Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том III - Страница 4

Когда все было кончено, воин направился к ним, и Олан не смог удержаться и не попятиться назад. На поле боя он много раз видел Астартес, но никогда — так близко и никогда — таким: нависающим над ним, с холодным вниманием оценивающим его через изумрудные линзы хмурого боевого шлема. Астартес небрежно взмахнул мечом, стряхнув мерзкую кровь, пятнавшую лезвие, и вернул его в ножны. Перед тем, как тот исчез из вида, Олан заметил слово Высокого Готика, вытесненное на металле — Libertas,Вольнолюбец.

(Астартес): "Ты здесь командуешь".

Это не было вопросом. Олан натянуто кивнул, сильнее сжимая рукоять лаз-пистолета. Он не рискнул вернуть оружие в кобуру, боясь, что Астартес может принять любое внезапное движение за атаку и отреагировать соответственно.

(Астартес): "Лейтенант, мне нужна информация".

(Олан): "Конечно. Примите нашу благодарность. Вы здесь как часть подкрепления или…?"

Воин поднял руку, призывая его замолчать.

(Астартес): "Двадцать Первая рота Ультрадесанта под командованием брата-капитана Эрикона Гайюса. Скажи мне, где их найти".

Астартес не повышал голос, и все же рука Олана начала подзывать помошника с воксом еще до того, как он понял, что выполняет приказ. Он замер в нерешительности.

(Олан): "Можете сказать нам, что происходит? Несущие Слово…они напали на нас. Мы перехватили сигнал…. Люди говорят, что воины Лоргара пошли против Императора".

Сказав это вслух, Олан окончательно осознал весь ужас ситуации и вздрогнул.

(Астартес): "Все хуже, чем ты думаешь. Итак, где капитан Гайюс?"

Лейтенант отдал информацию. В последний раз Двадцать Первую роту видели на западных окраинах Нуминуса. Мгновенно охватив взглядом отрывочную карту данных, бывшую в распоряжении Олана, Астартес наградил его коротким кивком и пошел прочь. Олан внезапно понял, что он их покидает.

(Олан): "Сэр, подождите…"

Что-то в Астартес и его броне выбивалось из общего ряда, и, рассмотрев его еще раз, лейтенант понял, почему. Экипировка воина включала в себя богатый нагрудник с медной и золотой отделкой, на груди распростерлась голова яростного орла, а позади шлема возвышалась тяжелая пластина брони в форме еще одной хищной птицы. Но, как ни странно, все остальные детали отсутствовали. Каждый воин из Легионов Адептус Астартес гордо носил свои цвета, а также имел на наплечнике доспехов символ своего братства. У этого не было ничего. За исключением немногих вкраплений темной отделки, его броня от шлема и до подошв была однородно-серого цвета и лишена символики.

(Олан): "Кто вы?" Астартес замер. "Можете сказать, перед тем как уйдете? Назовите хотя бы имя и Легион воина, который спас наши жизни".

Какое-то мгновение Астартес медлил, затем поднял руки и снял свой шлем. Бледное аристократическое лицо, чисто выбритое, покрытое шрамами, посмотрело на Олана тревожными, умудренными жизнью глазами".

(Астартес): Меня зовут Натаниэль Гарро, и я сам себе Легион".

Ультрадесантники Двадцать Первой держались уже который день, и, честно говоря, теперь они были ротой лишь по названию. Они оказались на переднем крае первой атаки Несущих Слово, и им выпала участь увидеть смерть столь многих боевых братьев. Капитан, герой Хидиерского восстания, Твердый Гайюс, Непоколебимый Гайюс, сплотил их перед лицом страшных потерь. Он вел их в битву словом и делом, и, предъявив право на кровь, они взяли с предателей плату. Но недостаточную, все еще недостаточную. И сейчас, отрезанные от связи со своими собратьями, они удерживали один из железнодорожных подходов к городу Нуминус и ждали, когда эта новая война дотянется до них в очередной раз.

