Взлет (СИ) - Страница 4

— Ладьи! Ладьи! — закричали на наших укреплениях.

Я посмотрел на реку и увидел, как из-за излучины выплывают корабли. Сомнений не было, что это вражеские судна. Во-первых, они шли с севера, во-вторых, у Изяслава не было кораблей, он не брал свой флот в поход. Надеяться на то, что придет помощь из Киева, так же не приходится. Так что враг перекрывает нам выход к воде. Вполне грамотно, если бы только не одно «но». Мало того, что мы обезопасили себя, создав резервуары с водой, так и выход к заводи, где бьют два ключа с чистейшей и холодной водой, перекрыть можно только лишь в случае прорыва нашей обороны.

— Может сожжем? — предложил Геркул, стоявший рядом со мной и смотрящий на приближающиеся ладьи.

— Подумаю, — скупо ответил я.

Грекулу все не терпится использовать в бою собранные катапульты. Он так загорелся этими механизмами, собранными, на самом деле, по вполне понятным на Руси технологиям, что хочет хоть в кого-то, но кинуть или камней, или горшок с горючей жидкостью.

— Пять, — констатировал я, когда корабли вышли из-за излучины.

Пять кораблей — это очень даже хорошая цель. Мало того, у меня появились мысли, чтобы частью их спалить, но, а частью, так и завладеть плавательными средствами. Как? Нужно думать. Но кораблики ладные, а еще это возможность перемещаться. Например, даже иметь связь с Изяславом, если он все-таки выдвинулся на помощь. Ну а что ему еще остается делать, как не идти на север, где и сконцентрировался его главный враг?

— Алексей, — обратился я к своему дядьке. — Поставь лучников и покажи, что мы не позволим ладьям приближаться к берегу.

Просто демонстрация, что корабли учтены, как фактор, ну и отдавать полностью реку под их контроль, мы не намерены. Правда, с ладей так же будут стрелять, но показывать зубы уже нужно начинать, только не переводя перестрелки в сражение.

Время… нам нужно выжидать и рассчитывать на то, что придет помощь, а после принять свое участие в сражении, которое неминуемо будет, почему бы не на этом месте. Это самый напрашивающийся план. Но дадут ли нам время?

— Геркул, как учились с тобой. Наладь сон и смены воинов. Питание обязательно должно быть почасовым, два раза в день. Пока еды хватает. Ефрем определит нормы. А еще я жду от вас предложений, как захватить хотя бы два корабля, — сказал я, отправляясь спать.

Предыдущую ночь бодрствовал, лично контролировал не только строительство, но, как это не звучало сюрреалистично, но промыслы. С собой у меня было два бредня, больших, под сорок метров каждый, так что еще до рассвета начали ловить рыбу, понимая, что пока нет врага, этот ресурс вполне можно накопить.

Столько рыбы я не видел за всю свою жизнь не разу. Тонна? Две? Три? Не знаю, не успевал оценить объемы, так как был организован целый конвейер, где двадцать человек тягали бредни, ну а человек пятьдесят сразу же чистили рыбу, другие тут же ее солили. А еще мы добыли три десятка уток и вырезали, вот такие мы «геноцидники», большую семью бобров в заводи.

Так что жить можно, сражаться так же. Даже достаточно питаться и много спать. В этом времени и так заведено днем спать, так что проблем с тем, чтобы уснуть ни у кого не возникало. Ну а правильная организация порядка в осаждаемом объекте — это залог удачного сопротивления.

— Геркул! — выкрикнул я вслед удаляющемуся витязю. — И настой шиповника всем воинам дать, обязательно.

«Витаминчик С не повредит, точно», — подумал я.

Были те воины, кто стал кашлять, выглядели вялыми и уставшими более должного. Усталость ли так подкосила иммунитет бойцов, или же то, что все рвутся напиться ледяной воды в жаркую погоду, но факт налицо. Не хватало какого ротовируса в лагере, но, вроде бы от этой заразы Бог миловал. Однако, поддержать организмы витаминами было бы неплохо. Есть еще мед, шесть бочек, но он на крайний случай, да и перед боем думал раздавать воинам его с овсяной кашей. Пусть у моих ратников будет чуточку больше энергии, чем у врага, может улучшенная реакция и выносливость кому и спасет жизнь.

— Скоро переговорщики будут, — сказал Ефрем, неизменно следующий за мной.

