Взломщики — народ без претензий - Страница 3

Синей шкатулки под крышкой стола не оказалось. Не могло ее быть и ни в одном из внутренних ящичков и закрытых отделений — не поместится. Человек-груша, мой клиент, ясно показал мне ее размеры. Пришлось повернуть второй замок, отпирающий все ящики стола сразу. Начал я с правого верхнего. Не знаю почему, но именно в правом верхнем ящике хранят наиболее ценные вещи. Потом по очереди осмотрел содержимое других ящиков. Шкатулки нигде не было.

Ящики я обыскал быстро, хотя и без излишней спешки. Не следует задерживаться в чужой квартире дольше, чем это явно необходимо, но глупо пропустить что-нибудь стоящее. Многие держат дома деньги, другие — дорожные аккредитивы, у третьих, бывает, наткнешься на коллекцию старинных монет, или на ювелирные изделия, которые можно затем обратить в наличность, или на какие-либо другие интересные предметы, легко помещающиеся в фирменные сумки торговой компании «Блумингдейл». Я хотел не только получить у клиента причитающиеся мне по вручении синей шкатулки четыре тысячи долларов, хотя мне было приятно чувствовать, как оттопыривается от тысячедолларового аванса задний карман брюк, но и поживиться чем-нибудь еще. Сейчас я был в квартире человека, которому не надо беспокоиться о завтрашнем дне, и в случае удачи мог превратить гарантированные мне пять тысяч в сумму, достаточную для того, чтобы кормить себя целый год, а то и два.

Дело в том, что я не люблю работать больше, чем это необходимо. Работа у меня хорошая, спору нет, но чем дальше, тем меньше шансов выйти сухим из воды. Рано или поздно все равно застукают. Тебя сажают раз, другой, и вот наступает время, когда следующий арест уже невмоготу. Несколько лет назад, когда я старался что-то доказать себе и миру, рассуждалось иначе. Что ж, век живи — век учись!.. Жизнь — она хороший учитель.

Я перетряхнул все ящики сверху донизу по правую руку и снизу доверху — по левую. Чего тут только не было! Старые бумаги, фотоальбомы, расходные книги, связки старых ключей, корочка с трехцентовыми марками (помните, были такие?), одна лайковая перчатка на меху и одна из свиной кожи без всякой подкладки, порванные шерстяные наушники, которые заставляла надевать мама, вечный календарь, выпущенный в 1949 году Морской трастовой компанией в Буффало, штат Нью-Йорк, Библия короля Джеймса форматом с карточную колоду, карточная колода с изображениями на охотничью тему и размером не больше упомянутой Библии, целая куча использованных конвертов, некоторые с письмами, которых я не собирался читать, пачки оплаченных чеков, перетянутые высохшими резинками, и такое количество бумажных скрепок, что хватило бы сделать спасательную веревку для ребенка, а может быть, и для взрослого, открытка от Уоткинса Глена, несколько авторучек и несколько шариковых ручек, бесчисленное множество карандашей, все с поломанными концами...

И никакой тебе коллекции монет, ни дорожных аккредитивов, или облигаций, или биржевых сертификатов, ни колец, ни часов и ни одного драгоценного камешка, обработанного или в натуральном виде (хотя в каком-то углу завалялся симпатичный кусок окаменелого дерева с подклеенным снизу фетром, предназначенный для использования в качестве пресс-папье), ни слитков золота, ни брусков серебра и никаких почтовых марок, помимо тех, трехцентовых в корочке, и — клянусь всеми святыми! — ни кожаной, ни деревянной синей шкатулки.

Вот черт!

Не хочу утверждать, что результаты поисков обрадовали меня, но и сдаваться я не собирался. Я выпрямился, вздохнул, спросил сам себя, где старина Флэксфорд держит бренди, и тут же сообразил, что не пью на работе, подумал о сигаретах на серебряном блюде и вспомнил, что избавился от вредной привычки много лет назад. Я снова вздохнул, приготовившись заново осмотреть ящики. Когда копаешься в куче хлама, легко пропустить даже такой заметный предмет, как коробка из-под сигар. Часы показывали девять двадцати три, и я подумал, что до десяти, самое позднее до половины одиннадцатого надо очистить помещение. Итак, вторичная проверка ящиков бюро, затем, если понадобится, осмотр других мест в комнате, где по логике вещей могла быть спрятана шкатулка, далее — обход остальных комнат, сколько бы их здесь ни было, и, наконец, адье, наше вам. Пальцы в резине начали потеть, и я подул на них, хотя это и было бесполезно. Я вздохнул еще раз. Вдруг в замочной скважине входной двери послышалось лязганье. Я замер.

