Взрыв произойдет сегодня (сборник) - Страница 20

— А потом выдать все это за точные сведения, полученные в результате разведки? — иронически заметил Кравченко.

— В разведке не всегда бывает возможность получить эти сведения, а солдату всегда хочется отличиться. Я и считаю поэтому, что незачем вводить их в соблазн аэрофотоснимками…

Капитан Кравченко молчал некоторое время, а Брагин, затаив дыхание, ждал его ответа.

— Хорошо ли знаете вы топографию, товарищ старший адъютант? — спросил, наконец, Кравченко спокойным, почти равнодушным тоном.

— Да как будто бы неплохо, — с некоторым смущением ответил адъютант.

— Скажите-ка мне тогда, что такое поправка на магнитное склонение?

— Поправкой на магнитное склонение называется увеличение или уменьшение истинного азимута на величину магнитного склонения, — довольно бойко ответил адъютант, все еще не понимая, к чему клонит капитан Кравченко.

— Ну, а такого понятия, как поправка на доверие, мы не изучали по топографии? — снова спросил Кравченко.

— Нет, конечно.

— В топографии действительно нет такого положения, — согласился капитан. — Но оно есть в жизни и знакомо всем, кто имеет дело с людьми. Так вот, товарищ старший адъютант, я и сделаю эту поправку на доверие к людям, моим разведчикам: покажу им все наши аэрофотоснимки, а всю ответственность за это возьму на себя.

Вспоминая этот разговор, старший сержант раздумывал: как же теперь быть ему, Брагину? Из-за больной ноги он не сможет выполнить задания капитана Кравченко. Для Брагина это сейчас совершенно очевидно. Придется, значит, доверить все Голикову. Тот знает, что необходимо выяснить: находятся ли в квадрате 62–04 долговременные огневые точки и противотанковые надолбы. Нужно ли сообщить ему теперь, что и доты эти и надолбы зафиксированы только аэрофотоснимками? Что касается доверия Голикову, то в этом у Брагина не было ни малейших сомнений. Но капитан ведь показал аэрофотоснимки ему лично, имеет ли он теперь право сообщать об этом Голикову?

Но тут Брагин вспомнил слова капитана о поправке на доверие, и на этом все его сомнения кончились. Он принял твердое решение и терпеливо стал ждать, когда проснется Голиков.

А ефрейтор проснулся буквально спустя несколько секунд, будто специально ждал этого момента, когда старший сержант разрешит, наконец, все свои сомнения.

— Выспался на славу, — весело проговорил он и, сладко потянувшись, поднялся на ноги. — Ну, а как твоя нога, Леша?

— Да все так же, ответил Брагин, осторожно поворачиваясь в такое положение, при котором ему удобнее было бы разговаривать с Голиковым. — Если ты окончательно проснулся, то садись поближе и слушай, в чем будет состоять твое задание.

Голиков сел с ним рядом и терпеливо выслушал еще раз то, что знал уже и раньше.

— Ну, все теперь? — спросил он, когда Брагин кончил свои объяснения. — Могу я заняться, наконец, приготовлением ужина?

— Нет, не все, — остановил его Брагин. — Сиди спокойно и слушай дальше. Имеешь ли ты представление об аэрофотоснимках?

— Имею, конечно. Это фотоснимки земной поверхности, сделанные с самолета, — ответил он как по учебнику.

— Правильно, — подтвердил Брагин. — Так вот, согласно этим аэрофотоснимкам нам известно, что в квадрате 62–04 имеются долговременные огневые точки и три ряда противотанковых надолб. Все это надо уточнить теперь. Понял ты меня?

— Понял, конечно.

— Ну, тогда приготовь что-нибудь поесть.

Пока Голиков вскрывал консервную банку, Брагин внимательно наблюдал за его ловкими движениями.

— А знаешь, Вася, — проговорил он, когда Голиков поделил содержимое банки на две порции, — аэрофотоснимки обычно бывают ведь очень точными. Если пробраться в квадрат 62–04 будет опасно, пожалуй, можно положиться на их достоверность.

— А почему бы и нет? — усмехнулся Голиков. — Бывают же такие обстоятельства. И ты зря ввел меня и соблазн, рассказав об этих аэрофотоснимках. Я ведь могу теперь па них положиться. Зачем мне рисковать?

— Ну ладно! — строго прикрикнул на него старший сержант. — Хватит шутить! Готовь поживее ужин да собирайся в путь-дорогу.