— Будут, не могут не быть, — подтвердил выводы десятника я. — Но тебе пока наказываю посчитать все наши припасы, людей, распределить норму выдачи еды на неделю и на месяц.

— Сделаю, — отвечал, поднаторевший в хозяйственных делах, воин.

Месяц… Не приведи Господь нам столько тут стоять. Но лучше иметь цифры в голове, да и на бумаге, чем дождаться голода. Это сейчас только кажется, что большое количество развешенной на веревках рыбы, как и той, что засаливали в бочках, много. На самом деле, почти девять сотен воинов съедят все запасы меньше чем за неделю, если дать волю, даже с кониной и со всем овсом, с остатками ячменя.

— Тысяцкий, там рынды твои лепешек напекли с доброй рыбкой, икры достали, как ты любишь, поснедай, — сказал Ефрем, удаляясь.

Вот словно мамочкой стал десятник после того, как прочувствовал свою вину, что не уберег ни меня, ни коня Самсона, моего любимчика. Нога моя уже сносно, сильно не болит, ходить могу, все-таки ушиб получил, синяки от попаданий стрел сходят, а гипперопека от Ефрема все не заканчивается. Но нужно быть глупцом, чтобы отказаться от хорошего обеда. А ржаные лепешки со стерлядью и икрой в прикуску — отличный сытный обед, особенно в наших условиях.

Но поесть оказалось недосуг, тем более поспать.

— Переговорщики! — прокричали с передового наблюдательного пункта, которым является одна из трехпостроенных вышек у стены.

Это и обзорные площадки, высотой в метров семь каждая, ну и рабочие места для лучших лучников. На вышке могут расположиться сразу четыре стрелка, что уже немало и дает возможности прицельно стрелять на расстояние до ста метров, с возвышенности пускать стелы вниз более сподручно, чем наоборот. Им то и будут даны с избытком стрелы нашего «калибра».

Через некоторое время ко мне подошли троемужчины, ну а четвертого привели. Геркул, Алексей — это мои, получается, замы, Аепа, все не сидится ему, так же пожелал участвовать в переговорах. А привели Изяслава Стародубского.

— Князь, ты чего хочешь? — обратился я к Изяславу, чтобы решить с ним и перейти к насущным делам.

— Отпусти меня под слово, как это сделал с половцем Козлом Сотановичем, — попросил Изяслав Давидович.

— Но ты же не Козел? А я не баран, чтобы отпускать тебя именно сейчас, когда ты смог рассмотреть все наши укрепления. Так что побудь в яме. Там и безопасно, да и сытно, тебя кормят лучше, чем моих воинов, — отмахнулся я от князя и его, не взирая на возмущения стародубскоговластителя, увели.

Но позже нужно будет обязательно сделать выговор тем, кто охраняет ценного пленника. Если мне нужно поговорить с Изяславом Давидовичем, так я об этом обязательно скажу, ну ежели молчу, так пусть себе и сидит, червякам рассказывает о своих желаниях. Это все пиетет перед князьями. Поддались, видимо, на уговоры отвести ко мне.

— Друг мой, славный воин Аепа, по здорову ли ты, кабы идти с нами на переговоры? — спросил я, мягко намекая, что не особо-то и нужен мне в качестве парламентера ханский сын.

— По здорову. Я иду с тобой! — безапелляционно ответил Аепа.

Я не стал усложнять ситуацию и требовать, приказывать. Хочет? Пусть идет, но пришлось напомнить кипчаку, что я главный и мне говорить прежде всего, как и решение принимать.

— Там… Там… Богояр, — растерянно сказал Алексей, всматривающийся в тех троих воинов, которые выехали из лагеря мятежников и остановились в чуть более, чем ста метрах от подножия холма.

Переговорщиков от противника было трое. Одного я не мог не узнать. Да, это был отец. Опять он появляется в моей жизни и вновь, как встречаемся, так родитель на другой стороне правды находится. Вот как тут быть? Чувств сердечных не питаю, но Богояр, как я посчитал, стал исправляться, проявил заботу обо мне. Та соль, что он прислал мне, до сих пор помогает. К примеру, даже сейчас мы солили рыбу и конину именно отцовской солью. И теперь нам убивать друг друга. А ведь мог родитель и дальше не помогать, выгодный он «папочка».