Взломщик, который изучал Спинозу - Страница 34

– Отбывает срок в Аттике.

– Господи Иисусе, скажешь тоже... И о каком же вознаграждении идет речь?

– Десять штук.

Рэй кивнул, пощелкал языком.

– Да, но вознаграждение – это ведь неофициально? А он не зажмет?

– Раз неофициально, значит, и в протоколе не будет. Значит, налог не надо платить и начальникам в управлении не надо отстегивать.

На лице его появилось хитрое выражение, в глазах блеснул жадный огонек. Спиноза отзывается об алчности в высшей степени презрительно, но жадность – все-таки безотказный двигатель человеческого поведения, без нее все колесики в машине остановятся.

– Черт с тобой! Посмотрим, как это все получится.

– Ты список захватил?

Он кивнул и достал из нагрудного кармана сложенный вчетверо листок.

– Вот перечень ограблений, совершенных за последние два года и по почерку похожих на дело Колкэннонов: взлом, насильственное проникновение в жилище и полный его разгром, как будто смерч пронесся. И район тот, который ты указал, – между Сорок второй и Четырнадцатой и западнее Пятой авеню. Компьютеры – это вещь! Говоришь, что тебе нужно, они тут же выдают.

– Ты даже не представляешь, с каким облегчением узнаешь, что в полиции есть такие умные машины.

– Очень даже представляю. Между прочим, ты не первый считаешь, что эти налеты – Кролика работа. Наши ребята стараются, копают, пока по отдельности, но все равно допросы продолжаются.

– И есть результаты?

– Кролик все еще героя из себя строит.

– Ты его завтра приведешь?

– Вообще-то не положено. Если попытается сбежать, мне придется объясняться... Хорошо, попробую. Будь что будет.

– И ты не знаешь, кто с ним работал?

– Пока нет. Но он у нас заговорит.

– Тогда до завтра, – сказал я и напомнил Рэю адрес и время.

– Еще чего-нибудь надо захватить? Кроме Кролика?

– Пистолет.

– Оружие всегда при мне.

– Даже когда под душ лезешь? Погоди, дай подумать... Да, наручники. Возьми побольше наручников.

– Можно подумать, что я заарестую самого Джесса Джеймса со всей его бандой. Ладно, Берни, до сих пор на тебя можно было положиться, поэтому я с тобой. Самому-то тебе ничего не надо? Может, подбросить куда? Или еще чем помочь?

Я подумал-подумал и преодолел искушение.

– Нет, спасибо. Сам управлюсь.

Мэрилин Маргейт была в своей лавочке «Волос великолепие». Когда я пришел, она трудилась над неправдоподобно золотистой головой некой дамы с суровым лицом.

– ...Он не скрывает, что спит с женой, но уверяет, что никакого удовольствия при этом не испытывает. Что он это делает только из чувства долга. Но они все так говорят. Вот и не знаешь, кому верить.

– Ах, я вас так понимаю! – сочувственно вздохнула Мэрилин.

Улучив минуту, я отозвал ее в сторону и вручил листок бумаги, где был указан адрес и время панихиды по Абелю.

– Очень важно, чтобы вы пришли, – сказал я. – И приведите Харлана Риза.

– Харлана? Значит, вы думаете, это он убил Ванду? На Харлана это не похоже.

– Надо, чтобы он тоже был.

– Не знаю, как я это сделаю. Он хочет на тихоокеанское побережье податься, пока, говорит, меня полиция не накрыла. Он даже из комнаты не выходит, не то что тащиться в Бруклин на похороны какого-то старикана.

– Сделайте так, чтобы он пришел. Ваш брат тоже там будет.

– Кролик? Там? Его что, отпустят?

– Отпустят на панихиду. Я все устроил.

– Вы?! – Она вытаращила глаза и, было видно, зауважала меня. – А наш адвокат ничегошеньки пока не добился. О залоге в полиции и слышать не хотят. Надо будет ему сказать.

– Ничего никому не говорите.

– А-а... Ну, не буду.

– Просто приходите завтра вместе с Харланом.

– Раз Кролик там будет, то и я должна. И Харлана приведу.

Потом я позвонил в галерею «Нэрроубэк». К телефону подошла Дениз.

– Ты завтра свободна? – спросил я. – Был бы признателен, если бы ты приехала в Бруклин на панихиду.

– Свободна, приеду. Хочешь поговорить со своей сообщницей?

