XIRTAM. Забыть Агренду - Страница 4

…

Через час на том же месте.

Юл Фоске окинул взглядом выжженный участок дороги, темно-серые выгоревшие остатки автобусов и джипов, россыпи тусклых гильз, и черные, растрескавшиеся скрюченные мумии. Обыкновенные человеческие трупы тоже были — но дальше от дороги, уже среди охристых пологих волн пустыни… К горлу подкатила тошнота. Адвокат-эколог с усилием сглотнул слюну. Егер Ервок сразу протянул ему фляжку.

— Глотни, док. Тут домашний виски. Хорошо помогает от этого самого…

— Угу, — согласился эколог, принял фляжку и сделал несколько глотков насыщенно-обжигающей самогонки, — Дерьмовая тема, парни. Это ни фига не похоже на бой с обычными партизанами. Как это так получилось?

— Долго рассказывать, док, — ответил Иван Мюллер, — Давай, про это потом. А сейчас Главная проблема, что скоро сюда прилетят вояки из ЮАР, и из северной Намибии.

— Как скоро? — спросил Фоске.

— Часа примерно через два.

— Через два часа… — произнес адвокат-эколог, — Через два часа… Через… вот что! Нам нужна цистерна с мазутом или вроде того, и пожарная машина с генератором пены.

— Зачем? — удивился Ервок.

— Затем! — Фоске ударил кулаком по своей ладони, — что партизаны разлили на дороге огромную мазутную лужу, и подожгли, когда там ехала колонна «ODA». Потом была обычная стрельба. Сейчас все закончилось, приехала милиция овамбо и стала тушить горящий мазут! Тут должно быть сплошное пятно мазута, пены, грязи, дыма, ясно?

— Фэйк… — заметил Мюллер, — трупы-то очень характерно сгорели.

— Трупы… Трупы, — Фоске задумался, — Вот что! Надо отвезти их на комбинат, и…

— Вау! — Ервок радостно вскинул руки к небу, — Гениально! Там таких сгоревших до чертовой бабушки, несколько десятков роли не играют. Считать никто не будет!

— Нужен мазут и пожарные машины, — напомнил Фоске, садясь на мотороллер.

— Ясно-ясно! Сейчас мы все устроим… А ты сейчас куда?

— На комбинат, — ответил он, — точнее, в гуманитарный лагерь. Там надо быстро…

…

Через полчаса.

Гуманитарный палаточный лагерь около территории «BGCI»

Чем-то это напоминало иллюстрации к романам Редьяра Киплинга о буднях британской колониальной армии в этом регионе в середине XIX веке. Ровные ряды простых серых брезентовых тентов, второпях поставленных для размещения огромной толпы людей, оказавшихся на открытой местности. Естественно — администрация, медпункт, полевая кухня, полевой умывальник и полевой сортир с канализацией типа «большая канава». Разумеется, все это находилось с востока от концессионной территории, так что ветер, стабильно дующий к Атлантическому океану, уносил плотные массы черного дыма в противоположную сторону. И, между прочим, горящая территория за бетонной стеной гармонично вписывалась в «киплинговский» стиль происходящего. Обладая известной фантазией можно было представить себе, что это штурмуемый мятежный город. Флаг, правда, подкачал: красный крест на белом фоне вместо имперского «Union Jack»…

Овамбский профсоюзный босс Дуало Нджо, увидев подъехавшего Фоске, оторвался от общения с несколькими гастарбайтерами, и подошел к адвокату-экологу.

— Ну, как тебе наша работа?

— Cool, — оценил Фоске, пожимая ему руку, — А что говорит приезжий пролетариат?

— Приезжий пролетариат осознает прошлые ошибки и вливается в ряды.

— Что, вот так сразу?

— Да, — профсоюзный босс улыбнулся. — Мы немного развили твою идею, и подумали: нечего им ехать домой. У нас есть для них работа, и условия, в общем, неплохие.

— Какая работа? — спросил Фоске.

— Строить порт на юге дельты Кунене, — ответил Нджо.

— Вот как? А деньги?

— Деньги будут. Тут как раз приехали интересные люди, и… — Нджо сделал паузу.

— И? — спросил Фоске.

— …И они хотят поговорить с тобой, док, про всяко-разно.

— Хм… Надо же… Со мной, как с кем, они хотят поговорить?

— Просто, как с интересным человеком, — ответил профсоюзный босс и подмигнул.