…Ночь была лунная, и это давало возможность Голикову хорошо ориентироваться на местности. До нужного района добрался он без особого труда. Удивило его при этом, что он почти никого не встретил на своем пути. В квадрате 62–04 тоже было подозрительно спокойно. Дота и надолб он, однако, долго не мог обнаружить. Согласно аэрофотоснимку они должны были быть на опушке леса. Голиков сначала с большой тщательностью установил, какая именно из опушек местности соответствовала изображенной на аэрофотоснимке, и, несмотря па явный риск, осторожно пересек ее. Однако и это не дало никаких результатов.

«Или они замаскировали ее чертовски ловко, — подумал Голиков, — или тут какая-то ошибка вышла при аэрофотосъемке. Правильно, значит, сделали, что послали уточнить. Придется теперь проторчать здесь до утра. Если и утром ничего не замечу, значит подвела нас аэрофотосъемка».

Рассветало рано, так что ждать Голикову пришлось недолго. Однако когда совсем уже рассвело, он по-прежнему ничего не — смог обнаружить.

«Может быть, угол зрения не этот? — размышлял ефрейтор, теряясь в догадках. — А что, если на дерево взобраться? Оттуда обзор будет лучше».

Осмотревшись по сторонам, он взобрался на самое высокое дерево и оттуда, к немалому удивлению своему, увидел хотя и не очень ясные, но все же довольно заметные очертания дота и нескольких рядов надолб. Присмотревшись получше, Голиков чуть было не вскрикнул даже:

— Черт побери, а ведь хитро придумано!

…Старший сержант Брагин не знал, что и думать:

был десятый час утра, а Голиков все еще не возвращался. Не вернулся он и в полдень и к вечеру.

«Что же с ним случилось? — тревожно думал Брагин. — Гитлеровцы его схватили, или еще в какую-нибудь беду попал?»

Старший сержант стал подумывать даже, не пойти ли ему самому поискать своего друга — кто знает, в какое тяжелое положение мог он попасть?… Но это было совершенно немыслимо в его положении. Нога опухла еще больше и болела сильнее прежнего. Не было возможности не только встать, но и дотронуться до нее.

Теперь старший сержант не мог уже заснуть не только от беспокойства за Голикова, но и от боли в ноге. Лишь под утро следующего дня незаметно для себя он задремал, но проснулся почти тотчас же от еле слышного шороха, который уловило его чуткое ухо разведчика. Он мгновенно открыл глаза и схватился за автомат.

— Спокойно, спокойно, Леша, — услышал он знакомый голос. — Все в порядке, товарищ старший сержант. Задание ваше выполнено.

Голиков стоял перед ним выпачканный глиной, обросший рыжеватой щетиной, похудевший, но с озорно поблескивающими, хитро прищуренными глазами.

— Где же это ты пропадал, Вася? — мог только выговорить Брагин.

— Все снимочки уточнял, товарищ старший сержант. Замысловатыми оказались. Что-то вроде фотокамуфляжа получилось.

— Садись и говори толком, — нахмурился Брагин. — Не до шуток мне сейчас. Ну, как это ты не можешь разговаривать серьезно?

— С ногой, значит, совсем худо? — участливо спросил Голиков и наклонился над старшим сержантом. — Сейчас мы ей свежий компресс соорудим. Ты только потерпи малость, Леша.

— Э, да брось ты это! Успеется. Докладывай, что обнаружил.

— Схитрить вздумали гитлеровцы-то, — усмехнулся Голиков. — Такие сооружения смастерили, что с земли их и не разглядишь как следует, а сверху они довольно отчетливо обнаруживаются. Специально для нашей авиации, значит, сооружены. А на самом-то деле там один пшик. Никаких дотов и никаких надолб. Сплошное надувательство. А для чего это им? Хотят, значит, ввести в заблуждение, отвлечь внимание от настоящего оборонительного рубежа. Вот и решил я поискать настоящие доты. На то, конечно, не было специальных указаний, но я сам так свою задачу понял.

— Ну и что же тебе узнать удалось? — нетерпеливо спросил Брагин.

— Вот нанес тут все на карту, — ответил Голиков, протягивая старшему сержанту планшет. — Они так свои настоящие доты расположили, что если бы мы на эти ложные устремились, обрушился бы на нас с флангов ураганный огонь. Выходит, что ловушка нам готовилась. Теперь бы командованию нужно поскорее сообщить все это. Давай-ка ногой твоей займемся.