Взлет и падение ДОДО - Страница 8

Тристан замер и мгновение спустя резко повернулся ко мне.

– Ты права, – произнес он, глядя в пространство. – Где нет фотографии, по-прежнему может существовать магия.

– Я не это сказала.

Он заходил по офису. Мы несколько расширили пространство за счет соседних помещений, снеся стены, но Тристану все равно приходилось выписывать восьмерки, лавируя между стопками книг, отдельно стоящими оружейными сейфами, пустыми пивными бутылками и высокотехнологическим военным оборудованием, назначение которого мне так и не раскрыли.

– Как избавиться от фотографии? – спросил он скорее себя, чем меня.

– Это невозможно.

– Нет, это определенно возможно. – Глаза его смотрели куда-то вдаль. – Я только должен придумать как.

– В каком смысле «как»?

Тристан скривился и мотнул головой – мол, не говори под руку.

– Я что-то упускаю, – сказал он. – Что именно?

– Ты упускаешь момент, когда фотография проникла везде и магия исчезла навсегда.

Он повернулся ко мне. Взгляд наконец сфокусировался, глаза сияли.

– Нет, – проговорил он почти укоризненно. – Наше дело не безнадежно.

Так не излагают гипотезу или теорию – так говорят о вере или о знании. У меня по спине пробежал холодок.

– Понимаю, что ты многого не можешь мне сказать, – начала я. – Но давай выкладывай то конкретное, что ты сейчас от меня скрываешь. Иначе я ничем тебе помочь не смогу.

Взор его вновь затуманился. Очевидно, Тристан вел какой-то внутренний монолог. Наконец он кивнул.

– Много я тебе открыть не могу. Но скажу: мы знаем, что это возможно.

– Мы?

– ДОДО, – подтвердил он. – Есть свидетельства. Больше я сказать не могу.

– Вау, – выдохнула я, ощущая прискорбную для лингвиста нехватку слов. – Господи…

– Да. В том-то и дело. Решение есть. Просто… – Он с досадой протянул руку, словно хотел взять что-то из воздуха. – Просто я чего-то не вижу. И я очень близок к ответу. Это точно должна быть фотография. Все сходится. Даты. То, что магия чуть раньше угасла в обществах, где любили и ценили фотографию, и продержалась чуть дольше в культурах, где фотографии не было, – у мусульман и у первобытных племен. Это, безусловно, оно. Должен быть какой-то способ сделать так, чтобы фотография не появилась.

– Но облачные технологии, смартфоны, видеонаблюдение означают, что фотография буквально повсюду.

– Мне не нужно избавляться от нее повсюду, – нетерпеливо произнес Тристан. – Только в одном управляемом пространстве.

Он резко остановился посреди комнаты и обвел ее прищуренными глазами, словно глядя на невидимых коллег.

– О’кей. Часть решения. Если мы создадим контролируемую среду, в которой фотография не только не возникла, но и не могла возникнуть, не исключено, что в этой среде будет возможна магия.

– И вы в ДОДО думаете, что кто-то это уже делает?

Тристан медленно кивнул.

– Если смогли они, сумеем и мы. Надо только сообразить как. – На мгновение он полностью ушел в свои мысли, даже постоянная настороженность профессионального военного исчезла за интроспекцией ученого. – Давай разобьем задачу на части. Первое: фотография вызвала коллапс волновой функции.

– Да. По крайней мере ты мне так сказал. Поэтому я буду просто сидеть и поддакивать.

– Итак, – продолжал он, – если мы сможем помешать этому коллапсу… – и, увидев мое непонимающее лицо, добавил: – Если мы попытаемся удержать квантовые шарики в воздухе…

– То есть не открывать коробку?

– Какую коробку?

– Ту, в которой кот. Кот Шредингера.

Он легонько мотнул головой:

– Это просто мысленный эксперимент. Но в твоих словах что-то есть.

Я прекрасно знала, что такое мысленный эксперимент. Однако это могло подождать. У меня было чувство, будто мы что-то нащупали. И меня завораживал – и отчасти пугал подтекст: что это не просто сухой научный проект, а нечто вроде боевых действий. Где-то в мире занимаются магией. Правительство США не знает как – а может быть, даже кто. Повторяется история с первым искусственным спутником – кто-то нас обогнал. Тристанову теневую правительственную структуру наверняка создали в панической попытке наверстать разрыв.

