Хочешь мира — готовься к войне (СИ) - Страница 29

— Хорошего вечера, Бека, — Юра сел и потянул на себя куртку вместе с Громозекой. Котенок потянулся, подставляя под ласковую руку пушистое пузико и снова заурчал.

— Не грусти, все образуется, — Отабек взъерошил его волосы, дернул за ухо котенка и вышел из комнаты. Плотно прикрыв за собой дверь, вытянул телефон и с потемневшим лицом набрал номер. А когда на той стороне ответили — заговорил быстро, отрывисто:

— Гоша, надеюсь, ты знаешь всех, кто ходит с Юркой на каток. Ну или твои парни в курсе происходящего. А если нет, то мне нужны записи с видеокамер. Что значит «может не быть»? Хорошо, я понял. Молись, чтобы тебе повезло, и они там все-таки есть, — Отабек закончил разговор и направился к себе, стиснув зубы. Посещающего каток взрослого с секретарем Отабек представлял себе плохо. Явно не фигурист, тренерам не нужно секретари, а вот родители детишек или спонсоры… Или любители юных мальчиков и девочек. Причем последние даже реальней, особенно с учетом паранойи. В любом случае, он должен знать.

====== 10. ======

Круг замыкался. Школа-дом-каток-школа-дом-танцкласс-спортзал… и так снова и снова и снова, пока не начинало тошнить и пока не начинала кружиться голова. И поговорить не с кем. Только Громозека приходил, сворачивался клубком на его коленях, когда он валился на кровать, в отчаянной попытке хоть чем-то занять собственный измученный мозг.

Бессмысленное занятие. Он начинал с математики, но заканчивал всегда одним и тем же: брал в руки телефон и медитировал, глядя на номер телефона, подписанный только именем: Юри.

Трудно снова и снова заставлять себя откладывать трубку и не звонить. Смотреть в глазки-бусинки котенка и не звонить, быть на катке, откатывать собственную программу и не звонить. И буквально видеть под зажмуренными веками как катает его программу Юри. Стремительно, красиво, сложно и безусловно хорошо.

Нереальный кошмар. Дурдом просто. И вырваться из него никак не выходило. И самое замечательное, что время от времени он ловил на себе внимательный взгляд Бека. Или Гоши. Или кого-то из парней, которые до этого постоянно с ним ходили.

Юри катастрофически не хватало. Он понял это, в очередной раз выбираясь с ледовой арены и привычно сворачивая к крошечному кафе в здании спортивного комплекса. Сейчас они вместе засели бы в уголке за чаем и обсуждали бы… да что угодно, вплоть до вчерашней премьеры «Стражей галактики». Вот только Юри — оябун и у него совершенно другие приоритеты. И дела. И все.

Юра вздохнул и все-таки присел за столик. Мятный чай и гранола. И он все-таки решился нажать на кнопку вызова, выслушивая в трубке длинные гудки.

Звонок не принимали долго, а потом в трубке раздался неверящий и немного встревоженный голос Юри:

— Юра? — он был такой… яркий, этот голос. Тоскливый, чувственный, он переливался эмоциями, словно радуга.

— Привет? — как-то очень тихо и почти убито спросил Юрка, едва вспомнив, что нужно дышать. — Я должен извиниться. Я наговорил тебе разного… я был неправ. Просто ты всегда относился ко мне хорошо, а я в общем сорвался, когда… услышал о тебе. Вот. — Он сглотнул, прикрыл глаза, молясь, чтоб решимость его не оставила. — И еще я хотел сказать, что мне тебя очень не хватает. С точки зрения твоего секретаря мои слова, наверное, кажутся той самой подставой. Но мне действительно не хватает тебя. На льду. И здесь, в кафе. И вечером. Я, оказывается, привык звонить тебе. Представляешь?

— Привет, — после недолгого молчания выдохнул Юри. Его голос словно «улыбался». — Я… Прости, я не знаю, что сказать. Ты был прав тогда. Я якудза, и по законам я преступник. Я старше, и я должен был… Прости, Юра, я действительно не знаю, что сказать. Но мне тоже не хватает тебя. У меня никогда не было друзей, они были мне не нужны. Я думал, надеялся, что могу назвать другом тебя. Хотя бы другом. И, наверное, это не телефонный разговор.

