Взрыв. Приговор приведен в исполнение. Чужое оружие - Страница 3

— Несомненно.

— А значит, был замысел уничтожить кого-то из сорока четырех, — задумчиво произнес Хаблак.

— Да, — кивнул Дробаха.

— Пассажиров задержали?

— Все ждут нас.

Хаблак представил себе нетерпеливых и раздраженных пассажиров в аэропорту; в центре большого пустого зала собрались совсем разные люди и смотрели на них с Дробахой — одни с надеждой, другие подозрительно и да гневно, просительно, заискивающе, угодливо, иронически, — что ни человек, то свое, особое выражение лица и особое настроение, но за всем этим угадывалась уверенность, будто они с Дробахой виноваты в чем-то и достаточно одного их слова, чтобы все волнения и переживания закончились, чтобы наконец подали самолет и доставили всех в столь желанную Одессу.

На площадке, где произошел взрыв, прибывших встретили начальник службы контроля и высокий сутуловатый человек в милицейской форме. Хаблак немного знал его — подполковник Устименко, встречались на каком-то республиканском совещании, запомнил не так самого Устименко, как копну его жестких волос, казалось, дотронься — и оцарапаешься.

За годы, что они не виделись, Устименко поседел, стал как-то солиднее, но волосы, как и раньше, беспорядочно торчали из-под фуражки.

От чемоданов, сложенных на площадке, мало что уцелело. Эксперт стал фотографировать место происшествия, Хаблак с Дробахой начали внимательно осматривать остатки вещей.

Устименко подошел к Хаблаку и констатировал, сокрушенно покачав головой:

— Тут все разнесло в клочья. И никто не скажет, какой именно чемодан взорвался.

Начальник аэропорта, услышав эти слова, развел руками и произнес возмущенно:

— Мы-то знаем, что мину все равно нашли бы и обезвредили. Но каковы мерзавцы: задумали свести счеты с кем-то из пассажиров и сознательно шли на то, чтобы уничтожить десятки людей!

— Где пассажиры? — хмуро спросил Хаблак.

— Мы пригласили всех в гостиницу. Попросили подождать два-три часа. Все согласились, ведь пришлось рассказать, из-за чего произошла задержка.

Пошли, — предложил Дробаха, — тут разберутся и без нас. А пассажиры и так перенервничали. Кстати, — поинтересовался, — самолет ждет их?

— А как же! — ответил начальник аэропорта. — Теперь все зависит от вас.

Тем более, — засуетился Дробаха и направился к гостинице, глубоко засунул руки в карманы пиджака.

Старушка, с которой Хаблак начал вести разговор, смотрела на него испуганно, отвечала невпопад, наконец спросила:

— Подожди, что ты про чемодан? При чем тут мой чемодан? Ты скажи, почему такое… Почему пустили этих самых?.. Говорят, напали на самолет?

Хаблак едва спрятал улыбку: надо же! Правда, и бабка старая-престарая. Такая что ни придумает, сразу и разнесет по белу свету…

— Что вы, бабушка, говорите, — успокоил он, — обычная авария.

Однако старуха оказалась не такой уж простой.

— Ежели обычная, зачем тебе знать про мой чемодан? — возразила весьма резонно.

— Авария произошла перед загрузкой багажа в самолет, — не очень конкретно объяснил майор, — может, что- то случайно попало в вещи пассажиров…

— Нет, — отрезала бабка твердо, — я хоть и старая, а чемодан сама паковала.

— А потом? — поинтересовался Хаблак. — Вы нигде его не оставляли? В чужие руки не попадал?

— Нет.

— Большой чемодан имели?

— Зачем большой! Гостила в Киеве у дочки, ну и дома, в Одессе, тоже внуки, гостинцев им купила, дочь кое- что дала: конфет, куклу, курточку.

— И дочь отвезла вас в аэропорт?

— Она сама, зять на работе.

— Автобусом?

— Такси вызвала, я говорила, не нужно, но разве ее переупрямишь? Почитай, денег много, она учительница, а муж ученый, в институте работает.

— Итак, — на всякий случай уточнил Хаблак, — чемодан вы сдали в аэропорту, когда регистрировали билет? А до того все время видели его?

— Глаз не спускала, — подтвердила бабка, — как можно, не ровен час украдут… Там, на аэродроме, столько народа, и все глазами так и стреляют…

— Ну знаете!.. — обиделся за пассажиров Хаблак.

