Where Angels and Demons Collide (СИ) - Страница 155

Для него это был личный конец света.

Все его труды, все его заслуги оказались напрасными, когда его корабль под названием «триста десять лет службы во дворце» прямым курсом врезался в айсберг по имени «Вильгельм». Теперь лишь щепки былой роскоши покачивались на поверхности океана, напоминая о прекрасном.

Давид содрогался от ужаса от представления, что произойдет с ним, если он оставит мальчишку в Раю. Пусть и недолго, его племянник будет маячить под носом, вытворяя свои безобразия и продолжая делать жизнь всех, кто с ним был знаком, чересчур насыщенной приключениями. И вот пожалуйста, стоило только отпустить его, назначив несправедливо мягкое по всем меркам наказание, как он снова принялся за старое — ломать райские деревья, которые росли тут задолго до его появления.

Давид потер переносицу, снимая позолоченное пенсне. Он чувствовал себя очень усталым. На его глазах светлая фигура с темными волосами и белоснежными, черными на кончиках крыльями снова поднялась с колен. Племянник вытер рукавом лицо, выплевывая траву и снова приготовилась к полету. Давид тяжко вздохнул:

— Что мне с ним делать, Сирин? — он обратился он к огромной птице за своей спиной. — Он совсем с ума сошел в последнее время.

— А что говорит тебе твой разум? — сладко пропела Сирин со своего насеста.

— Мой разум говорит мне, что я сейчас оставлю его тут, то тогда он умрет на моих руках, и Симония оторвет мне голову. Он поломает мне все Райские яблони. И сколько бы он ни прожил тут, он будет делать невыносимой мою жизнь до самого последнего вдоха.

Сирин печально вздохнула.

— Я думаю, ты знаешь ответ на свой вопрос. Ведь он действительно погибнет тут. Есть такие раны, которые никогда не вылечить, и они гораздо страшнее любых физических повреждений...

— Да чем я могу ему помочь-то? — откровенно нервничая воскликнул Давид, глядя, как Ангел снова обрушился на ветви яблонь с высоты. Его тело, как тряпичная кукла пролетело по дереву, отломив огромную ветку, и в итоге Билл рухнул лицом вниз, а надломленная ветвь мстительно приземлилась сверху. Больше племянник не вставал. Он только подтянул руки и, закрыв ими лицо, поломанной игрушкой застыл на земле без движения.

Он даже не мог летать...

— Ты же верховный Апостол, в конце концов… — сладкий голос птицы вырвал Златокрылого из размышлений.

— Это уже ненадолго, благодаря ему! — Давид сварливо поджал губы и отошел от окна.

В кабинет, встревоженная и растрепанная, влетела Симония. Глаза ее были размером с Райское яблоко.

— Давид! Вильгельм...

— Да видел я! Видел! — верховный Апостол хмуро прошелся из угла в угол. — Сакий!

Страж как по команде материализовался возле его стола.

— Неси мне этого идиота… — Давид ткнул пальцем в сторону бывшего арестанта.

Кивнув, Сакий тут же исчез за дверь.

Билл лежал лицом в траве, вдыхая ее сладкий запах. Злости больше не осталось в нем, на смену ей снова пришло полнейшее безразличие. Он уже не пытался встать, это было не в его силах. Темнота и тишина, о которых он так мечтал, нашли его прямо здесь, и он был готов уйти с ними за руку, чтобы избавиться от всех мучительных и болезненных, достающих его мыслей.

Он так безумно вымотался.

Неожиданно чья-то мощная рука взяла его за шкирку и нежно встряхнула, так, что все тело юного Ангела замоталось, как куль с Эдемскими корнеплодами.

— Вы что же это делаете-то, а, Ангел Вильгельм? Совсем не думаете о своих родных-то! Куда вы лететь собрались, вы на ногах едва стоите!

Сакий мощной лапой отряхивал одежду Била от мелких травинок и грязи.

— Отстань, — простонал Вильгельм, скрежеща зубами, на которых осталась земля. — Положи, где взял!

Однако Сакий не особенно вслушивался в его пожелания. Приведя младшего сотрудника Канцелярии в более-менее достойный вид, он повертел его со всех сторон и удовлетворенно кивнул. Арестант был немедленно схвачен и уведен в сторону Дворца.

Билл слишком ослаб, чтобы сбежать сейчас, темнота сгустилась, обнимая его мягкими лапами, и, к своему облегчению, Ангел ощутил, что снова начал покидать эту реальность.