Брат Рубио поменял положение тела. Бдительный и неподвижный, он стоял среди рядов импровизированных баррикад, по приказу капитана позволив имплантированному в мозг каталептическому узлу избавить его от потребности во сне. Перед ним уходили вдаль магистрали стальных рельсов, частью по по поверхности, частью исчезая в подземных проходах. Железные дороги входили в социальную инфраструктуру Калта, соединяя сеть городов, как на поверхности, так и под землей. За его спиной зияла широкая пасть тоннеля, пробитого в сплошной стене огромной черной скалы, а далеко за ней лежала столица. Остатки Двадцать Первой роты стояли на пути, которым должен был пройти любой неприятель, собиравшийся захватить Нуминус.

И враги пытались. Все началось с многочисленных войск обычных людей, культистов, собранных Несущими Слово на удаленных мирах, ввергнутых в безумную жажду убийства и выпущенных против Астартес. Эти порабощенные звали себя "Братством Ножа" и, несмотря на всю слабость их подготовки, они брали количеством. Простреливаемая зона перед баррикадами была покрыта ковром из их тел — трупами в мантиях с капюшонами, похожими на монашеские фигуры старых культов. На их обгоревшей коже виднелись ритуальные татуировки из линий и звезд. Ультрадесантники перехватили их, скосили, пока они безрассудно бежали под дула Астартес, втаптывая своих павших в кровавую грязь. Атака была отбита, но за это пришлось заплатить свою цену.

Рубио заметил движение и склонил голову. Из теней перевернутого грузовика появился его командир.

(Гайюс): "Брат, — капитан Гайюс махнул ему, отзывая с поста, — пора".

(Рубио): "Кто-нибудь должен остаться в дозоре, сэр".

Внезапно, Рубио ощутил стесненность в груди, сожаление. Его скорбь, как в зеркале, отразилась на лице Гайюса. Дыхание капитана вилось изо рта тонкой дымкой пара.

(Гайюс): "Кто-нибудь останется. Но сначала мы должны отдать должное нашему брату".

Рубио мрачно кивнул и убрал свой болтер, пристраиваясь за капитаном, чтобы последовать за ним в глубину тоннеля, где отблески люм-сфер проливали озерца слабого желтого света.

Покойный брат Миллиус лежал внутри круга обступивших его собратьев. Броня Апотекария, контрастно-белая на фоне насыщенно-голубых доспехов стоявших вокруг него воинов, была запачкана потеками крови. Страшная рана, послужившая причиной смерти, раскроила его корпус поперек — подарок культиста, прорвавшего строй и покончившего с собой при помощи ранца с взрывчаткой. Миллиус был последним из тех, кто погиб, и смерть его была внезапной. Апотекарий был прекрасным человеком доброго нрава, другом каждому из них. Его потеря задела воинов Двадцать Первой сильнее, чем все предыдущие смерти.

(Гайюс): "Во имя Ультрамара и во имя долга, во имя прошлого и во имя будущего, во имя Терры и Императора ни один из павших братьев не будет забыт".

Гайюс повторил слова, которые произносил уже в который раз, и аккуратно приложил к телу Миллиуса редуктор, благоговейно извлекая прогеноидные железы с геносеменем. Их отвезут обратно на Маккраг, в крепость Ультрадесанта, и добавят в хранилище генетического материала Легиона — наследства будущим поколениям Астартес. В этом смысле Миллиус продолжит жить, но в настоящий момент Рубио видел лишь смерть и тьму. Он безмолвно попрощался с товарищем и еще раз проклял сынов Лоргара за их вероломство. Подняв глаза, Рубио поймал на себе внимательный взгляд капитана Гайюса.

Капитан обратился ко всем ним: "Сородичи, это время испытаний. Мы не можем знать, что за безумие овладело Лоргаром. Мы не знаем судьбы наших братьев и нашего примарха. Но то, что мы точно знаем — это наш долг". Он обвел рукой окрестности. "Наш долг — защищать этот подход к городу, не пустить в него врага. Это были последние слова, что сказал нам Жиллиман. Миллиус отдал жизнь, выполняя этот приказ — как и мы, если это потребуется".

В глубине себя Рубио кипел от гнева. Его ярость не имела определенной цели, подстегиваемая бессмысленным безумием культистов-смертников, предательскими Несущими Слово, даже самим собой, своей неспособностью защитить боевых братьев. Но он был Ультрадесантником, и открыто говорить о таких вещах было ниже его достоинства. Вместо этого он промолчал и кивнул.