— Не телефонный, — эхом повторил Юрка. Совсем не телефонный, потому что для того, чтоб кое-что сказать все-таки нужно смотреть в глаза. Телефон — это хорошо, это отличное средство для связи. Но взгляд, голос, эмоции, написанные на лице, это куда важнее простых слов. Даже если это слова «я тебя хочу». — Друг — это слишком мало. И это далеко не все, что я чувствую по отношению к тебе.

— Мы… — казалось, что Юри сложно говорить. И сейчас он ничуть не напоминал взрослого. Такой же растерянный подросток. Пусть и с очень большими возможностями и чудовищной славой предшественников за спиной. — Мы могли бы прогуляться. Где-нибудь. Я обещал, что ты меня больше не увидишь, но готов нарушить свою клятву. Если ты хочешь. Если ты… Я просто хочу увидеть тебя еще раз.

— Говори где, — какая дурость, Юрка, какая феерическая дурость! Но отказаться от возможности еще раз увидеться он просто не мог. Останется одна маленькая досадная проблемка: охрана. Его ж ведь пасут и серьезно. Бек и Гошка не позволят ему гулять нигде без охраны. И можно было просто-таки поклясться, что Витя и Бек знают Юри в лицо. — Я приеду куда скажешь, главное, чтоб не очень далеко от ледового… если можно. Чтоб охрану не поднимать на уши.

— Там, где ты будешь чувствовать себя в безопасности, Юра, — немедленно отозвался Юри. — Своей охраной распоряжаюсь я, поэтому мне будет проще. Просто назови место, и я там буду.

— «Старбакс» на углу возле спорткомплекса, — скорее всего ему еще прилетит за самовольность от Бека. Или от Виктора. Но главное, чтоб там себя безопасно чувствовали они оба. И чтоб охрана не парила мозг. Ну и в толпе легче затеряться, ведь так же? — Через час? Или сегодня никак?

— Я приеду, Юра, — коротко, сдержанно, почти неэмоционально. Только все равно казалось, что, даже если Юри убьют в этот проклятый час, он все равно придет, пусть и бесплотным духом. — Просто дождись меня. — Гудки оборванного вызова словно поставили точку, очень похожую на многоточие.

Гранолу и чай Юрка проглотил, даже не заметив вкуса. И из кафешки вылетел пулей, заметил кукующего у входа охранника, мотнул головой, типа — я сам, и еще никто никуда не едет. Припустил к означенному «Старбаксу» так, словно от скорости передвижения жизнь зависела. Наверное, оно так и было в общем. Потому что от того, что будет дальше и чем закончится их разговор, будет зависеть очень и очень многое.

В общем, это же Юри. Это Юри, тот самый Юри, что катал его программу, тот самый, которого он учил прыгать тройные и чьи рассказы о борьбе он слушал с раскрытым ртом, чтоб потом применять на Отабеке.

Конечно, охрана осталась на парковке. Чуть в стороне, чтоб не мешать посетителям и не мозолить глаза полиции. Конечно, он сам забился, как и говорил, в уголок, чтоб обзор получше, но чтоб их со стороны заметить было не так уж легко. Конечно, он извелся, потягивая кофе и вяло ковыряясь в брауни. Не за этим он сюда бежал. Не за кофе и запретными пирожными. Ему был нужен Юри. И желательно не за столом, а в постели.

Юри стиснул телефон и, откинув голову на спинку кресла, закрыл глаза. Юра… «Любимый и единственный» племянник Никифорова. Знающий о делах собственной семьи, но принимающий ли в них участие? Тогда, тем вечером, Юри показалось, что его убили. Он искренне ненавидел Мицуро, хотя отлично понимал, что быть параноиком — его работа. Будь Юри просто Юри — ему было бы все равно, чем занимаются родственники Юры. Но Оябун не имел права не учитывать все. Он отвечает за слишком многое, чтобы не обращать внимание на слова Мицуро и на ту информацию, что он собрал. Даже если Юра действительно не имеет к делам своей семьи никакого отношения, это не значит, что его не могут использовать «втемную». На месте Виктора он бы так и сделал. Все логично на самом деле.

Кроме его собственных эмоций и чувств. В этом они с Юркой, который до сих пор не имел никаких отношений, были равны. И стоит бы послушаться голоса разума и оставить все, как есть, забыть о солнце в прозрачных зеленых глазах, улыбке и тонком красивом лице, но это выше его возможностей. Похоже, он действительно слаб. Потому что не хочет забывать. Не хочет оставлять как есть. Хочет… рискнуть? Даже если это провокация с последующим шантажом, он все равно хочет рискнуть.