Хозяин квартиры Дж. Фрэнсис Флэксфорд не должен был возвратиться домой по крайней мере до полуночи.

Согласно той же информации синяя шкатулка должна была находиться в бюро.

Я выпрямился у стола, глядя на дверь. Ключ в замке повернулся, отодвинул засов, повернулся еще раз, отодвигая защелку. Секунда гробовой тишины. Потом дверь распахнулась настежь, и ворвались двое мужиков в синем с пистолетами в руках. Пистолеты были нацелены на меня.

— Уберите свои пушки, — сказал я. — Это всего лишь я.

Полицейский, ворвавшийся в квартиру первым, был мне незнаком — очень молодой, розовощекий. Зато я хорошо знал его напарника, седого остроносого мужика с тяжелым подбородком и выпирающим животиком. Звали его Рэй Киршман, он служил в нью-йоркской полиции с тех пор, когда они еще ходили с мушкетами. Несколько лет назад он прищучил меня на одном деле и показал себя тогда с самой похвальной стороны.

— Черт меня побери, если это не сын миссис Роденбарр, Бернард!.. — протянул он, опуская свой пистолет и отводя пистолет напарника. — Убери пушку, Лорен. Берни — настоящий джентльмен.

Лорен убрал пистолет в кобуру и облегченно вздохнул, выпустив из легких, наверное, несколько кубических футов воздуха. Обыкновенные воры-взломщики не единственные бедолаги, которые не любят, когда их застают не в своем доме. Рэй, конечно же, выставил своего молодого подручного вперед. На всякий случай.

— Привет, Рэй! — сказал я.

— Рад тебя видеть, Берни! Поздоровайся с моим новым товарищем Лореном Крамером. Лорен, познакомься, это Берни Роденбарр.

Мы обменялись приветствиями, и я протянул руку. Лорен смущенно уставился на нее, потом начал торопливо отстегивать с пояса пару наручников. Рэй рассмеялся:

— Господи Иисусе, кто же надевает браслеты на Берни? Он же не какая-нибудь шпана психованная, а профессиональный вор-взломщик.

— А-а...

— Закрой дверь, Лорен.

Лорен закрыл дверь, хотя запереть ее не удосужился, и я тоже немного успокоился. Мы пока что еще не привлекли ничьего внимания. На площадке не торчали взбудораженные соседи. Следовательно, появилась надежда, что я проведу ночь под собственной крышей.

— Я не ждал тебя, Рэй, — начал я издалека. — Частенько сюда заглядываешь?

— Ах ты, сукин сын! — ощерился Рэй. — Что, сдавать стал под старость? Сидим мы в патрульной машине, вдруг рация заверещала. Какая-то женщина услышала подозрительный шум. Раньше ты чище работал, Берни. Сколько тебе годков-то?

— В мае тридцать пять будет, а что?

— Значит, Телец? — поинтересовался Лорен.

— Нет, Близнецы. Я в конце мая.

— У меня жена Телец. — Лорен вытащил свою дубинку-свинчатку и стал постукивать ею по ладони.

— Все-таки — почему? — спросил я снова.

Лорен начал объяснять, что его жена Телец потому, что родилась тогда-то, я стал говорить, что хотел узнать, зачем Рэю понадобился мой возраст, а Рэй явно сожалел, что вообще затеял этот разговор. В его напарнике чувствовалось что-то, создающее неопределенность и путаницу.

— Наверное, это возраст, — сказал Рэй. — Шумишь, привлекаешь внимание. Это на тебя непохоже.

— Я тихо работал, ни единого звука не было.

— Да, тихо — до сегодняшнего вечера.

— Я говорю о сегодняшнем вечере. И вообще я только что вошел.

— Сколько ты уже здесь?

— Точно не скажу. Минут пятнадцать, от силы двадцать... Рэй, ты уверен, что попал в нужную квартиру?

— Мы, кажется, застукали здесь грабителя — разве нет?

— Верно, застукали, — согласился я. — Но тебе назвали именно эту квартиру? Триста одиннадцатую?