…

Палаточный лагерь.

Шатер в административном секторе.

Через полчаса.

«Интересных людей» оказалось двое, и они были чем-то похожи друг на друга. Оба — крупные, широкоплечие, энергичные мужчины, по возрасту чуть менее 40 лет. Но вот разница: один — типичный карибский негр, другой — не менее типичный скандинав. И разговор начал скандинав.

— Хорошего дня, док Юл Фоске! Меня зовут Йотун Йотсон, я исландец, из Акурейри, репортер агентства «Military Extreme Monitor», или сокращенно — MEM-agency.

— И вам хорошего дня, Йотун, — ответил Фоске, пожимая ему руку, — А ваш компаньон, кажется, мне знаком. Мистер Хубо Лерадо, президент республики Агренда, не так ли?

— Точно, — подтвердил карибский негр, протягивая руку адвокату-экологу. Кисть у него оказалась жесткая и твердая, как дерево, зато улыбка — мягкая и добродушная.

— Я рад с вами познакомиться джентльмены, — продолжил Фоске, — какая у нас тема?

— Вы любите сразу брать быка за рога? — спросил президент Агренды.

— Вы тоже, — ответил адвокат-эколог.

Хубо Лерадо хлопнул себя ладонями по бедрам и воскликнул:

— Тысяча дьяволов! Мне нравится такой подход! А как вы догадались, что я тоже?…

— Я не догадался. Просто, вы два года подряд занимаете строчку в five-top наиболее одиозных лидеров «четвертого мира». Для президента островов площадью менее 400 квадратных километров, это сильно. Я читал вашу биографию в «Forbes».

— Вы зря потратили время, док Юл. Там не биография, а полная херня, ложь на лжи.

— Нет, я не зря потратил время, — возразил Фоске, — то, что авторы-аналитики «Forbes» сочинили про вас именно такую херню, а не какую-либо иную, очень информативно.

— Хе-хе… — Лерадо сморщил лоб и почесал морщинки пальцами, — Вот бы никогда не подумал, что из этих текстовых помоев можно выловить что-то интересное.

— Кстати, — сказал Йотсон, — что вам удалось оттуда выловить, Юл?

— Ну… — адвокат-эколог усмехнулся, — Вас интересует кратко или подробно?

— Подробно, — вмешался Лерадо, — и, если нетрудно, объясните, почему вы отнесли мою страну к «четвертому миру»? Мы не такие бедные! Наш доход на душу населения уже превысил в этом году уровень восточной части Евросоюза. А еще через два года запад Евросоюза тоже будет болтаться у нас в кильватерном следе, как говно в прибое.

— Классификация, — сказал Фоске, — не всегда зависит от доходов, хотя пресса называет «четвертый мир», клубом нищих наций. Сенегал, где доход 2000 на душу, официально отнесен к «третьему миру», а Ангола, где 8000, официально в «четвертом мире».

— А от чего зависит классификация? — спросил президент Агренды.

— Это проще объяснить графически. Хотите?

Оба собеседника дружно кивнули, и тогда адвокат-эколог, выдернув лист из бумажного блокнота, быстро начертил на нем квадрат и разделил на четыре части двумя линиями, вертикальной и горизонтальной, после чего написал сверху слово «Matrix».

— Это укрупненная Матрица. Именно так, с большой буквы «М».

— Как в культовом кино про мир в компьютерной реальности? — спросил исландец.

— Да, — Фоске кивнул, — но аналогия, конечно, условная.

— Продолжайте, пожалуйста, — заинтересованно произнес Лерадо.

Фоске снова кивнул, начертил в правой верхней клетке римскую цифру «I», а в правой нижней — цифру «III». Левой верхней досталась цифра «II», а левой нижней — «IV».

— Это, опять же, условность. Справа — «первый мир», резиденция законодателей мод в Матрице. Под ними — «третий мир»: страны, лидеры которых принимают эти правила, признают свое подчиненное положение и за это получают некие номинальные бонусы. Слева — социалистический «второй мир», уничтоженный по итогам Холодной войны.

— А Красный Китай с почти полутора миллиардами населения? — спросил Лерадо.

— А кто называет КНР страной «второго мира»? — в свою очередь, спросил Фоске.

— Никто не называет, — ответил президент Агренды.

— Вот именно! Я же говорю: «второй мир» уничтожен. Так записано в Матрице, значит, такова официально признанная реальность.