Когда изгибы прекрасных расписных коридоров остались за спиной, Вильгельм нежным тычком был водворен в так хорошо знакомый ему кабинет Верховного Апостола. Симония, которая стояла здесь же, порывисто подошла к сыну и впервые сделала то, что давно пора было сделать: она отвесила мальчишке такого звонкого подзатыльника, что в глазах у Билла мигом прояснилось. Он стал видеть все вокруг чересчур отчетливо, как будто кто-то навел резкость. Давид свел суровые черные брови к переносице. Без своего дурацкого парика, который он снял в неформальной обстановке, Апостол казался гораздо моложе и выглядел совсем не так строго.

— Ты что творишь? У меня чуть дыхание не остановилось! — отчитывала сына Симония. — А ну прекратить мне этот цирк!

— Ма-а-ам, — Ангел лишь поморщился, когда она тряхнула его за шкирку.

— Я тебе дам сейчас «мам». А ну живо сядь в кресло! — Симония пододвинула ногой ближайший стул. Билл уныло подпер щеку рукой, искоса глянув на нее.

— И нечего на меня зыркать! На меня это не действует!

Давид довольно улыбался. Иногда он думал поставить сестру во главе небольшого отряда Светлых Стражей, но туда, к сожалению, не принимали женщин. Со своего места в кресле Билл злобно покосился на дядюшку. Поняв, что на него смотрят, тот мигом свел брови, напуская на себя строгий вид.

— Ты перебесился? — совершенно спокойно поинтересовался Верховный Апостол. — Больше тебе никуда не надо срочно лететь и сломать своим весом еще пару яблонь?

Билл хмуро смотрел на него.

— Надеюсь, ты понимаешь, что, по-хорошему, твой приговор должен быть гораздо серьезнее, и что я сделал тебе большую поблажку?

— Я все понимаю и благодарю тебя за это, — Билл склонил голову в полупоклоне. Ровный и бесцветный голос его звучал тихо и почти безжизненно.

— Оно и видно, как ты благодаришь!

Вильгельм молчал. Его пушистые ресницы трепетали, и у Давида сложилось впечатление, что его племянник вообще не слышит ничего из сказанного.

— Ладно, давай к делу. — Златокрылый тяжело вздохнул. — Я не стал говорить то, что собирался при всех, они и так обо мне невысокого мнения. Вильгельм, думаю, что тебе так же понятно, что ты не должен искать никаких контактов с миром людей, пока пребываешь тут... — начал он издалека.

— Мне это понятно, — тихий шепот.

— То же самое касается мира Демонов.

— Ты же сам сказал, что пропасть будут охранять теперь, когда о проходе известно половине населения Рая...

— Само собой. Предупреждаю еще раз.

— Я все понял, — Билл сцепил на коленках пальцы.

— Хорошо. Однако... про твое наказание. Оно будет исключительно дисциплинарного характера. Чрезвычайно мягко для провинности, которую ты допустил, конечно, — Давид задумался. — Если ты слышал, я приговариваю тебя к столетию исправительных работ. Кроме своей основной задачи, ты будешь выполнять еще кое-какие поручения. Помогать драить горшки и кастрюли в кухне, это раз. Подметать щеткой полы в зале на втором этаже. Во всем коридоре, а не только там, где нравится. Кроме всего прочего, будешь вылетать вместе со всеми в Нескучный Лес, раздавать еду купидонам. За тобой все это время будет следить Сакий, приставлю к тебе еще двоих Охранников, — на этих словах Давид выразительно повысил голос, и Страж содрогнулся от ужаса. — Ты слушаешь, Билл?

Давид заметил, что племянник снова начал уходить в себя.

— Да… Слушаю. Мыть, подметать, раздавать еду... — уничтожено прошептал младший Ангел. Он не говорил Давиду, что не собирался доживать до этого момента.

— Все верно. Кроме того, тебе бы протереть пыль в библиотеке, включая всю мебель и сами книги, этим давно уже пора заняться. Почистить от зеленого налета все статуи. Высадить вдоль дорожек новые кусты самшита. Заново пересчитать все райские яблоки…

Давид все перечислял и перечислял эти бесконечные списки поручений, а Вильгельм лишь кивал и слушал. К большому счастью, он ощутил спасительную слабость, подступающую к нему. Все сильнее и сильнее, состояние его ухудшалось, и эти вспышки становились все более интенсивными. Он знал, что это не продлится долго.