– Будь добра.

Она передала трубку Каролин, и я доложил ей, что дела идут нормально, хотя и немного суматошно.

– Мне нужно пройти в дом Абеля, – сказал я. – Решил отказаться от услуг Рэя. Не хочу, чтобы он заранее знал о моих планах. Тебе что-нибудь приходит в голову?

– К доктору на прием вроде бы уже поздновато.

– К тому же сегодня суббота. Да, этот номер не пройдет.

– Я ничем не могу помочь?

– Навряд ли... Если я пройду в дом, то буду там занят почти всю ночь. Я вот о чем подумал. Может, заскочить к тебе, когда освобожусь?

– Э-э... У меня тут встреча назначена.

– А-а... Тогда встретимся завтра на панихиде. Запиши адрес, не помню, давал ли я тебе его раньше.

Я повторил адрес. Каролин записала. Затем я попросил позвать Дениз.

– У Каролин адрес завтрашней панихиды. Надеюсь, вы хоть разговариваете?

– "Надежды юношей питают".

– Классика?.. Я вот что хотел сказать. У меня вечером куча дел, но в конце концов я освобожусь. Что, если заскочу потом к тебе?

– Э-э...

– Хочется повидаться, правда?

– Нет, сегодня неподходящее время, Берни.

– А-а... Ну ладно, тогда увидимся завтра в Бруклине.

– До завтра, Берни. Ничего, если я приглашу Гора и Трумена?

– Да, они есть в моем списке.

Автоответчик в приемной Меррея Файнзингера предложил мне назваться и оставить номер телефона или позвонить в понедельник в девять утра. Я молча положил трубку и взял телефонную книгу. Среди множества Файнзингеров я нашел Дороти Файнзингер, проживающую по знакомому мне адресу. Я набрал номер; к телефону подошел хозяин дома.

– Доктор Файнзингер? Говорит Бернард Роденбарр. Я был у вас вчера днем с ногой...

– Ко мне все ходят с ногой, мистер Роденбарр. Но сейчас неприемные часы, кабинет закрыт, и...

– Наверное, вы меня не помните. У меня синдром Мортона, и вы посоветовали мне заказать ортоэластики.

– Вы рано звоните. Они будут готовы через две недели.

– Да-да, я понимаю. Но дело в том, что я внес некоторую сумму, не очень крупную...

– Боюсь, что заказ уже сделан, мистер Роденбарр. В чем проблема?

– Никакой проблемы, доктор. Просто сегодня днем мне кое-что подвалило, понимаете? Удачный денек на скачках, ну и все такое. Вот я и подумал, может, мне заплатить остаток, пока я не потратился. Я тут поблизости нахожусь, мог бы подняться к вам. С меня, как я понимаю, причитается двести семьдесят долларов, поскольку тридцать я уже внес и...

– Вы очень любезны, мистер Роденбарр, но давайте отложим до понедельника.

– Понедельник у меня трудный день. Вдобавок к понедельнику я могу просадить деньги. Для меня это минутное дело – подняться к вам.

– Я, собственно, не имею права получать с клиентов деньги в неприемные часы, – ответил он, уже менее уверенно. – Вы звоните в мою квартиру, а служебное помещение находится на другом конце коридора, и оно закрыто. Мне совсем не хочется идти туда сейчас, выписывать вам квитанцию, делать запись в бухгалтерской книге...

– Не надо мне никакой квитанции. Я просто поднимусь на лифте, передам вам деньги и отвалю.

Файнзингер молчал. Видимо, он окончательно уверился, что имеет дело с ненормальным, а ненормальных в дом не приглашают. Очевидно, я что-то недодумал, не нашел верного подхода. Если стану продолжать в том же духе, будет еще хуже.

– Ну хорошо, отложим до понедельника. Надеюсь, деньги у меня еще останутся. Я их для верности в ботинок суну.

В бруклинской справочной сообщили, что у них значится Дж. Л. Гарланд со сквера Чивер, но телефонистка не знала, где этот сквер, на Булыжном Холме или где-то еще, однако сказала, что номер как будто подходит. Я набрал этот номер. К телефону подошел мужчина с высоким голосом, и я попросил позвать Джессику.

– Это Берни Роденбарр, – сказал я. – На панихиде завтра буду. Звоню, чтобы проверить время и место. Два тридцать, церковь Христа Спасителя, верно?