Взрыв. Приговор приведен в исполнение. Чужое оружие - Страница 149

— Вы говорили, что Лагута вмешивался в вашу семейную жизнь. Почему? Зачем это ему нужно было?

— Мстил он мне.

— За что?

— Да за все. За счастье мое. И за то, что презирал его и открыто говорил. Как вспомню войну, погибших здесь друзей, убить готов был этого слизняка. Отсиделся с немцами, пятки им лизал, а пришли мы — прикинулся дурачком, юродивым, в яме жил, корни жрал, зверюга… А потом вон какую храмину отгрохал рядом с нашей хатой и людей с толку сбивать начал. Я видел, что тянет и Марусю в пропасть, понимал, что погубит ее, а сделать ничего не мог. От бессилия своего с ума сходил. Однажды схватил пистолет — он у меня в тайнике лежал, — а выстрелить в подлюгу не смог. Не война же!.. Зайца или птицу и то убить сейчас не могу, — добавил Чепиков. — А тут хотя и вражина, но все же человек.

— Давно у вас с Лагутой начались такие отношения?

— Как пришел на хутор и поселился у Степаниды. Он мне сразу не понравился. Да и я ему, наверное, тоже.

— Ваша теща всегда дружила с Лагутой?

— После освобождения Вербивки Лагута еще долго сидел в своем лесном прибежище. Пока совсем война не кончилась. На хуторе не показывался. Долгое время власти о нем не знали. По-моему, Степапида тогда его и подкармливала, и обстирывала.

— А вы сами почему не сообщили о нем властям? — строго спросил Коваль. — Пришли бы в милицию…

— Не было у меня точных фактов и подтверждений. Свидетели — кто на войне погиб, кто потом умер. А Степанида — какой она свидетель! Она против Лагуты слова не скажет. Да и у меня самого временами сомнения появлялись. И такое было.

— Хорошо, проверим, — сказал Коваль. — Но кто все-таки убил и его, и вашу жену? Факты свидетельствуют против вас. И будут обвинять, пока мы не найдем пистолет. Он или докажет подозрение, или оправдает вас. Где он может быть, Иван Тимофеевич?

Чепиков сник.

— Я столько раз говорил, — тихо произнес он, — не знаю. Все время думаю, а припомнить не могу…

Ковалю показалось, что подозреваемый говорит правду.

— Если не в Роси, то где еще?

— Ивняк там… — медленно припоминал Чепиков. — Ива была… Я бежал и натолкнулся на нее… По лицу хлестнула лозина… Может, там… Но тогда пистолета уже не было у меня.

— А от реки вы снова бросились к лесу?

— Этого я совсем не помню… — сказал Чепиков и даже головой встряхнул.

— Ну что ж, Иван Тимофеевич, — недовольно подытожил подполковник. — Еще раз съездим на Рось и в лес…

После разговора с Чепиковым Коваль на несколько минут заглянул в камеру к Ганне Кульбачке. И задал ей ряд вопросов:

— Какой интервал был между выстрелами, первым и вторым?

— Да никакого, — мрачно ответила женщина.

— А если точнее?

— Ну, может, минута прошла, не больше… Не смотрела я на часы, не знала, что поинтересуетесь.

Взъерошенная, тоже осунувшаяся и словно постаревшая, она была готова к самому худшему и, казалось, примирилась с судьбой.

Коваль понимал, что депрессия у Кульбачки временная и пройдет, как только исчезнет неизвестность положения. После суда она отойдет и приживется, как сорная трава, даже в исправительно-трудовой колонии. И там найдет для себя теплое местечко.

— Возвращаясь от Лагуты в тот вечер, восьмого июля, вы никого не заметили во дворе?

Кульбачка покачала головой.

— А у Чепиковых?.. Ведь штакетник там низкий, все видно…

— Вроде никого не было.

— Ни Ивана, значит, ни Марии?

— Я не приглядывалась.

Ответы Кульбачки не удовлетворили Коваля. Но ничего больше спрашивать не стал.

На улице неистовствовало солнце. После слабо освещенных камер и прохлады полуподвала человек попадал словно в другой мир. Спасаясь от июльской жары, Коваль торопливо пересек двор и поднялся к майору Литвину.

Он уже нашел ответ на свой главный вопрос. Если при первом знакомстве с трагедией в Вербивке люди и события виделись ему нечетко, будто в глубине замутненной реки, то теперь он все яснее различал очертания трагедии и ее участников.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

I

Коваль сидел в кабинете, задумавшись над выводами эксперта о частице, обнаруженной в клее на анонимном письме, когда в коридоре послышались шаги Зои Анатольевны.

Он уже узнавал ее легкую и в то же время четкую походку.

Внутренне улыбнулся, поняв, что капитану сегодня явно опять некогда было пообедать, и представил себе сцену, которая сейчас разыграется у начальника уголовного розыска.