Тристан снова сел и забормотал свои заклинания («коллапс волновой функции», «квантовая спутанность»). Я вбила их в «Гугл», пока Тристан, склонившись перед монитором с «Блестящей шапочкой», работал в другом поисковике, доступном лишь сотрудникам теневых правительственных структур. Первоначальный запрос «квантовая волновая функция» принес четыреста тысяч результатов (три миллиона, если без кавычек), а расширенный поиск (с добавлением слова «коллапс» и так далее) уменьшил их число до примерно тридцати пяти тысяч. По большей части это были ютубовские ролики: гиковатые старшеклассники ставили опыты в подвале родительского дома, часто с применением холодильника и старых фотохимикатов; довольно многие заканчивались несильными, но зрелищными взрывами. Еще было стопицот студенческих работ, которые Тристан зарубил за одни названия. Мы добавляли все новые и новые слова, чтобы уточнить запрос. Так прошло несколько часов. Улов нулевой.

Мы сделали перерыв на обед (индийская еда навынос – настоящая индийская, не то безвкусное «карри», которое вошло сейчас в моду в викторианском Лондоне по случаю того, что Ост-Индская компания захватила Пенджаб). Мы продолжали поиск весь вечер; я поехала на велосипеде домой, поспала, вернулась, и мы стали искать дальше. Чуть позже утром мы ненадолго прервались, чтобы прогуляться вдоль реки Чарльз: от долгого сидения в крошечном офисе недолго было повредиться в рассудке. Почти всю прогулку Тристан продолжал мозговой штурм в монологе, еще больше убедившем меня, что он, во-первых, гений, во-вторых, совсем не умеет слушать.

После прогулки он полез в холодильник – не осталось ли там какой-нибудь неиспорченной еды, а я вернулась к экрану и начала проматывать результаты очередного расширенного поиска. Поскольку Тристан не смотрел мне через плечо, я попробовала кое-что: набрала запрос «эксперимент с котом Шредингера» и стала добавлять слова, чтобы уменьшить число результатов. Я исключила «мысленный эксперимент» и его немецкий аналог, Gedankenexperiment. Выбросила все, включавшее фразы: «Шокирующее открытие!» и «Ты не поверишь, что произошло дальше!». И сместила поиск в сторону слов «практический» и «реальный».

Читатель, ты не поверишь, что произошло дальше. Выпал один-единственный результат.

– Отклоненная заявка на патент, – прочла я вслух. – Кто-то в МТИ хотел запатентовать… секундочку…

Я заскользила взглядом по строчкам канцелярита и бюрократита (единственных языков, которыми не сумела овладеть), пока не нашла нечто осмысленное.

– …камеру, предназначенную, цитирую, для глушения вражеских разведывательных устройств посредством удержания подопытного животного семейства кошачьих в неопределенном состоянии бытия. Конец цитаты.

Хлопнула дверца микроволновки.

– Я ничего не слышу, когда она работает. – Тристан повернулся ко мне. – Мне отчетливо показалось, будто ты сейчас что-то сказала про подопытное животное семейства кошачьих.

Я посмотрела ему прямо в глаза и кивнула.

– Это называется Онтического декогерирования камера. ОДЕК. Изобретатель – профессор Фрэнк Ода. Самовлюбленный тип, как я понимаю.

– Чего так?

– Назвал ее в свою честь. Ода – ОДЕК.

– Не уверен. «Онтический» означает…

– Я знаю, что оно означает.

– Что-то относящееся к знанию. Декогерирование, как, я уверен, тебе прекрасно известно, означает его противоположность. Что-то в камере препятствует возникновению определенного знания. Вполне в духе того, что мы ищем.

– Класс! – воскликнула я и начала гуглить Фрэнка Оду. – Давай узнаем, где он живет, и…

– Но это шутка, – отрезал Тристан. – Твой Ода – тролль. Да, научно подкованный. Очень остроумный. Но все равно тролль.

– Почему ты так думаешь?

– Подопытное животное семейства кошачьих. Мел, это просто розыгрыш. Фейковая заявка на патент, которую этот тип поместил в Интернет для лулзов. Протащил ее через какого-то темного патентного эксперта, не знающего физики и никогда не слышавшего про кота Шредингера. Всякий физик, который это прочтет, посмеется от души и забудет. А нам надо ограничиться серьезными…