— Так зачем спрашиваете? — не без ехидства заметила старуха.

Логика у нее была, что называется, железная, и майору ничего не оставалось, как только проводить ее до дверей, извинившись за беспокойство и объяснив, что не позже чем через два-три часа она будет в Одессе.

От следующего собеседника пахло хорошим одеколоном и коньяком. Он расположился на стуле перед столом дежурного по гостинице, за которым сидел Хаблак. Закинул нога за ногу, и майор немного позавидовал его белым брюкам, действительно красивым и модным. Хаблак слышал, что у перекупщиков такие стоили чуть ли не больше чем половина его месячной зарплаты, значит, сидел перед ним человек явно с достатком, о чем свидетельствовал и пиджак из мягкой серой шерсти, не стандартный, купленный в магазине, а явно сшитый у дорогого портного.

Майор заглянул в список пассажиров, с которыми должен был поговорить, и попробовал угадать, кто именно сидит перед ним.

— Если не ошибаюсь, — начал он, немного поколебавшись — Леонид Эдуардович Русанов? — Этот элегантный мужчина средних лет обязан был иметь и элегантную фамилию — Русанов, Боярский, Мещерский, а не какую-то простецкую, вроде Хаблака, Дзюбко или Кобеляка.

Однако предположения Хаблака не оправдались — его собеседник погладил складку на отутюженных брюках и ответил с достоинством:

— Ошибаетесь, меня зовут Михаилом Никитичем. А фамилия Манжула.

— Очень приятно, — улыбнулся Хаблак, хотя, честно говоря, этот пижонистый мужчина не вызвал у него симпатии.

Хаблак хотел уже перейти к сути разговора, но дверь приоткрылась, и в комнату заглянула старушка. Она поманила пальцем Хаблака, и не успел он подойти, как спросила:

— А где же мой чемодан? Ты чего о нем расспрашивал? Может, украли?

Хаблак подумал, что разговор с бабкой грозит затянуться до бесконечности, потому и поспешил заверить:

— Нет.

— Чай, я говорила: игрушки там и гостинцы, как же я домой без них?

— За ваше имущество, — уклончиво ответил Хаблак, — несет полную ответственность Аэрофлот. Понимаете, полную?

— Ну, ежели так… — Старушка, кажется, успокоилась, но все же пробурчала: — Лучше б чемодан был при мне.

Хаблак едва заметно улыбнулся — не мог же сказать потерпевшей, что в принципе согласен с ней. Оглянулся и поймал насмешливый взгляд Манжулы. Тот, не ожидая, пока Хаблак возобновит разговор, спросил сам:

— Если не ошибаюсь, наша беседа вызвана неприятным эпизодом с багажом?

— Если, конечно, это можно назвать лишь неприятным эпизодом…

— Извините, с кем имею честь?..

— Майор Хаблак, старший инспектор Киевского уголовного розыска.

— Оперативно работаете.

Хаблак промолчал: какое дело этому пижону до методов работы милиции? Спросил сухо:

— Разрешите поинтересоваться, Михаил Никитич, где вы живете, работаете?

Манжула прищурился.

— Извините, — спросил сам, — я тут в какой, так сказать, роли? Свидетель, потерпевший?

— Видите, — Хаблак кивнул на пустой стол, — я не веду протокол. Если не возражаете, надо выяснить кое- что.

— Не возражаю, — на удивление кротко согласился Манжула. — Как меня зовут, уже знаете. Живу в Одессе, улица Степная, сорок семь. Работаю в отделе снабжения машиностроительного завода.

— Кем?

— Заместителем начальника отдела.

«Сто семьдесят — сто девяносто рублей в месяц… Плюс прогрессивка, быстро прикинул Хаблак. — Не шибко разгонишься».

Спросил:

— Были в командировке?

— В Киеве наш главк.

— Что-то выбивали?

— Работа… — развел руками Манжула. — Станки, топливо, металл… Без снабженцев — хана.

— Долго были в Киеве?

Манжула вздохнул:

— Две недели…

— Успешно?

— Более или менее…

— Где жили?

— В гостинице.

— Вещей имели много?

— Какие у нас вещи!.. Малый джентльменский набор: белье, носовые платки, плащ, пижама и зубная щетка.

— Может, что-то приобрели в Киеве?