Каблучки Зои Анатольевны процокали в кабинет Бреуса, и Коваль снова уткнулся в выводы экспертизы.

Частица, как он и предвидел, оказалась чешуйкой засохшего лака для ногтей производства польской фирмы «Поллена». Отпечатки пальцев на конверте и на самом письме подтверждали, что они побывали в женских руках.

Коваль просил проверить, когда продавался в районе лак этой фирмы, и ему доложили, что такого лака ни в галантерейных магазинах, ни в аптеках не было уже больше года. Розыск автора анонимки как будто заходил в тупик. Оставалось опять положиться на свою интуицию, свой инстинкт. Если бы Коваля спросили, как появляется эта самая догадка, он только пожал бы плечами. Просто когда оказывался в тупике, испытывал огромное волнение, которое потом неожиданно, иногда в совсем неподходящей обстановке, разряжалось догадкой, словно молнией в набухшей грозой ночи — сначала далекой, неопределенной, потом ослепительно яркой.

Сейчас, размышляя о природе женщин, о их любви к косметике, он с удовольствием подумал о том, что его Ружена совсем не подкрашивается. Вспомнил и жену капитана Бреуса, и то, как старательно она ухаживает за своими руками. Услышав, что Зоя Анатольевна вышла из кабинета мужа, Коваль неожиданно для себя вскочил и быстро открыл дверь. Поздоровавшись, взял Зою Анатольевну под руку и завел в свой кабинет.

— Ну как, накормили «ребенка»?

Зоя Анатольевна смущенно улыбнулась.

Коваль предложил стул, сел на свое место, достал папиросу и, спросив разрешения, закурил. Он еще не знал, зачем пригласил сюда жену капитана. Все произошло как-то машинально. И она ничего не понимала, выжидательно смотрела на Коваля.

— У вас очень красивые руки, — произнес Коваль, тактично выпуская дым в сторону. — Много времени уходит на них?

Теперь в глазах Зои Анатольевны промелькнула растерянность. Всем своим видом она словно спрашивала: к чему этот вопрос, уж не собирается ли подполковник ухаживать за ней?

— Где вы достаете такой прекрасный лак? — продолжал интересоваться Коваль. — Кажется, польский, «Поллена»?

— Да, — кивнула Зоя Анатольевна.

— Даже у нас в Киеве он не всегда бывает… Я хотел для Ружены достать.

Зоя Анатольевна, насторожившаяся было, успокоилась.

— К сожалению, у меня только один флакон и уже кончается. Мне приятельница из Польши привезла.

— Ничего, обойдемся… — медленно произнес Коваль. — А «Поллена» — фирма отличная, ее продукцию не спутаешь с другой… — Теперь он уже понимал, почему его заинтересовала Зоя Анатольевна. Не спеша вынул из ящика стола оба анонимных письма и положил их перед женой Бреуса, лицо которой сразу же покраснело. — Объясните мне все это, Зоя Анатольевна, — строго произнес Коваль. — Есть выводы экспертизы с исследованием прилипшей к бумаге чешуйки лака фирмы «Поллена».

К удивлению Коваля, Зоя Анатольевна внезапно совершенно успокоилась.

— Хорошо, — ответила она. — Расскажу. Очевидно, многое вам уже и без меня ясно. Но не все… Я не собираюсь ничего скрывать, Дмитрий Иванович. Вы, возможно, удивитесь, что я не пришла и не рассказала все сразу. Но у меня на это есть свои причины. Надеюсь, разговор останется между нами.

Коваль кивнул.

Зоя Анатольевна продолжала:

— Получилось так, что я оказалась очевидцем убийства в Вербивке… Конечно, я могла не подбрасывать вам писем. Не утруждать вас и моего Юрия лишней работой, экспертизами и тому подобным. Но выслушайте внимательно, и вы меня поймете. Дело намного сложнее. Это касается только событий личного плана, моей семьи. И я не хочу приносить лишних волнений своим близким. Вы уже знате, что Юрий Иванович — не первый мой муж, что я родом из Вербивки, у меня там и сейчас живет мать. У бабушки каждое лето гостит мой Андрейка. О его отце, моем первом муже, я ничего не знала, где он, что делает. Вот уже скоро шесть лет, как мы расстались. Сынишка родился, когда он уже оставил меня. Я не разыскивала его. А через год он заявился. Знали бы, Дмитрий Иванович, что было пережито мною, появление моего бывшего мужа вызвало во мне целую бурю. Я считала, что сын не должен знать такого отца. Возможно, я была не права, но в то время мне жилось нелегко, и мое озлобление понятно. Мы оформили официально развод, я подала на алименты, но денег так и не видела… Со временем вышла замуж за Юрия Ивановича, и у Андрейки появился отец. Я счастлива, у меня хорошая семья, прекрасный муж…