммон тем не менее посоветовал несколько дней отдыха. Эстерхази ждал такого совета и обрадовался сбывшимся ожиданиям: прекрасный повод застрять в деревне и обследовать ее. И главное, удалось встретиться с местным доктором. Эстерхази надеялся подружиться с ним и выудить кое-какую информацию, но тот проявил себя воплощением шотландской сдержанности и не отклонялся от медицинской темы. Возможно, он такой по натуре. Или скрывает что-то, не желает выдавать чужаку?

Принявшись за новую пинту «Гиннеса», Эстерхази задумался. Что делает человек, подобный Роскоммону, в удручающе захолустном Инверкирктоне? Несомненно, он мог бы открыть преуспевающую практику в большом городе. Если Пендергаст совершил невозможное и сумел выжить, он наверняка обратился к Роскоммону. Больше никто здесь не смог бы помочь раненому.

Дверь паба открылась, и зашла женщина, Дженни Протеро. Эстерхази казалось, что он уже повидал практически весь чертов городишко. Миссис Протеро держала сувенирную лавку, а заодно – поскольку сувениры особых денег не приносили – обстирывала весь Инверкирктон. Толстенькая, добродушная, с лицом краснее вареного рака. Хотя день выдался теплый, она обмотала шею толстым шерстяным шарфом.

– Эй, Пол, привет! – бросила она хозяину, усаживаясь на стул у стойки со всей возможной при ее двухстах фунтах грацией.

– Добрый вечер, Дженни! – ответил Макфлекно, вытирая перед гостьей исцарапанную стойку.

Он нацедил пинту горького и поставил на картонный кружок перед Дженни.

– Мистер Дрейпер, как вы сегодня? – спросила та у Эстерхази.

– Спасибо, гораздо лучше вчерашнего, – ответил он, улыбнувшись. – Кажется, просто потянул мышцу.

– Рада слышать, – понимающе кивнула женщина.

– Вашему доктору Роскоммону надо сказать огромное спасибо.

– Да, он отличный спец, – вставил хозяин. – Повезло нам с ним.

– Он кажется великолепным врачом.

– В Лондоне учился, и всякое такое, – подтвердил Макфлекно.

– Честно говоря, мне удивительно, что его здесь держит? Кажется, тут и работы ему нет.

– Он единственный на двадцать миль в округе, кто может лечить, – сообщила Протеро. – По крайней мере, с прошлой весны, когда старый Грастнер помер.

– Значит, доктор сильно занят? – спросил Эстерхази как бы между прочим, потягивая «Гиннес».

– Ну да, – ответил бармен. – Всегда к нему посетители. Он их в любое время принимает.

– В любое время? Удивительно. Для провинции странно, правда?

– Отчего же? У нас, как и везде, разные случаи бывают, – ответил старый Макфлекно. Он кивком указал на докторскую приемную. – Иногда и за полночь свет в окнах. Работает.

– Да неужели? И когда такое в последний раз случилось?

Старик задумался.

– Хм, три недели тому. Или больше? Не помню точно. Однако оно не слишком часто случается. Я запомнил еще и потому, что он на машине выезжал, два раза. Поздно – уже за девять было.

– Должно быть, это бедняжка миссис Блур, – предположила Дженни Протеро. – Она в последние месяцы совсем плоха.

– Доктор ехал не в сторону Хифа, – возразил бармен. – На запад держал, я слышал.

– Но в той стороне одни болота, – удивилась женщина.

– Может, с гостем в охотничьем домике что случилось, – сказал Макфлекно.

Дженни отхлебнула горького:

– Ага, вот вы сказали, и я припомнила: как раз в то время белье в стирку от доктора оказалось все в кровавых пятнах. Из его кабинета, точно.

– Правда? Какое белье? – спросил Эстерхази, чье сердце лихорадочно заколотилось.

– Обычное. Простыни, наволочки.

– Ну, Дженни, тут ничего странного, – возразил старик. – У здешних фермеров постоянно беды: то побьются, то покалечатся.

– Да, но не в середине же ночи, – подумал вслух Эстерхази.

– Мистер Дрейпер, это вы про что? – озадаченно спросил бармен.

– Да так, пустяки, – поспешно ответил Эстерхази и залпом допил пиво.

– Еще одну?

– Нет, спасибо. Но позвольте мне угостить вас и миссис Протеро.

– С радостью, сэр, и большое спасибо!

Эстерхази кивнул, не глядя на старика. Взгляд доктора устремился через улицу, за круглое окно в двери, к выкрашенной в кремовый цвет приемной Роскоммона.

Нед Беттертон остановился у пыльной витрины кафе «Идеал», зашел внутрь, вдохнул полной грудью аромат жареного лука и бекона и заказал чашку некрепкого сладкого кофе. Звания «кафе» место вряд ли заслуживало, но и Мэлфорш едва ли мог называться городом – бедней церковной крысы, грязный, разваливающийся и наполовину заброшенный. Молодые, кто мог блеснуть хоть каким-то талантом, стремились уехать поскорее в большие оживленные города. И оставляли неудачников дома. Четыре поколения неудачников – и вот он, нынешний Мэлфорш. Черт, ведь Нед вырос в таком городишке. И к несчастью, бежал оттуда не слишком резво. В результате бежит до сих пор, изо всех сил, но прибежать никуда так и не смог.